Вестей? переспросил встревоженно граф. Неужели произошло что-то, о чем я не знаю.
Быть может, коротко ответил Антракс, давая понять, что обсуждать это он не станет.
Граф лишь кивнул. Он был из тех немногих коренных жителей Рейна, кто научился понимать короля, порой слишком резкого для местной знати. Граф знал, что этот отказ лишь временный. Не любил король говорить о чем-то, что не было ясно до конца, но, когда придет время, Вильям Шмарн узнает обо всем один из первых. Именно поэтому он был готов ждать вестей молча, развлекая короля другими разговорами. Однако вскоре их отвлекли. Молодой мужчина с длинными белыми волосами, собранными в хвост, подошел к ним. На нем был светло-серый костюм, камзол которого имел высокий воротник, закрывавший шею.
Я слушаю, сказал ему король, остановив графа жестом.
Этот молодой человек был врачом и учеником самого короля, потому никого не могло удивить его появление.
Боюсь, подозрения верны. Он умер в пути, и то, что я увидел при осмотре, мне очень не нравится. Думаю, вам стоит взглянуть, сообщил молодой человек очень тихо.
Я понял, Конор. Сейчас буду, тут же ответил король, коротко кивнув. Спусти тело в подвал госпиталя.
Уже, отозвался Конор, предпочитая говорить с королем, как с наставником, а не правителем.
При этом собственная манера его смущала и пугала, потому голос становился все тише, да и озирался он настороженно. Сам наставник не мог понять его неправильно, а вот придворным всегда мерещились не те намеки и бессмысленные вольности, о которых никогда и речи не было. Конор уважал короля, был готов преклоняться перед ним, но годы работы в госпитале научили его не тратить время на бессмысленные церемонии, которыми изобиловал двор Рэйна. В Эштаре с подобным Конору было намного проще. Там он бы не задумываясь сказал все, что считал нужным, а здесь опасался даже голову поднять.
Что-то еще? спросил Антракс, видя, что ученик не спешит уходить.
Стоит ли звать Амару?
Почему нет? спросил Антракс, словно не понимал, чем этот случай отличается от других. Она всегда присутствует на подобных вскрытиях.
Это может быть очень заразно, прошептал Конор, растерянно опустив голову еще ниже, словно его могли ударить за такое уточнение.
Зато она сможет это увидеть, спокойно ответил король. Только сразу предупреди ее, что на этот раз можно только смотреть, и сам учти, что к телу я тебя не подпущу.
Вам тоже не стоит к нему прикасаться, вы же
Конор, просто делай, как я велю, потребовал король и, не дожидаясь, когда ученик уйдет, обратился к графу Шмарну: Как думаете, если я уйду, кто-нибудь заметит?
Я всегда могу сказать, что видел вас мгновение назад где-то там, ответил граф, только вы скажете мне, что случилось?
Пока нет, коротко сказал правитель и тут же ретировался, вернув на один из подносов свой бокал с белым вином, как всегда нетронутый. Правитель Рейна никогда не пил, но держал его в руках для соблюдения церемониала, порой даже подносил его к губам, но к концу вечера бокал неизбежно оставался полон.
Обойдя часть зала, Антракс прошел мимо группы придворных дам и коснулся плеча одной из них. Та покосилась на белую перчатку на правой руке короля и прикрылась кокетливо веером. Рука сразу исчезла, а король вышел из зала, на ходу развязывая узел пышного шелкового воротника.
Женщина же продолжила беседу, словно ничего не произошло. Молодой и красивой ее нельзя было назвать. В ее черных волосах на висках проявилась седина, чуть желтоватая кожа выдавала морщины в уголках глаз, но пышные формы и талия, созданная корсетом, позволяли ей крайне дерзкие наряды. В отличие от королевы, что лишь изредка позволяла тонким рукам выглянуть из-под широких рукавов, отмеченная правителем женщина выбрала платье, не скрывающее ни рук, ни пышную грудь, что почти выпирала из глубокого декольте. Она явно не смущалась своих широких почти мужских плеч и высокого роста, кокетливо улыбалась, смеялась и играла с веером, чтобы выждать немного времени и покинуть зал следом за правителем, и без лишних церемоний поспешила прямо в королевскую спальню.
Что случилось? спросила она. Не говори, что нога снова болит. Говорила же, что без трости тебе нельзя долго ходить! Почему ты такой упрямый.
Нога болит, но дело не в этом, равнодушно ответил король, без стеснений сбрасывая шелковую рубашку. Избавься от этих тряпок. Ты нужна мне в подвале госпиталя.
