Аналитическая составляющая субъектно-аналитического подхода состоит из двух компонентов:
1. Раскрытие сущности аналитического метода научного исследования как рассмотрения отдельных сторон, свойств, составных частей предмета для суждения о целом. Анализ (разделение действительности на три реальности), в конечном счете, нужен для того, чтобы синтезировать части в целое (мир человека).
2. Еще одним компонентом субъектно-аналитического подхода является ориентация на рубинштейновскую традицию исследования мышления и познания как анализа через синтез. С. Л. Рубинштейн выделял две основные формы мыслительных операций. «Анализ-фильтрация» проявляется в мышлении как постепенное отсеивание не оправдавших себя проб решения задачи. «Анализ через синтез»: в нем анализ выступает в роли синтетического акта соотнесения условий с требованиями поставленной задачи. При этом в целом анализ рассматривался в школе С. Л. Рубинштейна как мыслительная операция, которая функционирует в паре с синтезом. Анализ через синтез обеспечивает прогнозирование субъектом искомого и творческую порождающую природу мыслительной активности. В процессе ее осуществления познаваемый объект начинает проявляться в новых свойствах и качествах, ранее не представленных индивидуальному сознанию.
Несмотря на то, что субъектно-аналитический подход в психологии делает только первые шаги, его польза для исследований понимания человеком трех реальностей мира человека очевидна. Составляющие этого подхода имеют глубокие корни в психологической науке и не только в ней. Дальнейшие исследования должны быть направлены на углубленный анализ оснований, по которым человек воспринимает реальность как эмпирическую, социокультурную или экзистенциальную. Не менее научно значимым является и определение сходства и различия субъектно-аналитического подхода с другими методами изучения психического, в частности с культурно-аналитическим подходом (Гусельцева, 2009). Таким образом, развитие субъектно-аналитического подхода представляется необходимым и перспективным, особенно в контексте психологии понимания.
1.4. О критериях субъектности
Принципиально важнейшим вопросом психологии субъекта остается вопрос о критериях субъекта.
Определяя субъектность, первоначально А. В. Брушлинский указывал: «Субъект качественно определенный способ самоорганизации» (Брушлинский, 1999б, с. 331). Он отмечал, что субъект это человек на высшем уровне своей активности, целостности (системности), автономности. Он подчеркивает, что субъектом не рождаются, а становятся. Каждая личность является субъектом, но субъект не сводится к личности. С одной стороны, А. В. Брушлинский признает непрерывность развития человека как субъекта деятельности, а с другой, постулирует субъектность как высший уровень активности, целостности, автономности. Данное противоречие нуждалось в разъяснении и разработке, поскольку вопрос о критерии категории субъекта остается открытым.
В одной из последних работ Брушлинский более детально раскрыл проблему критериев в становлении субъекта. Он писал: «Субъектом столь неразрывного, недизъюнктивного единства природного и социального (культуры) становится человек по мере того, как он будучи еще ребенком, подростком и т. д. начинает выделять себя (не отделять!) из окружающей действительности и противопоставлять себя ей как объекту действия, познания, созерцания и т. д. Первый существенный критерий становления субъекта это выделение ребенком в возрасте 12 лет в результате предшествующих сенсорных и практических контактов с реальностью наиболее значимых для него людей, предметов, событий и т. д. путем обозначения их простейшими значениями слов. Следующий наиболее важный критерий это выделение детьми в возрасте 710 лет на основе деятельности и общения объектов благодаря их обобщению в форме простейших понятий (числа и т. д.)» (Брушлинский, 2002 с. 1213). Далее Брушлинский указывает на то, что «Изначальная социальность, включенность в культуру человеческих индивидов на вышеуказанном этапе их развития характеризуется понятийностью их познания и вообще деятельности. Понятия не существуют как платоновские идеи вне субъекта и его деятельности (познания, обучения, учения и т. д.). Отсюда вытекает, по крайне мере, два вывода, существенных для всей рассматриваемой проблематики. Во-первых, понятия не существуют для ребенка, пока он в качестве школьника не начнет овладевать ими в процессе своей деятельности (совместно с учителями, воспитателями и т. д.). Во-вторых, понятия не входят в состав третьего мира, как его раскрывает К. Поппер» (там же с. 13). Наши позиции в свете последних работ А. В. Брушлиинского сблизились, особенно по вопросу о самом первом уровне становления субъекта и необходимости рассматривать вопрос о критериях относительно уровневой психической организации. Первый критерий выделение ребенком себя из окружающего мира, на мой взгляд, очень важен и был детально аргументирован (Сергиенко, 2002, 2015). Ранние периоды онтогенеза человека обоснованно рассматриваются в качестве решающих как для становления концепции мира (физического и социального), так и для развития личности.
