Ирина Моисеева
Спасите! Фриланс
Записки Ольги Ковалевой.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Глава 1. Увольнение
Я вышла из дома, он ждал меня за углом. Андрей, коллега и по совместительству сосед, каждое утро заботливо подвозил меня на работу. Еще по одному совместительству Андрей мой друг. Именно друг, мы оба люди семейные, в браке счастливы, а еще объединены одной важной штукой немножко ненавидим нашу работу.
Ну, что поделать, Оль, говорит Андрей, когда мы поворачиваем к красному кирпичному зданию. Это наш офис, типография. Ты же знаешь, какая сейчас ситуация. А у меня сын в институт поступает через год. В наше время любая работа счастье, без денег никуда.
Да, конечно, вздыхаю я и оглядываю новую тачку Андрея. Вот молодец мужик, опять обновил стального коня. Каждый год новая. Не то что мы, как-то все из долгов и кредитов выбраться не можем.
Не спорю, ты прав. Но сил больше нет. Ты же знаешь Парамонову, говорю я.
Парамонова Инна Константиновна моя начальница. Нет, она не самый главный начальник, она всего лишь возглавляет финансовую службу. Но порою мне кажется, что ее боится сам генеральный.
Представляешь, в эти выходные снова работаем. И в следующие.
Зато вам насчитают переработку. К новому году деньги не лишние.
Да если бы, Андрей. Ничего нам не насчитают, мы неофициально выходим. Мы из любви к отечеству.
Да уж. На, держи, протягивает мне Андрей шоколадку. Он как все мужчины ужасно боится женского нытья, и, не дай боже, слез, поэтому с собой всегда имеет стратегический шокозапас.
С карамелью, мой любимый. Может жизнь не так уж и плоха.
Я бегом поднимаюсь на второй этаж по лестнице. На часах пять минут десятого. Опять опоздала, ну что ты будешь делать.
Ольга Денисовна, не поднимая глаз говорит мне Парамонова. Господи, какой у нее жуткий голос. Вы на часы смотрели, Ольга Денисовна? По какому поводу опоздание?
Инна Константиновна, возле детского сада пробка, вздыхаю.
Блин, да как же так получается. Мы выходим работать в выходные без приказа и боимся сказать против хоть слово, чтобы только не потерять место. А за пять минут опоздания получи, пожалуйста, выговор.
Я не удивлюсь, если она мне приказ принесет, о лишении премии за сегодняшнее опоздание, говорю я девочкам в пятиминутный перерыв. Один раз до обеда и один раз после нам разрешается всем кабинетом пить чай в «архиве». Тут как раз и пригождаются Андрюхины шоколадки.
О-оль, тянет экономист Шурочка, вряд ли, это уж совсем будет. Ты у нас волочешь работу за три единицы. Я не думаю, что у нее хватит совести.
Хватит, Шур, вздыхаю я. Не часто ли я вздыхаю, как старушка, в свои-то тридцать шесть? У нее хватит.
Сама Парамонова ходит пить чай к заместителю директора, мы для нее второй сорт. О нашей нелюбви к себе она прекрасно знает и ее это ни капельки не смущает. Мне бы такие нервы. У Парамоновой нет ни мужа, ни детей, зато вагон и тележка свободного времени. Поэтому она регулярно вызывает нас на работу по выходным, задерживает по вечерам и не слушает наши просьбы взять дополнительных людей на свободные ставки. У этих ставок совсем другое назначение из них сложится годовая премия. Вот только я не уверена, что мы тоже попадем в заветный список.
Инна Константиновна прирожденный начальник. Наглая, самоуверенная, человек без нервов. Именно такой характер нужен, чтобы идти по головам. Поэтому Инна пришла из дальнего провинциального филиала сюда, прямиком по головам и сразу в начальники. Она умеет дружить с кем надо и ставить на место кого надо. Мне такого таланта не отсыпали.
У меня другое. Я абсолютно не умею никому отказывать, и почему-то всегда так получается на меня сваливают все, что только можно. И было так не только здесь, в типографии.
На этом месте я работаю всего восемь месяцев. Цель у меня одна дотянуть до нового года, получить эту злосчастную годовую, а дальше Дальше разберемся. Поэтому я мужественно терплю все нападки, невозможные графики и работу в выходные. Еще мы с девочками терпим посылки в магазин. Это когда Парамонова, как бы между прочим, заявляет: «Девочки, что-то хочется минералочки и киевский торт, сходите кто-нибудь в магазин.» Я не удивлюсь, если скоро она начнет нас просить убраться у нее дома.
Я терплю. Дело в том, что за последние два года это у меня третье место работы. На предыдущем было примерно то же самое. И до этого.
