Дневники Чарльза Одиннела. Сериал - Александр Макушенко 16 стр.


«Есть такое понятие, как молодость». Подумал я стал думать ему в ответ. «ты меня слышишь?»

 Конечно нет,  сказал он мне в ответ.  Я тебя думаю, и не только. А ты меня думаешь?

 Конечно же нет. Думайте сами,  вежливо и спесиво (на всякий случай) поправился я.

Мышь заплакала. «Я мальчик!» завопила она. А она была моя бывшая подружка, с которой я играла в песочек. Знаешь, какой он веселый! Он сыпется, и забивается он тебе в уши или нет, тебе все равно хорошо.

 Тогда ты девочка!  сказал я ей, и улыбнулся.  ты девочка! Причем да, песчанка. Как тебя зовут, например?

 На вашем языке его не так сложно произнести, но я все равно не знаю как..

 И зря. Теперь слушайте. Что произошло на планете такого, что вы вечно ссоритесь слюдьми, или что то не так в экологии планеты?

 Почему нет?  сладко улыбнулся Флис и показал свои оранжевые острые зубы. И он потянулся во второй раз. Как во Льюисе Кэрроле честное слово. Только там был Чеширский Кот.

 Не матерись,  сказал он, и заткнулся основательно.

Я даже немного обиделся. Зря он так сказал. «Это наш писатель»

 КТО?  удивленно прошепелявил тот.

 Я. И точка. Ты Флис. Теперь рассказывай истории.

 Флисы так всегда делают,  ответил он молчаливо прищурив глаза, и стал рассказывать одну сказку за другой. А я стоял сзади за мышонком и думал о том, что нет ничего святого под солнцем. А тот думал за меня, и рассказывал истории, по сути, мне, а не мыше. И я сидел под деревом напротив него и делал заметки. Он понимал зачем, и не сопротивлялся. Но одно слово, «Докторская диссертация» его полностью вывела из себя. И он засмеялся.

 Ты слышал,  сказал он мыше.  Он пишет докторскую! А ты,  спросил он у мыши. Ты можешь написать докторскую?

 Скоро да  прошелестела мышка и усомнилась в содеянном.  Разве так?

 Стремись к этому,  сказал Флис и тщательно замаскировал свои мысли под размышления о вечном.

 И зачем?  отреагировала она спокойно.

 Чтобы быть умной на вид.  он обычный студент, вечно слушается меня и делает то, что я ему скажу. И зачем? Чтобы написать докторскую хоть смысл есть рассказывать. Я стану известным?  спросил он вдруг меня.

 Конечно нет, мы оба станем известными.

 Ты и так известен. Тебя Флис знает.  Отмахнулся он лапой и задумался о предстоящем сражении с поселенцами.

«И зачем?»  подумал я.

«Тебе ли не знать?»,  ответил он так же мысленно, как и я его спросил. «Мышей ловят, своими котятами. Потом вылавливают всю рыбу сетями, и мне попросту нечего есть. Поэтому я их кусаю и убегаю. Чтобы они меня не словили. Поэтому они старые, а я старее».

«Неплохо», подумала мышь, и замолчала. «И зачем», подумала она в ответ. «И зачем», подумал я ответ ей, и мы оба рассмеялись. А Флис насупился и посерьезнел.

 Ты не такой,  прошепелявил он.  ты добрый. Собираешь защищать кандидатскую. А теперь скажи, сколько нам лет?

 Сколько и зим.

И он рассмеялся счастливо своим полубеззубым ртом. У складок не было зубов. Это особенность млекопитающих, подумал я, и все.

 А та была малышкой. Ей было всего восемь месяцев.

 Он врет!  возопила мышь.  Она совсем молоденькая была, когда ее сожрали. Всего

 Восемь месяцев.  продолжил он и хрипло захохотал.

Она устроилась поудобнее. И стала рассказывать сказки сама, что нас вполне устраивало. Мы хохотали так два дня подряд, пока она не выдохлась, и стала сама слушать сказки.

 Сделай ее женщиной, наконец,  возопил Флис от горя.  Ты же знаешь, что иначе она умер, как обычная мышь! Теперь знай. Я умный доктор медицины, и знаю, как спасать твою жизнь от того, что ты с нами вообще якшаешься. Ей всего двести лет будет, а тебе пятнадцать миллионов, когда Бог тебя покарает, если ты не спасешь ее жизнь маленькую.

Та хлюпнула.

 Я вечная.

 Почти,  прошелестел тот.

И мы засмеялись все втроем. Было странновато и немного не по себе, когда я понял, что аппаратура на корабле нас внимательно слушает. Датчики. Компьютер скоординировался и нашел, впервые за всю экспедицию, все точки координат. Теперь он был загружен на всю катушку.

 Кто это такой?  съязвил Флис, внимательно посмотрев на меня своими умными и проницательными глазами.

 Мой друг.  отрезал я, и тот расхохотался утробным басов, когда понял, что это такое.

 Друг?

 Друг.

