***
Молодой человек, грозно глядя на меня, хозяин клуба Хасан прогуливается туда-сюда по кабинету, Вы что себе позволяете? Думаете, это какой-то притон, где человек за деньги может позволить себе всё, что угодно?
Я стою перед ним, сложив руки на груди и только провожаю его глазами, даже не поворачивая головы.
И в мыслях не было, господин! Мне просто нужно было сказать пару слов госпоже Лазизе
Но она, очевидно, не желала вас выслушать!
Я опустил голову.
Между нами произошло недоразумение
Недоразумения происходят меж знакомыми людьми, а госпожа Лазиза не водит знакомств с посетителями.
Поверьте, у меня нет намерения каким-либо образом оскорбить эту девушку. Напротив, я восхищён ею в самом лучшем и благородном смысле этого слова!
Тем не менее, вам следует руководствоваться её намерениями, а не только своими.
Да. Хорошо. Я понял. Так и поступлю.
Хасан удовлетворённо кивнул и отпустил меня, настоятельно рекомендовав мне сразу отправляться домой.
Я провёл бессонную ночь, пытаясь придумать, как мне быть дальше, что сделать, чтобы снова заслужить доверие моей певчей птички. И понял, что способ есть только один.
Лайла
Я уже привычно, почти без волнения, вышла на нашу маленькую сцену и пожелала гостям доброго вечера, заодно проверив микрофон. А потом зачем-то осмотрела зал и увидела Его. Тысяча одалисок! Зарекалась же это делать! Как теперь петь, если руки, голос да и всё тело дрожат, как в лихорадке?
Он сидел на своём обычном месте, на мягком стуле в углу, через три столика от сцены, и, как всегда, пожирал меня глазами. Впрочем, не всегда последние три дня Он отсутствовал, оттого я и расслабилась так, что стала осматривать посетителей. Всё это время, что Он не приходил в клуб, я отчаянно гнала от себя чувство одиночества, пустоты, потери Глупости! Сдался мне этот докучливый мальчишка!
Конечно, внешне Он на мальчика отнюдь не похож: высокий, статный и лицо такое серьёзное но я-то знала, что Он всего на три года старше меня, а это весьма незначительная разница, и себя я воспринимала как сущую девчонку, несмотря на то, что мама считает меня чуть ли не старой девой 23 это, по её меркам, слишком много для незамужней девушки.
Гаяр сидел смирно, время от времени делая глоток напитка, что стоял перед ним на столе (правда, выглядело это довольно механистично, словно Он не живой человек, а робот), и не пытался приблизиться к сцене, чтобы заговорить со мной. Наверное, мой начальник Хасан запретил Ему, под угрозой исключения из членов клуба.
Я долго пила воду, откашливалась и брала несколько нот мимо микрофона, чтобы удостовериться, что не сфальшивлю. Голос дрожал и взбрыкивал. Меня волновало присутствие Гаяра теперь сильнее, чем прежде. Увидев сегодня его в зале, я поняла, что он не отступился и, наверное, уже не отступится. А я на это надеялась. Точнее, не я, а какая-то благоразумная часть меня, для которой важны самоуважение, благочестие, репутация Признаю, мне было грустно немножко, зато я успокоилась и могла выступать, используя всю силу своего голоса. Правда, Хасан сказал, что я звучу слишком печально, а джентельмены этого не любят. Надо разбавлять минорные ноты мажорными и улыбаться почаще.
Никто не видит мою улыбку, напомнила я ему.
Зато слышат! возразил Хасан и красноречиво щёлкнул пальцами.
Не думаю, что всем этим джентельменам есть дело до моей тональности. Возможно, меня вообще никто никогда не слышал, кроме Гаяра зато уж он с лихвой возместил мне недостаток внимания от посетителей.
Отработав первую часть программы, я удалилась со сцены в подсобку, чтобы перевести дух и прийти в себя. В зале это сделать было положительно невозможно. Как, скажите на милость, расслабить лицо, горло, грудь, когда их прожигают взглядом? И даром, что я одета в полностью закрытое платье и никаб их будто бы нет для этих глаз. Они сканируют, как рентген, сквозь ткань и украшения. Они ловят мой взгляд и держат его в плену, отчего в голове не остаётся не только ни одного слова я забываю, как дышать.
Я села у зеркала, отстегнула часть никаба, закрывающую лицо, глубоко вздохнула. Мои щёки были непривычно румяными, глаза блестели, грудь часто вздымалась, а руки не находили покоя. Я встала, походила по комнате туда-сюда, снова села. Отпила воды из бутылки. А потом в дверь постучали, и она тут же щёлкнула, открываясь. Я быстро отвернулась и поспешно пристегнула никаб обратно.