Я не знаю, почему так получается. То ли характер у меня безотказный. То ли не умею с людьми ладить. Но сценарий примерно один и тот же. На меня взваливают тонну работы, я ишачу, ишачу. А потом, в какой-то момент, не выдерживаю и увольняюсь. С каждым разом время работы все короче, а новое место я ищу все дольше.
Хорошо, что муж меня понимает. Его зарплаты нам хватает с натяжкой, пока я нахожусь в поисках, но он всегда меня поддерживает и говорит, что лучше бы я сидела дома. Тогда все спокойно, все сытые и меня иногда видят родные. Я бы и сама с большим удовольствием домохозяйничала, мне это совсем не приедается. Я обожаю заниматься простыми домашними делами, играть с детьми и готовить обед из пяти блюд. Но кредиты, ипотека и бесконечные поборы то в сад, то в школу. А еще дети так быстро растут и происходит этот бесконечный круговорот одежды. Только купил бамс, и малое.
А еще, говорил мне вчера вечером муж Семен, еще у нас бесконечный круговорот твоих платьев и туфель. Мне кажется, если бы ты не работала, мы могли бы серьезно подправить наш семейный бюджет. Если бы перестали их покупать.
В чем-то он прав. Но я же не виновата, что работа в офисе превращается в соревнование «кто сегодня всех милее, всех румяней и белее». Как можно ходить в одном и том же платье, когда секретарша Людочка переодевается даже после того, как сходит пообедать. А Ирина сама умеет маникюр делать, через день хвастается новым дизайном. А Света опять шубу новую купила, или может любовник ей подарил. Неважно.
Ты же не хочешь, чтобы я на фоне коллег была чувырлой, ответила я Семену вчера вечером, листая в соцсетях страничку интернет-магазина модной одежды. Смотри какое платье, и цена смешная, совсем недорого.
Я хочу, чтобы ты приходила домой не поздно, и не нервничала, отвечал Семен. А красивая ты в любой одежде, и без каблуков, и не накрашенная.
Нет, Семен у меня не жадный. Он просто любит меня такую как есть. А еще ненавидит, если я возвращаюсь домой злая и уставшая.
Бросай ты эту работу, ко всем чертям, сказал он мне в воскресенье, когда я пришла в семь вечера, в выходной.
Кредит, срок выплаты двадцать пятого, ты забыл? И новогодние утренники. И подарки я не купила. И стол на праздник собирать.
Но я же получу зарплату и премию, нам хватит.
Ну Семен, я хочу закрыть все долги. И летом поехать не в Геленджик, а в Турцию.
Примерно так выглядят наши диалоги в последний месяц. Он просит меня уволиться, видите ли компот ему вовремя не сварили. Я прикидываю бюджет и понимаю, что это не вариант. На следующий день возвращаюсь с работы злая, рассказываю про Парамонову и все повторяется снова.
Ольга Денисовна, о чем задумались, опять этот противный голос.
Я не задумалась, я формирую акт сверки, отвечаю я спокойно. Это ей не понравилось, что телефон лежит у меня на столе. Нам не разрешается использовать гаджеты в рабочее время в кабинете. А Андрей как раз скинул мне ржачный мем, про работу в выходные. Я не могу удержаться и пересылаю его девочкам в мессенджере. В кабинете начинается синхронное хихиканье.
Парамонова сменила цвет лица с розового на бордовый и заорала:
Что такое? Что происходит? Чем вы занимаетесь в рабочее время? Ольга Денисовна, чему вы постоянно улыбаетесь?
И тут что-то произошло. Говоря точнее, именно все то, что происходило и ранее на предыдущих местах работы. Нервы мои сдали и, что называется, Остапа понесло.
Я даже не слышала свои слова. Возможно я кричала. Возможно матом.
Я объясняла Парамоновой, как она не права. Что мы можем смело пойти жаловаться в трудовую инспекцию. Что это не лезет ни в какие ворота. Что объем работ превышает все допустимые нормы. Что когда мы выходим на работу во внеурочное время, нам это не засчитывают. Зато обычные пустяки не прощают. Но говорила я это все конечно другими словами, эмоционально и с метафорами. Пыль столбом, документы летают по кабинету. Очнулась я, когда акт сверки плавно приземлился к моим ногам, прямо к моим туфелькам графитового цвета.
«У Людочки вчера были такого же цвета туфли» почему-то подумалось мне. Никакую другую информацию мозг не захотел сейчас впускать, он цеплялся за эти туфли и надеялся проснуться. Но нет, это не сон, я снова сорвалась.
Парамонова несколько секунд молча открывала и закрывала рот, судорожно хватая воздух. На секунду мне показалось, что сейчас она грохнется в обморок. Интересно, если с ней случится сердечный приступ, я понесу наказание? Надо будет проконсультироваться у Андрюхи, он все-таки юрист.