Пётр собственноручно обезглавил стрельца. Английская гравюра 19 века
Корб также рассказывает, ссылаясь на слова некоего свидетеля, совсем уж немыслимое, похожее на наговор, (документальных подтверждений этому факту нет прим. автора) будто 14 февраля 1699 года сам царь «отрубил мечом головы восьмидесяти четырем мятежникам, причём боярин Плещеев приподымал за волоса их, чтоб удар был вернее».
Конечно, предыдущий стрелецкий бунт против воцарения Петра в 1682 году, когда в кремлёвских палатах на его глазах перебили родственников матери, испугал мальчишку Петю до смерти, и злоба на стрельцов осталась на всю жизнь. Но чтобы так, саморучно рубить головы, негоже это помазаннику божьему!
А уже через два дня после казней Пётр вдохновенно кутил и отплясывал на новоселье в своей новой резиденции на Яузе!
И праздники всё продолжались!
Ну, и как тут не поверить москвичам, что царь-то бесноватый! Да и тот ли это царь?!.
Что было на уме и в душе юного государя? Откуда появилась свирепая ненависть к своему народу? И зачем ему потребовалась ломка тысячелетнего порядка родной страны, вот так вот, через колено?
Ответы на эти вопросы попробуем найти в его тревожном детстве и беспутной юности.
А потом поблуждаем в потёмках петровской «перестройки» и познакомимся с её «плодами»: столетием дворцовых переворотов и случайных людей на русском престоле, и началом «Бабьева века» в России
В тиши, перед бурей
Прижизненная парсуна с изображением царя Алексея Михайловича Романова, XVII век
Отец Петра, царь Алексей Михайлович Романов, овдовев на сороковом году от роду, решил жениться во второй раз. Главной причиной для очередного брака стала его надежда на рождение наследника. Хотя у царя уже было два сына: Фёдор и Иоанн, но здоровья им Бог не послал, да и особо духом не укрепил.
Царь Алексей Михайлович на соколиной охоте. Худ. Н. Е. Сверчков
По преданию, Алексей Михайлович мельком увидел свою будущую жену в доме у боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Там девятнадцатилетнюю красавицу Наталью, дочь бедного рязанского дворянина Кирилла Полиектовича Нарышкина, воспитывала супруга Матвеева Евдокия Григорьевна Матвеева, в девичестве Гамильтон (её отец был пэром Шотландии, но из-за гонений на католиков переселился в Россию в начале 17 века прим. автора).
Приехав в очередной раз в гости к своему другу-боярину, царь неожиданно, в нарушении всех традиций, предложил пригласить с женской половины терема к ним на ужин за единый стол жену Матвеева и её воспитанницу. И не случайно он сделал это, ведь в доме Матвеевых царили либеральные порядки, созданные женой-англичанкой. За столом Алексей Михайлович заговорил с Натальей Нарышкиной, а она, нисколько не смущаясь, отвечала весьма складно, чем окончательно расположила к себе государя.
Молодая Наталья Кирилловна Романова-Нарышкина, позднее изображение
По словам Якова Рейтенфельса, племянника царского врача, Наталья Кирилловна была красивая, стройная станом, с челом возвышенным, пленяла звонкой сладостной речью.
Между царём и юной красавицей моментально вспыхнула взаимная любовь с первого взгляда и на остаток дней!
Вскоре Алексей Михайлович попросил у Артамона Сергеевича руки его воспитанницы. Но дипломатичный боярин Матвеев, подстраховываясь, тут же забыл о своих либеральных взглядах и настоял, чтобы всё было по обычаю, не желая подставлять Наталью под «злые языки».
Боярин Артамон Сергеевич Матвеев. Худ. неизвестен, XVII век
А в те времена для женитьбы царя было принято собирать на смотрины на несколько дней боярышень из разных семейств. Дело это было для царя уже знакомое.
На его первые смотрины в начале 1647 года свезли 200 невест! Тогда Алексею Михайловичу приглянулась дочь дворянина Фёдора Всеволжского. Когда объявили, что царь выбрал её в невесты, она лишилась чувств. Казалось бы, обморок девушки от резко упавшего на неё счастья, вполне объясним, но это событие царское окружение умело использовало для устранения конкурентов. Всеволжскую обвинили в том, что она больна «падучую» болезнью. И несостоявшуюся невесту вместе с роднёй сослали в Сибирь. Только через несколько лет, в 1653 году, им разрешили жить в своих дальних поместьях.
