Инструктор Володя, погрузив чемоданы не утративших оптимизма испорченным отдыхом соотечественников в микроавтобус, предложил проводить их до самого Инсбрука и посадить в самолет, на что Ланцов с радостью согласился, в очередной раз подумав: «Замечательный парень, не ошибся я в нем».
Обратный их перелет на родину был утомительным и радости им не доставил, а поданная в пластиковых контейнерах еда показалась безвкусной и вызвала у Ланцова только изжогу, и он, чтобы как-то отвлечься от сумрачных мыслей и нехороших предчувствий, пытался несколько раз заснуть, но ноющая боль в ребре под корсетом не позволяла ему комфортно расположиться в кресле.
Лариса же всю дорогу молча листала журналы и проспекты турфирм, и лишь когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, отложила их в сторону и, вглядываясь в темноту за иллюминатором, с грустью сказала: «Вот и сказке конец», не подозревая в эту минуту, что это только начало истории.
Питер встретил их крепким морозом, сильной метелью и водителем «Спецтранса» Рашидом, что удивило обоих, но вскоре все разъяснилось, когда, проваливаясь по щиколотку в снегу, тот понес их багаж к стоявшей рядом с автобусной остановкой снегоуборочной машине, на ходу объясняя, что на ином транспортном средстве передвигаться по городу практически невозможно, и Лариса с горечью подвела итог:
А это уже не сказка, а быль.
Благополучно без осложнений добравшись по заснеженным улицам до дома Ларисы, Василий Васильевич сдержанно, без поцелуев с ней распрощался, поблагодарив за богатый на впечатления отдых, и вскоре, сопровождаемый Рашидом, предстал перед законной супругой, и та при виде его, опиравшегося на посох и в шляпе с пером, схватилась за сердце, но Ланцов ее успокоил:
Не переживай, мать, до свадьбы золотой все заживет. Пришлось этим европейцам хваленым класс показать.
Глава 2
Созванное девятого января губернатором Санкт-Петербурга экстренное совещание в Смольном началось в десять утра в закрытом для прессы режиме. Город на тот момент был практически парализован из-за непрекращавшихся снегопадов, дикого холода и постоянных с призывами об экстренной помощи звонков горожан, на время до «старого Нового года» прервавших праздничные застолья и на трезвую голову осознавших весь ужас происходящего. И властям, чтобы сохранить как-то остатки электората, необходимо было в кратчайшие сроки успокоить людей и избежать нараставшего социального взрыва.
Помимо вызванного из разных точек планеты членов городского правительства и руководителей силовых структур в зале присутствовали главы районов, их замы, ответственные за коммуналку, а также менее значимые по рангу представители хозяйственной городской элиты, включая начальников ЖЭКов.
Многие из собравшихся, судя по свежему загару на лицах, в праздники не бездействовали, а активно под стать Ланцову перенимали в южных широтах передовой зарубежный опыт и выглядели хорошо отдохнувшими и вполне довольными жизнью.
В отличие от своих подчиненных, председательствовавший на совещании городской губернатор находился явно на взводе, был хмур, как январский день за окнами, часто прикладывался к стакану с водой, но усилием подпитанной на Афоне молитвами воли сдерживал переполнявшие его эмоции и вместо ожидаемого всеми разноса сухо, по-деловому с цифрами на руках охарактеризовал ситуацию в городе, рассказал об ужасных масштабах бедствия и его пугающих социальных последствиях, после этого потребовал от присутствующих объяснений произошедшему и предложений по скорейшей нормализации жизни.
Вслед за этим на сцену, словно на эшафот, потянулись один за другим вызываемые им главы районов, и все они в один голос, как под копирку объясняли случившееся аномально холодной зимой, ошибочными прогнозами Гидрометцентра, а в силу этого нехваткой горюче-смазочных материалов, людей и уборочной техники, и эта пустопорожняя болтовня вывела, в конце концов, главу города из себя, и он, не совладав уже со своими нервами, закричал в микрофон:
Хватит про аномалии чушь нести! Мы с вами не в тропиках живем!
К сожалению, буркнул себе под нос сосед Ланцова.
Я спрашиваю, что делать будете?! Конкретно, в ближайшее время! поставил вопрос ребром сорвавшийся уже с тормозов губернатор, и у вжавшейся в креслах элиты перехватило дыхание, а в зале установилась гнетущая тишина.