Нога болит, но дело не в этом, равнодушно ответил король, без стеснений сбрасывая шелковую рубашку. Избавься от этих тряпок. Ты нужна мне в подвале госпиталя.
Зачем? взволнованно спросила женщина. Что такое могло случиться, что до утра тело не может подождать?
Черная смерть[3], вот что случилось, зло ответил король Антракс, надевая на голое тело тонкий серый камзол, такой же как был на его ученике, и только затем срывал с головы золотой обруч, что заменял ему корону, и швырял на кровать к снятой рубашке.
Этого не может быть, прошептала женщина. Ан, этой болезни больше нет. Ее почти сто лет никто не видел
Переодевайся, Леня. Давай не будем спорить, а пойдем и сами разберемся, черная это смерть или просто глупости, заключил Антракс и прошел мимо, желая как можно быстрее покинуть дворец, только перед выходом все же схватил трость, оставленную у комода, и с огромным наслаждением оперся на нее, оберегая правую ногу, бедро которой мерзко ныло от боли.
Быть врачом и правителем невозможно, говорили ему часто. Сам Антракс Эйен-Рен с этим не мог поспорить, но и отказаться от врачевания не мог. Золотой медальон наставника был хуже клятвы: он требовал от него деятельности, а ученика достойного пока не было. Конор был еще недостаточно опытен, а дочь слишком юна. Именно поэтому пока на его груди был круг с вписанным в него треугольником врата меж жизнью и смертью он обязан был быть их стражем, даже если не верил в подобную благородную чушь.
Выйдя во двор, король жестом запретил страже следовать за ним и, обогнув хозяйственную часть здания, замер у черной двери нового госпиталя. В Эштаре его северное крыло королевского дворца было соединено с госпиталем специальным наземным переходом-галереей, похожей на застекленный витражами мост. Здесь же знать с трудом приняла строительство на территории королевского замка больницы Богини Солнца. Слово «госпиталь» в Рейне считали варварским, эштарским, но Антракс все равно предпочитал именно его, считая больницу чем-то нелепым и лишенным всякой дисциплины, но, если в бумагах надо было писать «больница», чтобы знать соглашалась на строительство, он был готов поступиться собственными убеждениями. Он вообще всегда предпочитал результат бессмысленным спорам, потому добивался своего, действуя на благо народа.
Огни на улицах города медленно гасли. Простые люди спешили закончить свой праздник, чтобы он не нарушил их бытность, а их король открывал черную дверь и шагал в госпиталь, надеясь, что напрасно опасается эпидемии.
Глава 2
Когда король Антракс заходил в здание госпиталя, он переставал быть правителем. Обращаться к нему согласно титулу в этом здании было просто запрещено. Сам Антракс был убежден, что это непременно помешает работе.
На его репутацию это никак не могло повлиять. Работали здесь только доверенные, отобранные им лично люди. С пациентами же он встречался очень редко, проводя почти все время в подземной лаборатории, где создавал лекарства, изучал тела, ставил эксперименты и учил тому же свою дочь.
Десятилетняя принцесса Амара никогда не смотрела на отца, как на короля, но эта ее особенность легко скрывалась за ее врожденным благородством. Ей часто говорили, что она похожа на свою бабушку, принцессу Авелона, единственную в своем роде королеву Эштара Ленкару Эйен Клен Дерва. Амару подобные сравнения смущали, потому о покойной Ленкаре она всегда слушала с благоговением, словно та была богиней или мифическим существом, а на портрет Ленкары часто смотрела с особым интересом не находя никакого сходства.
Такой же красивой быть невозможно, говорила Амара, но все понимали, что она уже такая, просто еще слишком юная.
В ее теле еще не пробудилась женственность, но в чертах ее лица угадывалась зарождающаяся красота, которую она еще не осознавала.
Она встречала Антракса в коридоре у лестницы в подвал. Длинное серое одеяние, похожее на отцовский больничный камзол, она надела прямо на сорочку, и ее край выглядывал из-под серой ткани. Из-под белой сорочки виднелись носы аккуратных светлых туфелек. Тонкие руки она сложила вместе, длинные белоснежные волосы заплела в косу. Когда Антракс подошел к ней, она тут же подняла на него огромные синие глаза, распахнув пушистые белые ресницы.
В ней не было сонливости, только восторг, несмотря на то что ее разбудили среди ночи. Вид у нее был такой хрупкий и нежный, что казалось, ее можно лишь оберегать и защищать, но ее отец считал иначе.