Пока мысли занимали мою голову, я уже успел подойти к огромным тяжелым воротам. Рядом с ними, по краям, стояли мужчины в серо-коричневых одеяниях: свободная широкая куртка была заправлена в штаны и туго затянута ремнём, низ штанин был спрятан в практичные короткие сапоги, явно избитые временем и корявыми дорогами. Автомат за спиной, а на груди самом видном месте герб, пару чисел и две полоски над ними. Эти мужики не собирались спрашивать у меня документы и разрешение, я сам их должен был показать. Выпускали они из богатых районов в бедные всегда быстро только глянув номер и вычеркнув меня из списка входящих. Так же легко меня пропустили, когда я прошёл за ворота посмотрев номер и вычеркнув фамилию из списка уходящих. Зато как идти на работу, так они десять раз переспрашивали фамилию, перепроверяли номера, переглядывались друг с другом, а бывало даже, что и начальству собирались сообщить.
Я оставил за спиной ворота и военных, оставил за спиной серый мир посередине чёрного и белого. Именно так я видел второй район средний класс, бетонные дома, люди одновременно не дураки и не гении, и это была вовсе не золотая середина. Они были примерно никем. Для нашего государства, конечно, они играли немалую роль, но их никогда не воспринимали всерьёз. Они были неплохими экономистами, неплохими военными, неплохими менеджерами то есть их всегда брали на работу, где особой оригинальности не надо, но и работать придётся не руками. Вот и жили они в своём сером районе, со своими серыми глазами, на которые государством была наложена серая пелена. «Вы опора и поддержка одновременно двух районов», «второй класс открывает любые возможности». Ну и прочая правительственная белиберда, щекочущая их чувство собственной важности. «Любой», «множество», «широкий» обычно встречалось в плакатах на улицах этой посредственности. Они никак своими широкими мозгами не понимали, что у человека должно быть своё узкое место.
Оставив за собой серость, я погрузился во тьму. Но эта тьма была куда уютнее люди были холоднее при знакомстве, но добрее в душе и общении сложная жизнь и невысокий интеллект сделали из них не особо требовательных людей. Им нужно было меньше для счастья. Они привыкли и уже не обращали внимания на старые покошенные дома с какими-то пристройками, утыканные вплотную друг к другу, на рынки, куда люди сносили свои нужные вещи, чтобы заменить ещё более нужными. На небольшое количество горящих фонарей, которые гасились к рассвету и вновь зажигались через четыре часа, когда темнело. Благо, сейчас было достаточно светло, до сумерек оставалось около двух часов, так что всё было хорошо видно, а сквозь щели и дыры в домах ещё не просачивался свет. Совсем нищие и немощные наблюдались на улицах достаточно редко, а рынки посещали только обезнадёженные, до дна высосанные мраком этой наполовину уличной жизни. Остальные же как-то выживали. Кто стирал бельё для других, кто подшивал одежду, а кто, как и я, латал дыры в крышах. Но эта работа в основном для второго района, у нас же дома, я занимался нелегальной починкой. Разводя ту замазку, что давали нам на работе, я увеличивал её объём. Делал заказ, а остатки тратил на стены и крыши в нашем районе так жители не платили никаким конторам-посредникам, а мы, кровельщики, могли зарабатывать сверху. И так выживал каждый, кто мог.
Я погрузился в узкие улочки между домами и, пройдя несколько таких, вывернул на маленькую площадку. Вокруг этой площадки были уставлены дома, входными дверями направленные к центру. Я прошёл направо, миновал два дома, и поднялся на скрипящее крыльцо третьего, вставив в дверь старый ключ это и было моё пристанище.
Глава 2. Цветные сигареты
Наутро следующего дня мне пришлось повторить свой ритуал передвижения на работу, где я вновь должен был взять задание и отправиться латать. Но уже у входа в корпус нашей конторки, мой рутинный обряд был разбавлен не самыми, на первый взгляд, приятными красками. Не успел я открыть дверь, как сзади меня под руку схватила сильная кисть и потянула вперёд в здание. Обернувшись, я узнал лицо озлобленного толстого доктора. Он бросил мою руку и силой повернул меня к себе.
С крольницей, говоришь, справишься? бешено кинул он мне в лицо.
Конечно, дит, незамедлительно ответил я.
Он позвал меня с собой наверх к директору. Поднимаясь и хрипя, доктор бурчал себе под нос какие-то злобные высказывания в чей-то адрес. Забравшись наверх, он быстро проследовал к двери, в своей манере яростно её открыл, и влетел в кабинет.
