Да. Взволнована
В полной прострации я подошла, села напротив, не зная, что сказать. Мне так хотелось услышать чей-то совет, особенно, конечно, братский, но я толком даже не говорила с Джакомо в этот приезд, поэтому было как-то неловко начинать первый же разговор с собственных бед. Тем более, что Ренцо-то я забыла привезти с собой В целом я знала, разумеется, что у Джакомо все хорошо. Стефания управляла служанками и присматривала за домом, брат понемногу становился довольно востребованным в Париже учителем итальянского языка, Жоржетта была помолвлена с каким-то сержантом и к осени, после окончания нового похода, готовилась выйти замуж. Может, не так уж и важно обсуждать все эти житейские дела в первую очередь, ведь у меня проблемы посерьезнее?
Джакомо будто услышал мои мысли, взял меня за руку.
Что случилось, сестра?
Далекое воспоминание промелькнуло у меня в голове: старый тосканский дом, вечер, треск хвороста в очаге Джакомо, так же держа меня за руку, рассказывает мне сказку о фее Кренского озера, а я, восьмилетняя девочка, слушаю, затаив дыхание, и не могу оторвать завороженного взгляда от его красивого благородного лица, по которому скользят отблески пламени Это воспоминание будто прорвало плотину: я стала говорить, сбивчиво и быстро, пересказывая ему вкратце историю своего брака с герцогом, жалуясь и возмущаясь.
Он слушал меня не перебивая. А я, лишь выговорившись, осознала, что, пожалуй, впервые в жизни произнесла вслух все, что довелось мне испытать в семейной жизни за последние несколько лет. Что поделаешь, не было рядом человека помимо Маргариты, естественно, которому можно было бы поведать подобное. Я чуть не проговорилась даже о том, какую роль сыграл в моей жизни Клавьер и кем он приходится Веронике и Изабелле Начав говорить об этом, я все-таки прикусила себе язык, но вместо этого много рассказала о своих супружеских перипетиях в Бретани, о том, какой одинокой чувствовала себя в браке и как мучил меня Александр бесконечными отлучками и изменами.
Это очень тяжело, Джакомо: быть женой и одновременно месяцами не видеть мужа. Считаться замужем и одновременно жить как соломенная вдова И сейчас снова все это может повториться, потому что потому что я не знаю, какое решение примет герцог и смогу ли я
Глянув на брата, я проглотила комок в горле и с усилием закончила:
И смогу ли я подчиниться этому решению.
Джакомо не отпускал мою руку. Слабая улыбка пробежала по его губам:
Наверное, Ритта, для начала ты должна понять, сможешь ли ты жить без него.
Смогу! отрезала я довольно сердито, предпочитая не задумываться над ответом глубоко. Если он будет вести себя так, как сегодня, разумеется, мне не о чем будет жалеть!
Тогда есть ли смысл переживать?
Негромким голосом он поведал мне, что, конечно, не слишком разбирается в тонкостях аристократических традиций и дворянского быта. Чем заканчиваются ссоры в герцогских семействах, ему не очень-то известно. Но
Но я хорошо знаю, Ритта, что есть очень немного проблем, которые не способно было бы решить время. Оно всегда помогает разобраться. Так что не торопись сдаваться.
Что ты имеешь в виду? спросила я озадаченно. Думаешь, мне все-таки стоит пойти на бал?
О, конечно. Я имею в виду и это тоже. Там ты наверняка услышишь много нового. Нынешняя ссора с мужем, возможно, покажется тебе не такой важной. И ты сможешь понять, где тебе лучше и что тебе ближе.
Однако герцог он сказал мне, что мое участие в бале будет приравниваться в его понимании к разводу!
Джакомо меланхолично усмехнулся, пожав плечами.
Сущая чепуха. Уверен, что он просто вспылил. Когда в семье двое сыновей, бал это не та причина, по которой мужчина может развестись Кроме того, разве немного перца когда-то вредило браку? Не мне тебя учить, ты и сама знаешь, что мужчины гораздо больше ценят тех женщин, которые не повинуются им по щелчку пальцев.
Пока я размышляла над всем этим, Джакомо осторожно добавил:
А может, этот бал все изменит? Может, перед тобой откроется новая жизнь. Почему нет, Ритта? Не все в мире измеряется любовью и страстью. Иногда благополучие и устроенность тоже важны тем более, что тебе выпала нелегкая судьба. Ты уже вдоволь натерпелась лишений.
Черт возьми, сказав это, он попал прямо в точку. Это была крамольная мысль, но я не могла отрицать ее существования. Приехав в Париж, я осознала, что вполне могу сама управлять своей жизнью. У меня был шанс остаться во Франции, сохранив поместья и дом в столице. Переехать же в Англию означало подвергнуть себя риску все здесь потерять. Видит Бог, однажды я уже теряла абсолютно все, но тогда была моложе и глупее, кроме того, общеизвестно, что в юности все переносится беззаботнее. Теперь я была не очень-то готова к такой катастрофе. Утратить все во Франции и устраиваться на новом месте, в чужой стране разве это легко? Конечно, сердце мое принадлежало мужу, но можно ли жить только сердцем?