Василий Васильевич сидел в предпоследнем ряду, что соответствовало его статусу, и рисовал в рабочем блокноте горы, похожие на перевернутые сосульки, но вдруг, словно бы чем-то поперхнувшись, закашлялся, а после вслух, вроде как самому себе дал исчерпывающий ответ:
Василий Васильевич сидел в предпоследнем ряду, что соответствовало его статусу, и рисовал в рабочем блокноте горы, похожие на перевернутые сосульки, но вдруг, словно бы чем-то поперхнувшись, закашлялся, а после вслух, вроде как самому себе дал исчерпывающий ответ:
Врать не надо и воровать всем нам, тогда и аномалий не будет.
Его негромко произнесенные слова многоголосым эхом прокатились по залу, и губернатор, услышав их, встрепенулся, обвел взглядом переставший и вовсе дышать зал, после чего обратился к нему с вопросом:
Это кто сказал?
Василий Васильевич, держась за ноющее от длительного сидения ребро, неловко поднялся с места и назвал себя, и губернатор, склонив голову к микрофону, многозначительно произнес: «Вот в этом-то и вся суть» и, поблагодарив Ланцова за смелость и искренность, предложил ему сесть, и тот под взглядами сотен глаз опустился в кресло.
На хрена же ты вылез? с осуждением зашипели на него соседи, с многими из которых он был хорошо знаком. Всех мордой в дерьмо, а сам во всем белом.
Да как-то само собой, мужики, вырвалось, растерянно объяснил Ланцов. Да и сам я не в белом, а в том же дерьме.
Обретший же после слов начальника ЖЭКа точку опоры и второе дыхание губернатор перешел в активное наступление и более часа еще громил со сцены безбожных скрытых воров и коррупционеров, словно ржавчина разъедающих коммунальные сети города и седьмой уже год на посмешище всей страны строивших на Крестовском острове стадион для «Зенита».
Выплеснув в зал накопившиеся у него за зиму отрицательные эмоции и отведя трое суток на наведение чистоты и порядка в городе, он распустил собрание, пригрозив всем не внявшим его указаниям небесными и земными карами, увольнениями и показательными «посадками».
Дистанцию от зала до гардероба Ланцов преодолел под градом угроз и оскорблений в свой адрес, подвергшись со стороны большей части коллег жесточайшей обструкции. Кто-то даже открыто призвал набить ему за клевету морду, но, к счастью, все ограничилось только словами и рукоприкладства в тот день удалось избежать.
Василий Васильевич, надо отдать ему должное, стойко, не отвечая на оскорбления и угрозы, перенес все нападки, молча оделся и вышел на улицу, где поодаль от Смольного ерзал уже за рулем служебного «форда» взволнованный последними ужасающими событиями его зам Никешин.
Ты чего там такое выдал, Василич? спросил он у севшего рядом начальника. Ко мне тут Шукуров подъехал, зубами скрипел и приказал отсюда прямо к нему. Ты чего там такое сказал?
Так. Мысли озвучил, отмахнулся Ланцов.
Их шеф Назим Файзилович Шукуров состоял в должности замглавы районной администрации, отвечавшего за коммуналку, и был личностью крайне загадочной, притягивавшей к себе пристальное внимание всего коллектива. За какие такие заслуги он четыре года назад сел в это кресло, никто толком не знал, и его широко обсуждаемая в курилках администрации и изобиловавшая белыми пятнами биография по-разному истолковывалась сотрудниками.
Кто-то считал, что без взятки дело не обошлось, кто-то рассказывал об имевшейся у него в столице «волосатой руке», а одна экзальтированная дама из кадров со ссылкой на собственные источники на голубом глазу уверяла, что в прошлом Шукуров служил во внешней разведке и долгие годы в качестве «нелегала» прожил на Ближнем Востоке, и некоторые особо впечатлительные служащие администрации к ее словам отнеслись всерьез и на всякий случай предприняли меры предосторожности.
И все же, невзирая на споры и разночтения, все единодушно сходились во мнении, что талантами Назим Файзилович природой обделен не был, о чем свидетельствовали приобретенные им за короткий срок «трешка» в элитном доме, дорогое авто и любовница из финансового отдела, регулярно мотавшаяся вместе с ним по заграничным курортам. О некоторых источниках его доходов Ланцов знал непонаслышке, так как и сам имел в этом «теневом» бизнесе определенную долю.
При виде его в дверях своего кабинета Шукуров побагровел, нервно взмахнул руками и, коверкая русскую речь резким кавказским акцентом, набросился на него с оскорблениями и обвинениями в клевете, однако Василий Васильевич, не обращая внимания на его истеричные вопли, приблизился с невозмутимым видом к столу и без приглашения сел, своим спокойствием еще больше взбесив начальника, перешедшего на откровенную азербайджанскую матерщину.