Вот скотина прошипел я сквозь зубы.
Вытряхнуть из мешка и натянуть на себя ботинки с круглыми носами, узкие серые брюки и рубашку было делом пары минут. В голове еще немного шумело, руки и ноги двигались не без труда, однако я не собирался встречать Воронцова на больничной койке и уж тем более в халате.
Ни в коридоре, ни на лестнице мне никто не встретился. Даже Таня куда-то подевалась. То ли я вообще оказался единственным пациентом в этом крыле, то ли просто разминулся с остальными. И хорошо вряд ли кто-то из персонала посмел бы остановить рвущегося на первый этаж дворянина, хотя подобное указание от Ольги Михайловны у них наверняка имелось. Уже выходя в центральную залу, я заметил, что всю дорогу сжимал кулаки.
Зачем, интересно? Собираюсь бить Воронцова? Взрослого Одаренного, первого и единственного сына в семье? Ну-ну
Ваше сиятельство, пробормотал дедок-вахтер в непонятного цвета ливрее, поднимаясь мне навстречу, не велели же
Потом! рявкнул я.
Дедка как ветром сдуло он рухнул обратно на стульчик и спрятался за конторкой, будто став еще меньше. То ли у меня был настолько взъерошенный и грозный вид то ли оживший родовой Источник наделил меня тем, чем я пока еще не мог воспользоваться но что прекрасно чувствовали окружающие. Сначала Миша, теперь несчастный вахтер
Интересно, с Воронцовым тоже сработает?
Князь?
Я все-таки не успел заметить его первым хоть это и было непросто. Среди немногочисленной публики в центральной зале больницы Воронцов выделялся не только статью и ростом под два метра, но и одеждой. Лакированные ботинки блестели чуть ли не ярче ламп под потолком, а костюм тянул на две-три сотни имперских рублей, не меньше. Светло-бежевый, с рубашкой в полоску и узким черным галстуком. Так в последние года два-три одевался практически весь столичный молодняк. Просто Воронцов всегда был первым.
Модник хренов.
Ваше сиятельство.
Я чуть склонил голову ровно настолько, насколько того требовал этикет. Для рукопожатия мы стояли слишком далеко друг от друга и, похоже, обоих это вполне устраивало.
До меня доходили слухи, будто вы, сударь, желаете меня видеть.
Воронцов провел рукой по светлым зачесанным назад волосам, поправляя и так безупречную прическу. Похоже, нервничал. После вчерашнего он наверняка ожидал встретиться едва ли не с покойником и мой вполне живой и бодрый вид Нет, конечно, не напугал его но уж точно удивил и обескуражил.
В таком случае хотел бы я знать, кто их распускает, сказал я. Потому как желания видеть вас у меня нет сударь.
Спокойнее, Горчаков. Спокойнее. Не хватало еще нарваться на новые неприятности, не покинув место излечения от старых.
Будьте уверены это взаимно. Воронцов лучезарно улыбнулся. А то я уж ненароком подумал, что вы собираетесь требовать от меня извинений.
Не собираюсь. Я сложил руки на груди и, не удержавшись, добавил: Хоть мне и неприятно думать, что вы могли поступить
Как? Голос Воронцова вдруг стал вкрадчиво-негромким. Как я поступил? Мне послышалось или вы желаете в чем-то обвинить меня?.. Меня. Вы.
Все разговоры вокруг уже успели стихнуть, и теперь Воронцов старательно работал на публику. Немногочисленную но достаточно внимательную. Уже завтра каждое слово нашей беседы узнает весь Петербург. Особенно вот это презрительное «Меня. Вы».
Если бы я желал обвинить вас, князь, я бы так и сделал, а не занимался словоблудием.
Ну так и не занимайтесь, любезный. Воронцов издевательски приподнял белобрысые усики. Не понимаю, что вы имеете в виду Могу и рассердиться.
Нарывается. Изо всех сил нарывается, сволочь. При свидетелях.
Все ты понимаешь. Я шагнул вперед и заговорил тише так, чтобы не услышал никто другой. Не можешь ездить так хотя бы сливай честно.
На мгновение на лице Воронцова мелькнул испуг. Потом злоба, но она тут же сменилась привычным благодушным выражением. И когда он снова заговорил, все вокруг наверняка увидели беседу если не лучших друзей, то уж точно приятелей.
Да говори кому хочешь, прошипел Воронцов мне прямо в лицо. Твое слово против моего ничего, ноль без палочки. Ты щенок и бездарь
Зря ты это, князь, вздохнул я. Зря.
Дрожь в руках вдруг прошла. Совсем. Отступила и ярость: не погасла, а просто остыла, рухнув куда-то в живот ледяной глыбой. Будто кто-то очень большой и сильный стал за моей спиной, положил руки на плечи и тихонько шепнул: «А вот теперь можно».