Второй критерий, выделенный Брушлинским как основной в становлении субъекта, понятийная деятельность вызывает дискуссию. Истоки представления о «понятийном» критерии лежат в трудах С. Л. Рубинштейна, который утверждал единство предметного содержания и переживания, где возникает значение объекта и события. Это влечет за собой не только отражение мира, его познание, но и отношение субъекта, выраженное в его созерцании (Рубинштейн, 1999).
Соглашаясь с важностью становления понятий для развития субъекта, отметим, что этот критерий не может выступать как основной и достаточный. Более того, по сравнению с первым критерием он очевидно дизъюнктивен. Трудно согласиться с появлением понятий в 67-летнем возрасте и их жесткой связью с вербальными обозначениями. Процесс становления понятийного ментального мира субъекта происходит постепенно, шаг за шагом, образуя все более сложную иерархию когнитивного пространства, начало же этого процесса опирается на базовые когнитивные способности младенцев упорядочивать мир объектов, организуя базовую модель мира (Сергиенко, 2006).
Применение континуально-генетического принципа привело нас к гипотезе о решении проблемы критериев субъекта. Критерий субъекта может быть только уровневым. С позиций такого подхода критерии субъекта, выделенные другими авторами (Б. Г. Ананьевым, К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинским, А. Л. Журавлевым, В. В. Знаковым, И. Б. Дермановой, М. А. Щукиной, А. В. Карповым), не являются противоречивыми, а относятся к разным уровням организации субъекта.
Так, в понимании Б. Г. Ананьева, человек как субъект деятельности это определенный этап человеческого развития, предполагающий формирование психических свойств и механизмов в процессе профессиональной (производственной деятельности). Субъект характеризуется через совокупность деятельностей и меру их продуктивности (Ананьев, 1996). А. В. Карпов описывает субъекта через метапознавательные процессы, включая рефлексию в деятельности (Карпов, 2009), т. е. ставит в центр рассмотрения его деятельность, что согласуется с представлениями Б. Г. Ананьева.
К. А. Абульханова предлагает акмеологическое понимание субъекта. Личность становиться субъектом собственной деятельности и жизни в целом только на высших, взрослых этапах своего развития (Абульханова, 2005). В другой работе К. А. Абульханова выделяет критерии личности, которая становится субъектом. В качестве первого критерия она выдвигает способность личности к организации собственной жизни, жизненных этапов и регуляции объективно существующих жизненных обстоятельств. Второй критерий состоит в возможности личности как субъекта «вырабатывать свои способы решения постоянно возобновляющихся противоречий» между нормативными требованиями и индивидуальными особенностями и притязаниями личности. Третий критерий личности как субъекта заключается в оптимальном использовании психических, личностных, профессиональных и других возможностей для решения жизненных задач. «Личность не просто обладает восприятием, мышлением, памятью и не только способно видеть, думать и помнить, она определяет, как и зачем вспоминать, чтобы решить жизненно-практическую задачу. В этом проявляется ее мета-личностное качество субъекта» (Абульханова, 2005, с. 15). Четвертый критерий собственно акмеологический, который определяет личность как субъекта жизни, постоянно направленного на самосовершенствование, достижение идеала. Пятый критерий в большой степени дополняет четвертый: субъектом будет такое совершенствование личности, которое стремится к достижению подлинности. Неподлинность жизни определяется как неспособность прожить собственную жизнь, отвечающую собственной индивидуальности. Подлинная же жизнь это выбор жизненной стратегии, отвечающей смыслу жизни. Жизненная стратегия проявляется в сознании субъекта как Я-концепция. «Наличие Я-концепции дает возможность личности осознать себя как субъекта, отнестись к себе как источнику жизненных перемен, причине событий и поступков» (там же, с. 15).
Останавливаясь на взглядах К. А. Абульхановой, хотелось бы выделить те противоречия, которые существуют между ее представлениями и другими вариантами решения вопроса. Напомним, что Б. Г. Ананьев полагал в качестве ядра человеческой организации личность, которая сама детерминирует направление, степень изменения и уровень развития всех феноменов психического развития.