Наутро следующего дня мне пришлось повторить свой ритуал передвижения на работу, где я вновь должен был взять задание и отправиться латать. Но уже у входа в корпус нашей конторки, мой рутинный обряд был разбавлен не самыми, на первый взгляд, приятными красками. Не успел я открыть дверь, как сзади меня под руку схватила сильная кисть и потянула вперёд в здание. Обернувшись, я узнал лицо озлобленного толстого доктора. Он бросил мою руку и силой повернул меня к себе.
С крольницей, говоришь, справишься? бешено кинул он мне в лицо.
Конечно, дит, незамедлительно ответил я.
Он позвал меня с собой наверх к директору. Поднимаясь и хрипя, доктор бурчал себе под нос какие-то злобные высказывания в чей-то адрес. Забравшись наверх, он быстро проследовал к двери, в своей манере яростно её открыл, и влетел в кабинет.
Ну чё, будем разбираться, атаковал он директора, не давая тому вставить даже звука, Качественно, говоришь? Не знаю я, какие у вас там про нас ходят слушки, но мы в первом районе далеко не дебилы. Этот хрыч, указал он на меня, сказал, что нужно загустить на огне, с чем-то там смешать и мазать, да? Да. Я помню. Но тот хер, что пришёл ко мне вчера заделывать дыру, не особо затруднился доказать свою компетентность, намешал что-то и остатками своей чёрной бурды просто замазал щель. Грязно так замазал, без особой нежности и явно словечко «эстетика» ему не известно. Ну, думал я, что так и надо, я не профессионал, это ваша работа. Да и тот мастеришка утверждал, что с крольницей так и работают. Но с новым ветерком, этот огромный кусок чёрной хреновины отпал, будто и держаться не собирался, он ненадолго замолчал. Я всю ситуацию тебе разъяснил. Так что не будем терять наше время, просто всё переделайте. Качественно, а главное, бесплатно.
Директор пристально смотрел в стол, прикусив верхнюю губу.
Дит Вильсман, это наша оплошность, и, конечно, мы всё переделаем.
Он приложил свою бледную руку ко лбу, начал разглаживать морщины и задумчиво глядя вниз, продолжил:
Ты знаешь, как с крольницей разобраться, взглянул он теперь на меня, ты и езжай. Я обычно так не делаю, но сейчас принципы рабочей этики стоит отбросить. Отправляйся с дитом и сделай всё в лучшем виде и эстетично. Ясно?
Конечно, дит директор.
Директор вытащил очередную бумажку, написал на ней что-то и выдал мне её в руки.
Пойдёшь на раздачу без очереди, возьмешь инструменты, а замазку выдадут по этой записке. На сегодня это будет твоей единственной задачей.
Я быстро спустился вниз, забрал все рабочие принадлежности, замазку и выскочил на улицу, где меня ждал доктор.
Он курил у странной большой жужжащей штуковины. Мне никогда до этого момента не приходилось видеть эти автоматические перевозчики. Слышать о них, представлять их, но вот так, перед глазами, они не появлялись. В реальности автовоз оказался даже лучше, чем в рассказах. Весь из металла, красивый, ни дерева, ничего лишнего. Стоял и тарахтел белым дымом. 6 круглых колёс, четыре двери, а от крыши вперёд тянулась толстая палка с фонарём на конце. Автовозы были лишь у элиты из первого района, они позволяли передвигаться сидя, а их личный извозчик управлял этим огромным аппаратом. Я даже представить себе не мог, как оно работает, но многие поговаривали, что это магия. А я не верил.
Ну что уставился? Залезай.
Извозчик открыл дверь, я закинул правую ногу в автовоз, как вдруг меня остановили.
Нет, с этой жижей ты не сядешь, продекламировал доктор и взглянул на шофёра.
Чуть позже я оказался внутри. Огромная махина гулко затарахтела, и рывком двинулась вперёд, со временем наладив ход. В салоне всё было обшито не дешёвой крысиной кожей, а дорогим звериным мехом. И, видимо, чтобы не испачкать этот самый мех, моё деревянное ведро обмотали в куртку извозчика, несмотря на то, что мы всегда плотно закрывали их крышкой.
Доктор курил вкусные сигареты, травы для которых выращивали в специальных ангарах. Во всяком случае, так нам рассказывали. Он протянул мне металлический контейнер, в котором они лежали, но я вежливо отказался.
Принципы? спросил он. Или у вас таких штук не видали никогда в третьем районе?
Сигареты? Есть, но я просто не курю, ответил я. У нас на районе ведь тоже курят, дит, правда лишь треть из всего табака продаётся легально.
Ну а остальное?
А остальное я замешкался, понимая, что взболтнул лишнего.