Давай, беги, жалуйся брату, сучонок, так же белозубо улыбаясь, продолжал Воронцов. Плевать я на него хотел. И на деда твоего, маразматика старо
Я ударил: без изысков выкинул кулак прямо в дергающиеся усики. Вышло неожиданно хорошо и мощно, будто я занимался этим каждый день. Голова Воронцова мотнулась назад, а я уже бил снова. Раз-два, левой-правой. Получил сам то ли ладонью, то ли вообще локтем. В глазах тут же потемнело; впрочем, я неплохо справился и вслепую. Нырок, уход вбок, коленом между ног плевать на приличия и сразу же ребром ладони снизу в подбородок. Или в горло если повезет.
Что-то негромко хлопнуло, и щеку лизнул жар. Воронцов не только был вдвое сильнее и крупнее меня, но и не стеснялся использовать магию. Вот только я уже поймал кураж и вколачивал в него все излишки сил, оставленных Источником. Отступил, перехватил неуклюжую большую руку и тут же ударил сам, с грохотом роняя тяжелое тело на пол. Мы свалились вместе, но я оказался сверху, тут же уселся на Воронцова и принялся вбивать
Прекратить!!!
Только что обожженную щеку снова шарахнуло на этот раз холодом. Досталось и боку, и большей части спины. Меня сорвало с вяло трепыхавшегося Воронцова, швырнуло вперед и протащило метра три по каменному полу. Неожиданно скользкому будто он вдруг покрылся тонким слоем льда.
Князь оба! Ольга Михайловна потрясла рукой, стряхивая уже угасающие голубоватые искорки. Немедленно прекратите это безобразие!
Строгая прическа ничуть не растрепалась однако глаза за стеклами очков метали молнии. Главврач превратилась в грозную воительницу, от которой во все стороны по полу и стенам расползался иней. Я без страха набросился на здоровенного Воронцова но сейчас почти испугался.
Маг пятого класса пусть даже маг-целитель это вам не фокусы и пиротехника. Настоящая сила Одаренного. Размажет, и слово «мама» сказать не успеешь.
Прошу меня извинить. Я кое-как отлип от норовившего схватить рубашку льдом пола. У нас с его сиятельством вышло недоразумение.
В таком случае постарайтесь, чтобы в следующий раз ваши недоразумения происходили подальше от моей больницы! Ольга Михайловна поправила лацканы халата. Отправляйтесь к себе, князь. И настоятельно не советую вам появляться здесь.
Я так и не понял, к кому она обращалась Ноги, цокающие каблуками к лестнице, наверняка выглядели более чем эффектно, но мое внимание было приковано к Воронцову. Он перекатился на бок, посмотрел волком на меня, потом на удаляющуюся княгиню и, похоже, решил, что на сегодня разборок уже хватит. А невольные зрители шоу тут же принялись усердно делать вид, что ничего и вовсе не произошло, в гробовой тишине дружно пялились в потолок.
И только бедный дедок в ливрее до сих пор испуганно таращился на меня из-за своей конторки.
Офигеть раздался голос со стороны входа.
Я обернулся и тут же встретился глазами с девчонкой примерно Таниных лет.
Занятная особа. Джинсы с кроссовками, блузка и короткая кожаная куртка, перетянутая наискосок ремешком фотоаппаратного футляра. Если бы не убранные под повязку темно-русые волосы, незнакомку вполне можно было бы принять за парня.
Невысокого, худощавого и очень-очень смазливого парня.
Офигеть, повторила она, наводя объектив прямо на меня. Вот это было круто.
Щелчок затвора и явно не первый. Судя по всему, на пленку попала вся наша с Воронцовым баталия И я тут же представил себе первую полосу завтрашней светской хроники.
Блестяще, Горчаков. Десять побитых князей из десяти.
Видимо, Воронцов считал примерно так же. Поднялся, отряхнулся, поправил помятый пиджак и заковылял к выходу, стараясь не смотреть на людей. И только когда девчонка с фотоаппаратом чуть ли не в упор щелкнула его, обернулся расквашенной рожей и сквозь зубы произнес что-то резкое и шипящее.
Горе-репортерша ойкнула и выпустила внезапно вспыхнувшую алым пламенем камеру. Та тут же громыхнула о пол и брызнула во все стороны осколками объектива. А сама фотолюбительница встряхнула обожженными пальцами, пошатнулась и, не удержавшись, с размаху уселась на пол.
У меня вдруг возникло желание догнать Воронцова и всыпать ему еще раз но сил хватило только кое-как встать на ноги и сделать пару шагов.
Ну вот, вздохнула девчонка. Вторая камера за месяц. Не везет так не везет.
Прошу простить меня, сударыня. Я протянул руку. Моя семья возместит вам ущерб за нашу с князем выходку.