Ну э-э-э почему тогда командующий его не наградил?
Уж тебе ли не знать, Макрон? Наградит тебя центурион или нет, зависит не только от заслуг, но и от удачи. Как доложат командующему или легату, как ему возомнится. Одни остаются ни с чем, тогда как другим Максимий многозначительно взглянул на Катона, награды, похоже, преподносят на блюдечке. Что поделаешь, так устроен мир. Ты согласен, центурион Катон?
Так точно, командир, отчеканил Катон, заставив себя улыбнуться. В мире много несправедливости.
Несправедливости? повторил, словно передразнивая его, Максимий. Да, это правильное, верное слово. Ты ведь, небось, и много других таких знаешь?
Командир?
Ну у тебя на уме полно всяких хитрых словечек, чтобы меня подначивать?
Командир, да у меня и в мыслях ничего такого
Ладно, расслабься.
Максимий ухмыльнулся, пожалуй слишком широко, и поднял руку.
Все в порядке, парень, никаких обид. Ты провел большую часть жизни не в строю, обучаясь ратному делу, а засунув нос в пыльные свитки, а с этим ведь ничего не поделаешь, верно?
Так точно, командир, буркнул Катон, глядя под ноги, чтобы скрыть одолевавший его гнев. Но я стараюсь это исправить.
Конечно, парень, а как же иначе, прогромыхал Максимий, подмигивая Антонию и Феликсу. Все ребятишки чему-то научаются рано или поздно.
«Рано или поздно» это когда, командир?
На сей раз Катон взглянул командиру прямо в лицо, и Максимий, приметив в глазах юного центуриона искорки гнева, слегка улыбнулся и похлопал Катона по плечу.
Это всего лишь фигура речи, сынок. Ничего больше. Уразумел?
Так точно, командир, отчеканил Катон с легким кивком. Я могу вернуться к своим бойцам?
Да не дуйся ты, Катон.
Это, конечно, тоже подначка, и Катону непросто было справляться с накатившим гневом. Он прекрасно понимал, что Максимий намеренно пытается вывести его из себя, чтобы выставить посмешищем в глазах остальных центурионов. Его так и подмывало ответить тем же, высказаться в свою защиту, указать на свои заслуги, на украшающие портупею награды. Но это бессмысленно и глупо. У того же Максимия, да и у других заслуженных центурионов, наград куда больше, и вряд ли Катону удастся упрочить авторитет с помощью неуместного хвастовства.
Тех, кто уступал ему по части наград, похвальба может только задеть, что тоже не добавит ему популярности. А уж любая попытка открыто возмутиться поведением Максимия прямое нарушение субординации, что лишь усугубит ситуацию. Как ни крути, а остается, скрепя сердце, терпеть сложившееся положение, постоянно ожидая со стороны командира еще каких-нибудь колкостей. В конце концов, тот просто использовал преимущество своего статуса, и Катон понимал, что тут уж ничего не попишешь. Хуже всего, что и некоторые центурионы открыто поддерживают командира. «Остается одно: не поддаваться унынию, не позволить себе сорваться или сломаться. Нужно ждать, пока все переменится к лучшему», мысленно убеждал себя Катон, горестно улыбаясь.
А ведь в глубине души он считал, что готовить настоящих солдат армия может и по-другому. Тяготы военной службы не только физические, но и моральные. Это неизбежно, но нет ни малейшего смысла их усугублять. Максимий, видимо, смотрел на дело иначе, и было очевидно, что при таком подходе он доведет Катона до срыва с той же неизбежностью, с какой ночь сменяет день. Единственное разумное решение, которое пришло Катону в голову, просто держаться от Максимия подальше и постараться как можно реже попадаться ему на глаза.
Оглянувшись назад, где в хвосте колонны маршировала его центурия, Катон нахмурился.
Командир, обратился он к Максимию, мне кажется, мои люди начинают отставать. Прошу разрешения вернуться к подразделению и навести порядок.
