К слову, иногда, втайне от студентов, учителя тоже выясняли отношения подобным образом. Они собирались в глуши запущенного сада академий и там доказывали друг другу, чья магическая теория правильнее, распивая сомнительное зелье. От студентов скрыть это было невозможно их нюх был настроен на зловонные испарения очередки. Они могли определить по запаху, где собирались учителя, и даже кто из них победил. Что касалось меня я очередку не пила, потому что умудрялась и без нее говорить много глупостей.
Вздохнув, я согнулась над листком бумаги и стала писать ответы. Получалось на удивление ловко. Выученные сотни вопросов оказались прочным, надежным фундаментом, на котором легко выстраивались кирпичики понимания, и пропущенные крохи сами вставали на места.
Когда ответы были выложены ровными строками на листе и заполнили его полностью с двух сторон, я обернулась и взглянула на Дарина. Он растерянно потирал затылок, над небольшим абзацем, написанным нарочно крупными буквами. Его уверенность сменилась недоумением, бедняга сам не понимал, как получилось, что он не смог ответить на выученные им вопросы. Он уже понял, чем закончится для него день, и все равно ему было проще, чем мне. Для него все обернется плохой отметкой и несколькими часами беспамятства последствиями очередки, а меня еще ждет военная академия.
Я положила голову на листок перед собой и уперлась взглядом в гору студенческих сумок, сгруженных в углу кабинета. Из моей торчал деревянный меч, с обмотанной кожаным лоскутом рукоятью. В этом году мы провели столько незабываемых часов вместе! Сколько раз я лупила им по дереву в надежде, что он наконец сломается и у меня появится пара дней отдыха хотя бы от него, но чертов меч был сделан на славу и ломаться не собирался, постоянно напоминая мне о глупости, которую я совершила.
Мысли пойти на курсы боевой подготовки в дополнение к основным предметам, появилась у меня сразу, как только я поняла, что все равно вынуждена буду уехать из замка герцогов. Военная академия с удовольствием распахнула передо мной свои двери, хоть все внутри меня и кричало: «Только не это!». Однако, год назад я хорошо прочувствовала на личном опыте, что умение бегать может однажды спасти мне жизнь.
Главной же причиной, почему я решилась пойти туда учиться был Рональд. Покидать замок для учебы в академии магии было для меня ужасно мучительно, а Рональд, вопреки ожиданиям обрадовался моему отъезду. Со своим противным великодушием, благородством и ответственностью, он хотел дать мне возможность влюбиться в кого-то кроме него. Меня это обидело, и в споре я крикнула:
Тогда пойду еще и в военную академию, там мужчин больше, и все они наверняка подтянутые и симпатичные!
Ему идея понравилась, а мне гордость не позволила отступить, и теперь я и деревяшка со свинцом внутри, вынуждены были трать много времени вместе. Если бы я знала тогда, как будет трудно, я бы держала язык за зубами. Впрочем, учебу в двух академиях одновременно можно было бы потянуть, если бы не Василика. Она стала моим личным кошмаром. Это была единственная, кроме меня, девушка в военной академии. Из тренировочной формы она не вылазила. Ее кожаные штаны и куртка туго обтягивали грудь и бедра, делая фигуру очень соблазнительной, но никто из вояк не смел даже глаз поднять на эту опасную красоту. Подозреваю, что Василика карала за такую дерзость безжалостно. Для этого у нее в арсенале всегда были с собой короткий нож, длинный нож, меч и арбалет. Всем перечисленным она владела в совершенстве. Кроме прочего, иногда из ее многочисленных карманов торчали еще и маленькие бутылочки. Не знаю, что там она хранила, скорее всего, яд, который сцеживала с себя по ночам. Говорила Василика с акцентом, едва заметно картавя. В трактире у родителей останавливались чужеземцы, и я различала акценты безошибочно. Василика могла обмануть кого угодно, но не меня. Я знала наверняка, что она приплыла в Освию из Аскары, и готова была поклясться, что Василика шпионка.
На занятиях меня всегда ставили с ней в пару. Логика учителей была проста, они объединили нас по половому признаку. Вот только мы обе были с этим не согласны. Я бы предпочла тренироваться с кем угодно, но не с ней. Ни один из парней не стал бы лупить меня в полную силу, да и техника их хромала не меньше, чем моя, и у меня был бы шанс. С Василикой у меня шансов не было. Я ужасно бесила ее своей неуклюжестью и медлительностью. Нет, я не была медлительной или неуклюжей, просто Василика дралась лучше, чем некоторые учителя. Ей надо было учить, а учиться. Вояки явно не горели желанием оказаться на моем месте. Они, видно, уже испытали на своей шкуре, насколько у нее тяжелая рука и плохой характер.