Тем более, если муж так груб и неласков? Станет ли он лучше вести себя в Лондоне, где у меня не будет вообще никакой защиты? О-ля-ля, впервые в жизни оказаться среди англичан в компании сурового супруга, имеющего в Англии кучу знакомых женщин и вес при английском дворе!.. Да я там и пикнуть не смогу, надо полагать! И дорога назад во Францию, скорее всего, мне будет заказана
Конечно, я понимала, что Джакомо, говоря так, преследует и какие-то свои цели. Для них со Стефанией тоже было бы лучше, если б я осталась во Франции, помирилась с новой властью и пользовалась влиянием в парижском свете. Это означало бы, что отель дю Шатлэ никто не тронет, и их не выселят отсюда. К дому за три года они очень привыкли и не хотели бы вновь мыкаться по съемным квартирам. Если бы я последовала за мужем в изгнание, для семьи брата это тоже ознаменовало бы начало неприятных изменений.
Не спеши, Ритта, настаивал он. Уехать из Франции ты всегда успеешь.
Я бросила на Джакомо пытливый взгляд. Даже сквозь опьянение мне казалось, что и в его советах, и в моих размышлениях слишком много чего-то расчетливого, низменного, себялюбивого. Однако в данный момент я не чувствовала в себе сил мыслить иначе и была рада, что брат поддерживает меня.
Думаю, ты прав, сказала я довольно мрачно, не сдержав тяжелого вздоха. Я не собираюсь спешить.
Глава вторая
Пьяная герцогиня
1
Звонок, подвешенный к двери магазина мадемуазель Бертен на улице Сент-Оноре, звучал так же мелодично и нежно, как и одиннадцать лет назад, и мне в какой-то миг показалось, что совсем мало прошло времени с того дня, когда я в последний раз переступала порог этой некогда безумно модной лавки. Вспомнить хотя бы тот осенний день 1788 года, когда я явилась сюда, преисполненная решимости завоевать сердце Франсуа де Вильера и вызвать его ревность. В восемнадцатилетнем возрасте голова бывает забита самыми глупыми желаниями Для достижения тогдашней цели мне страх как нужен был великолепный туалет, и ради него я тогда впуталась в долги, впоследствии очень горько мне отозвавшиеся.
С тех пор минуло более десятилетия, над Парижем прогрохотали смертоносные революционные бури, однако лавка Розы Бертен была на все том же месте, так же была убрана цветами входная дверь, так же сияли на весеннем солнце стекла ее безукоризненно чистых витрин, а за ними так же соблазнительно искрились свертки дорогих шелков и муслинов, заставляя многих горожанок замедлять шаг и останавливаться. Одна из них, понимая, что я готовлюсь зайти в лавку и явно буду клиенткой известной портнихи, не удержалась и обожгла меня довольно завистливым женским виглядом.
Таким образом, жизнь продолжалась. И Париж возрождался, я не могла этого не отметить. Улица Сент-Оноре, некогда одна из самых шикарных в столице, уверенно возвращала себе прежний шик. Кроме магазина Розы Бертен, здесь не счесть было лавок модного платья. Только навскидку, проезжая в карете, я насчитала четыре портновских заведения, два галантерейных, два шляпочных и четыре обувных! В двух магазинчиках, как и прежде, изготавливались парики. Процветали цветочницы, потому что было весьма модно украшать прически цветами, колосьями и дубовыми листьями Повсюду в витринах были развернуты свежие выпуски «Модного журнала для дам», который выходил теперь очень часто раз в пять дней, и на его страницах красовались цветные гравюры, изображающие последние парижские модели одежды. То и дело хлопали входные двери лавок, выпуская посыльных с коробками, они спешили доставлять заказы. Казалось, вот-вот и у магазина Розы Бертен прозвучит возглас: «Дорогу поставщику ее величества королевы!» и тогда картина сходства с прежним Парижем вообще станет полной
Но такие возгласы, разумеется, не звучали. Не звучали и какие-либо титулы. Можно было предположить, что потребителями этого возрождающегося блеска являются зажиточные буржуа, заселившие улицы Сантье и Вожирар, финансисты, армейские поставщики, биржевые торговцы.
Просим вас, мадам. Мы очень рады вас видеть.
Служанка, поклонившись, пошла известить хозяйку магазина о моем прибытии, а я тем временем завороженно смотрела на большой портрет, украшавший стену в глубине лавки. На нем во весь рост была изображена королева Мария Антуанетта. Молодая, сияющая, в потрясающем платье из красного бархата, украшенном тонким светлым кружевом, она держала в белой руке алую розу. И на меня будто повеяло давним, любимым ее ароматом роз, которыми были пропитаны все вещи в ее покоях и в Версале, и потом в Тюильри