 Ты уматов,  сказал и засипел предательским тембром.

 Друг?

 Друг.

 Ты уматов,  сказал и засипел предательским тембром.

 А ну себя веди неправильно!  сказал он мыше, и та подбежала, куснула меня слегка за щиколотку и совсем убежала в сторону.

 И это неправильно?  усомнился я.  Это вообще неправильно.

 У тебя жена есть, а она молоденькая.

 Нет у меня жены.

 Будет тебе три жены. И я буду тебе отцом. А ее не трогай. Она маленькая для тебя. Друг.  и он ушел в сторону.

«Он тебе будет другом»,  подумал я ему в след.

 К-т-о?  раздалось из кустов.

 Мой папа.

 Тогда летим вместе.  сказа Флис и ушел немного дальше. Там он побурчал немного, и я отправился спасть. Мне было легко, приятно и комфортно. Скоро улетать. И я вернулся на вездеход.

Всю ночь шел сырой дождь. Утром я вернулся к Флису, но там никого не было. Прождав пару часов, я не дождался их обоих и устроился отдыхать под пнем, рядом с которым было сваленное дерево. Пели птицы. Иногда пробегали маленькие животные. Всем было хорошо, и пока никаких признаков землетрясения. Странно куда они убегали раньше?

Наутро пришел Флис и попросил меня остаться подольше. Он сказал, что его (мыша) девушка умерла, и теперь ему предстоит ему сознаться в том, что это был мальчик, а не девочка. «Он дружил с мальчиком»,  сказал Флис, задумчиво посмотрев куда то вдаль. Теперь ей надо развеяться. Забери ее с собой на планету, а там посмотрим, будь что будет

 Давайте и вы вместе с нами?

 Давай,  неохотно согласился то и пошел дрыхнуть под камень.

Теперь я задумался о клетке. Было бы весело поселить их под один камень вроде этого, под которым он спит. Тот сразу приподнял веко, сурово посмотрел на меня, и пошел к кусту, возле которого мы сидели раньше.

 Нет,  сказал он,  это куст мне нравится больше!

 Хорошо, выкапываем куст, и переносим его на корабль, там будет ему неплохо.

 Не сейчас,  просипел тот и поперхнулся от хохота.  Было бы неплохо его окутать землей. Там будет весело, там, на вашей этой планете. Но меня туда не берите. Уж куда ни будь поближе, к этой вашей Земле. Говорите, что там еще есть Луна? Давайте уж лучше на Луну. Будет весело там попрыгать, наконец так давно не прыгал

Я ответил согласием, и мы повернулись в разные стороны.

 Она пошла общаться с семьей. Скоро ее с ними не будет, и ей надо попрощаться, потому что она летит с вами, а не со мной. Летели бы со мной, летели бы сразу, у меня там,  и он кивнул в сторону города,  стоит корабль, которым управлять невозможно. Он стоит там уже тысячи полторы  два года, и уже никуда не годится, но, по крайней мере, там будет весело взять запчасти на этот ваш вездехода и спокойно переплыть море на всех парах, не дожидаясь этого вашего парусника. Это будет вам стоить три пакета корма.

 Какого?  спросил я вежливо, надевая на себя очки, и собираясь записывать дату вылета. Это будет намного удобней.

 Вашего, естественно,  презрительно хмыкнул Флис, и стал перебирать лапами, направляясь дальше в лес.

Я пошел за лопатой и попутно нашел ягоды странно цвета. Не то синий, не то зеленый «И нельзя есть»,  коротко пискнула мышь и пошла дальше. «Та самая?..»,  «Нет», отрезала она и ушмыгнула вниз по склону.

 Это был мой папа,  сказала моя мышонка снизу.  он такое, не любит,  сказала она через некоторое время.

Я взял ее за пазуху и мы пошли дальше.

 Какое ты молоко хочешь?

 Маленькое, но большое, желательно из блюдечка. И больше никаких конфет, и уж тем более тем опостылевших печений, которые мне надоели. Я понимаю, что вкуснее все равно ничего нет, но у тебя были конфеты, я съела однажды пару монеток и у меня легкое недоумение, когда у меня утром разболелся живот. Это было впервые у меня в жизни, чтобы у меня так болел живот.

 А ты не ешь больше конфеты. И вообще, где ты взяла их?

 У тебя в рюкзаке. Там была большая больная коробочка, которая вечно спрашивала у меня о чем то, и стала весело потом я взяла, откусила немного коробочки, и оттуда выпала конфетка. Она была вкусная, но немного горчила. Теперь мне весело.

 И давно ты это сделала?  спросил я как можно суровее.

 Сегодня ночью, пока ты спал.  весело пискнула она и высунула мордашку из за воротника. Теперь она весело и оживленно смотрела на мир, и я ошеломленно подумал, что это был какой то странный препарат, меняющий сознание в ходе побочных действий. У нее были очень горячие лапы. Совсем немного выше нормы, но и этого бы хватило, чтобы у нее спеклась кровь в венах.

Назад Дальше