На занятиях меня всегда ставили с ней в пару. Логика учителей была проста, они объединили нас по половому признаку. Вот только мы обе были с этим не согласны. Я бы предпочла тренироваться с кем угодно, но не с ней. Ни один из парней не стал бы лупить меня в полную силу, да и техника их хромала не меньше, чем моя, и у меня был бы шанс. С Василикой у меня шансов не было. Я ужасно бесила ее своей неуклюжестью и медлительностью. Нет, я не была медлительной или неуклюжей, просто Василика дралась лучше, чем некоторые учителя. Ей надо было учить, а учиться. Вояки явно не горели желанием оказаться на моем месте. Они, видно, уже испытали на своей шкуре, насколько у нее тяжелая рука и плохой характер.
В военную академию приходили учиться девушки и до нас, но, как правило только для того, чтобы найти себе пару и сразу же сбежать. Василика была не такая! Она пришла постигать искусство убивать, желательно мучительно и голыми руками. Из-за того, что ей досталась такая слабая напарница, она решила отработать на мне все способы, которыми можно сделать человеку больно. Василика вымещала на мне злость и отделывала даже деревянным мечом так, что места живого не оставалось. Она мечтала начать карьеру убийцы с меня, но пока довольствовалась только синяками. Зато какие это были синяки! Они были достойны кисти художника. Их волшебные переливы от нежно-зеленого с желтизной до фиолетового с черненькой каемочкой, заслуживали восхищенные возгласы всех, кто их видел.
Иногда в тяжелые минуты после тренировок я мечтала, что однажды Василика и Комир встретятся на поле боя. Дальше моя фантазия рисовала радужные картины возможных последствий, и я долго сидела с глупым выражением на лице.
В отчаянной надежде когда-нибудь отбиться от Василики, каждое утро перед занятиями я выходила на пробежку, а вечером на закрепляющую тренировку. В качестве соперника я выбрала одинокое дерево, опрометчиво росшее в стороне от остальных. Дерево выглядело очень несчастным. Следы от меча на его коре сказали бы внимательному наблюдателю, как сильно я хочу кому-то сделать больно.
Над моим ухом хмыкнули, я подняла голову и поняла, что задремала, а за моей спиной стоял учитель и читал с моего листа через плечо. За другими столами уже никого не было, студенты разошлись, учителя блестя положенными для магов лысинами, жевали булочки и прихлебывали чай. Учитель за спиной опять хмыкнул, с некоторым любопытством, взял из-под моих рук листок и пробежал глазами. Потом нагнулся к моему уху, и едва слышно шепнул:
Это, похоже, высший балл, не будь я лучший маг в этой комнате! Но ты точно уверена, что лунные лилии каким-то образом влияют на сновидения? Впрочем, не важно. Все равно теперь их нигде не раздобыть.
Который час? опомнилась я, суетливо подхватывая со стола свои вещи.
Половина четвертого, а что?
Я застонала, на занятия в военную академию я уже опоздала. Пред глазами встала насмешливая ухмылка Василики, убедившая меня окончательно, что сегодняшнюю тренировку я пропущу.
Про синяки и месть
Раньше обе академии магическая и военная, стояли в городе. Вражда между ними шла со дня их основания, принося много неприятностей местным жителям. Днем студенты были заняты учебой, а вот по вечерам По вечерам начинались проблемы. Студенты обеих академий разбредались в поисках наилучшего способа отдохнуть и провести время, клянчили деньги у прохожих и устраивали на них пирушки, неизменно заканчивающиеся драками.
Почти после каждых выходных приходилось восстанавливать пострадавшие от неудачно пущенных заклинаний стены, чинить заборы и вставлять стекла, разбитые чьими-то крепкими от знаний головами. Порой приходилось снимать всю оконную раму вместе с торчащим из нее телом.
К счастью, студенты всегда выживали. Их жизнерадостность заставляла срастаться раны и молодые кости очень быстро. С новыми силами и удвоенным энтузиазмом они возвращались в неровный и нетрезвый строй своей академии, чтобы отомстить врагу за прежние обиды.
Местные жители в радиусе пяти миль привыкли не досчитываться по утрам кур в курятниках, овощей в подвалах и огородах или сапог, опрометчиво оставленных под дверями. Порой студенческая фантазия шла дальше здравого смысла и исчезали совсем уж неожиданные вещи.
Постоянные жалобы заставили прадедушку бывшего короля Альвадо перенести эти учебные заведения за город, в надежде, что студентам будет нечем заняться посреди леса, и они снизойдут до учебы. Кроме того, построить заново две академии и дома для студентов, оказалось дешевле, чем устранять последствия погромов каждую неделю.