Госпожа, вам что-нибудь нужно? спросил из-за спины голос слуги.
Слава Всевышнему, это всего лишь Тарик! Я облегчённо вздохнула, обернулась и увидела Гаяра. Его лицо было полно какой-то отчаянной решимости. Он прикрыл за собой дверь, в два шага преодолел расстояние между нами и вдруг упал на колени:
Лазиза! назвал он меня сценическим псевдонимом. Смилуйся надо мной! Я теряю разум, я больше не могу выносить твоей холодности, всех этих тайн пожалуйста, поговори со мной, иначе я сойду с ума! Клянусь, я потерял аппетит и сон и не знаю, что с этим делать..!
Я попыталась шарахнуться от него, но упёрлась спиной в стену: каморка была совсем крошечной. Гаяр внезапно схватил меня за руки, я ахнула, пытаясь вырваться:
Что ты хочешь услышать?
Что угодно! Твой номер телефона, твоё настоящее имя, твой адрес, что завтра мы увидимся где-нибудь вне этих стен и сможем нормально поговорить. Пожалуйста, я умоляю тебя!
Почему ты не приходил три дня?
Ты заметила! У меня были неотложные дела в другом городе, да к тому же я хотел проверить попытаться жить без тебя, без твоего голоса.
Вот видишь, смог! Ты ведь жив
Гаяр сокрушённо покачал головой:
Моё существование в эти три дня нельзя так назвать. Я умираю, задыхаюсь, погибаю от жажды ты нужна мне, как воздух, Лазиза!
От его близости, от его прикосновений очень скромных, на первый взгляд, но только не для меня, безопытной девушки у меня стучало и шумело везде: в груди, в висках, в горле. Мыслить совсем не получалось, и я только пискнула:
Мне надо подумать!
В этот момент дверь отворилась совсем без стука и вошёл Хасан.
Лазиза! сказал он строго, к счастью, заметив молодого человека передо мной на коленях (а то мог бы и настоящим именем назвать!). Что здесь происходит? Гости скучают! он подошёл ближе и рассмотрел Гаяра. Аа! Это ты, щенок! Что я тебе говорил по поводу преследования моего персонала?
Молодой человек поднялся на ноги и смерил моего начальника презрительным взглядом, но потом сделал над собой усилие и процедил сквозь зубы:
Извините. Я ошибся дверью
Он стремительно вышел, лишь на пороге обернувшись и бросив на меня свой огненный взгляд, который говорил: "Я жду!"
Ошибся он! заворчал Хасан. Ври больше, зазнавшийся ублюдок! Эти молодые отпрыски из богатых семей думают, что им всё позволено, раз у них есть деньги!
Он повернулся ко мне и по-отечески нежным жестом поправил платок на голове.
Не испугал он тебя? Не обидел?
Я помотала головой.
Разве не эти отпрыски и позволяют вам зарабатывать?
Хасан кивнул:
Но это не значит, что они могут делать всё, что им заблагорассудится! Хватать девушек за руки и требовать от них чего-то
Он не требовал, только просил
И что же, ты согласилась? нахмурился начальник. Смотри, Лайла, это скользкая дорожка! Легко на неё свернуть, да тяжело вернуться обратно
Его предостережение кольнуло меня в сердце. Он прав, всё это кажется красивым и притягательным на слух, когда тебе говорят, что ты прекрасна, что без тебя невозможно жить Но чего на самом деле хочет этот молодой человек? Возможно, я интересна ему только как необычный трофей. Он добудет меня в неравной борьбе с моим же благочестием, а потом выбросит за ненадобностью
Нет, не согласилась, ответила я со вздохом. Но и не сказала нет.
Почему мне так сложно ответить ему нет? Потому что я вижу в его глазах искреннее страдание. Может быть, я ошибаюсь, может быть, мы оба ошибаемся, и ему только кажется, что он влюблён, но как бросить человека в страдании? Тем более, такого молодого и красивого человека. Это особенно тяжело.
Я пропела ещё один блок программы, в течение которого старалась не смотреть на третий от сцены столик, но взгляд нет-нет да устремлялся туда, будто бы по собственной воле. Гаяр смотрел на меня, не отрываясь, будто пытался просверлить дырку в моей одежде, и моё сердечко взволнованно подскакивало всякий раз, как наши взгляды встречались. Затем я снова сбежала в подсобку и там, пьянея от собственной смелости, настрочила записку:
"Завтра в 2 пополудни в Центральном парке, лавочка у цветочного фонтана". И передала её с официантом на столик в углу. Когда Гаяр прочёл мои корявые строчки, его лицо осветила счастливая, почти детская улыбка. Он демонстративно поцеловал клочок бумаги и сунул его во внутренний карман пиджака.