На его первые смотрины в начале 1647 года свезли 200 невест! Тогда Алексею Михайловичу приглянулась дочь дворянина Фёдора Всеволжского. Когда объявили, что царь выбрал её в невесты, она лишилась чувств. Казалось бы, обморок девушки от резко упавшего на неё счастья, вполне объясним, но это событие царское окружение умело использовало для устранения конкурентов. Всеволжскую обвинили в том, что она больна «падучую» болезнью. И несостоявшуюся невесту вместе с роднёй сослали в Сибирь. Только через несколько лет, в 1653 году, им разрешили жить в своих дальних поместьях.
Забегая вперед, напомню, что по иронии судьбы, как свидетельствуют историки, у Натальи Нарышкиной было некое заболевание, весьма напоминавшее «падучую», которое потом перешло по наследству к её сыну Петру, страдавшему всю жизнь непонятными припадками, а потом и его дочь Елизавету Петровну с годами настигла та же напасть. И всё же это почему-то не стало препятствием для заключения брака между Натальей Нарышкиной и Алексеем Михайловичем Романовым.
Но вернёмся к смотринам. На этот раз созвали в Москву всего лишь шестьдесят знатных девушек. Были среди них «писаные» красавицы и умницы, но сердце государя уже принадлежало Наталье, и она была вскоре объявлена царской невестой.
Выбор невесты царя Алексея Михайловича. Хромолитография А. Абрамова
Жених торопился. Поэтому перед свадебным торжеством государь быстро согласовал составленный в Посольском приказе «свадебный чин» роспись церемонии с описанием действий всех участвовавших в ритуале многочисленных гостей и список подарков им.
Тем временем Наталья Кирилловна, по традиции, поселилась с ближайшими родственниками в Кремле.
И вот, наконец-то, для «молодых» настал счастливый день 22 января 1671 года!
Свадебная церемония прошла без накладок.
Невесту, убранную в свадебный наряд в Царицыной палате, первой ввели в празднично украшенную Грановитую палату. «Впереди шёл священник, кропивший невестин путь святой водой, затем свечники, каравайщики, дружки, родственники невесты, получившие соответствующие чины, а уже за ними в окружении свах и сидячих боярынь» шла поддерживаемая под руки невеста. Поддержка ей была необходима не только, как дань традиции, но и в физическом смысле, так как наряд невесты весил почти 20 килограммов из-за многочисленных украшений в виде драгоценных камней и золотого шитья.
Счастливый царь следовал после невесты, его сопровождал распорядитель церемонии тысяцкий и ближайшие бояре.
В Грановитой палате молодых усадили за царский стол, накрытый тремя скатертями (верхняя венчальная, на ней в богатых блюдах хлеб, сыр и соль, следующая свадебная, на ней молодым в опочивальню унесут угощения, а последняя скатерть останется на столе до конца свадьбы прим. автора).
Под молитву священника, богато украшенным гребнем жена тысяцкого расчесала волосы сначала жениху, а затем невесте. Так они прощались с прошлой холостой жизнью. После этого на невесту надели фату, символизирующую невинность и скромность.
Молодых осыпали хмелем символом плодородия, и обмахали связками соболей символом богатства. В это время гостей обносили хлебом и сыром. Особо почётным гостям дружка жениха подавал угощение с царского стола. От имени невесты её родственники вручали жениху символические подарки, а от имени молодых подарки были пожалованы родным, родственникам, особо почётным гостям.
После прощания невесты с родителями, которые передавали её жениху, молодые отправились в Успенский собор на венчание.
Жених в сопровождении свиты первым выехал верхом и ждал невесту у храма, куда Наталью привезли в разукрашенных санях.
После венчания, обряд которого не изменился и в наши дни, все вернулись в Грановитую палату на свадебный пир. На «царском столе» теперь были выставлены яства, но по традиции молодожены на свадебном пиру не ели и не пили, а блюда и вина с их стола посылались особо почетным гостям
Пир царя Алексея Михайловича. Худ. А. Рябушкин
После ухода царя и царицы в опочивальню свадебный пир продолжался под руководством тысяцкого, но на нём остались только мужчины. Вслед за молодыми с общего пира женщины перешли за накрытые столы в палаты на половине царицы.