Максимий окинул юношу долгим взглядом прищуренных глаз, и Катон уже начал опасаться, что просьба будет отклонена. Но командир когорты кивнул:
Отправляйся. Выровняй строй и не допускай сбоев.
Есть, командир!
Катон отсалютовал, повернулся и, сопровождаемый взглядом Максимия, размашистым шагом направился в хвост колонны, где маршировали запыленные, потные легионеры.
Макрон?
Да, командир?
Насколько хорошо ты знаешь этого мальчишку?
Надеюсь, командир, достаточно хорошо, осторожно ответил Макрон. Мы знакомы с тех пор, как он поступил во Второй легион новобранцем.
Даже так? Брови Максимия изогнулись дугой. Это что же получается, сейчас соображу два года. Да, солидный срок.
Даже Макрон уловил в словах командира плохо скрытый сарказм и для себя решил, что Катона следует защитить, чтобы у Максимия не сложилось неверное суждение о юном центурионе. Первое впечатление особенно важно и, как правило, держится долго, а Макрону вовсе не хотелось, чтобы ветераны неверно судили о его юном друге, тем паче что тот впервые в жизни командует собственным подразделением, а это само по себе нелегкое испытание. Макрон знал, что некоторые легионеры в Шестой центурии ропщут по поводу назначения нового командира, который моложе некоторых рядовых. Не слишком удачным казался ему и выбор Фигула на должность оптиона. Фигул всего на несколько месяцев старше своего центуриона, хорошо еще, что его внешний облик достаточно внушителен, чтобы и у самых дерзких рядовых даже мысли не возникло нарушить субординацию.
«Да и вообще, решил Макрон, с Фигулом все в порядке. Катон его назначил, с Катона и спрос. А вот самому Катону придется приложить немало стараний, чтобы оправдать в глазах товарищей, и солдат, и командиров, столь быстрое продвижение по службе». При этом Макрон осознавал, что, хотя повышение досталось юному другу вполне по заслугам, ему остро недостает уверенности в себе. Зато мальчишеского честолюбия у него в избытке. Макрон не раз становился свидетелем отчаянной храбрости Катона и понимал: при первой возможности тот сделает все, чтобы в глазах Максимия показать себя настоящим воином, и, вполне возможно, сложит голову в бою. А если Максимий с его манерой поддразнивать неосознанно будет требовать от молодого подчиненного доказывать его командирскую состоятельность, Катон сам станет искать опасности. Макрон помедлил, поразмыслил и встревожился еще больше: «А не случится ли так, что Максимий, осознав все слабости и достоинства молодого центуриона, решит сознательно ими воспользоваться?»
Макрон прочистил горло и заговорил, как ему хотелось верить, с беззаботной уверенностью:
Конечно, командир, по сути, он еще мальчишка. Но военному делу учится быстро, я сам тому свидетель. И он не трус.
Мальчишка, фыркнул Максимий. Я бы дальше и не продолжал.
Остальные центурионы рассмеялись, и Макрону пришлось улыбнуться за компанию с ними. Если он хочет расположить Максимия к самому молодому центуриону когорты, вряд ли стоит раздражать командира.
Он, пожалуй, чересчур чувствителен, командир, с улыбкой добавил Макрон. Сам понимаешь, в этом возрасте все такие.
Прекрасно понимаю. Именно поэтому, как мне кажется, в щенячьем возрасте даже умников и храбрецов не стоит назначать на командные должности. Им недостает характера, ты не находишь?
По большей части это так, командир.
А в данном случае?
Макрон помедлил, подумал, потом кивнул:
Думаю, это общее правило. Я и помыслить не мог о том, чтобы стать центурионом в возрасте Катона.
Вот и я тоже, промолвил Максимий, прищелкнув языком. И по этой причине я сомневаюсь, что из такого молодого командира может выйти толк.
Но Катон особый случай.
Максимий пожал плечами, отвернулся и устремил взгляд вдоль дороги.
Скоро увидим.
Пыль, клубившаяся в конце колонны, густо висела в воздухе, забивая носы и рты, мешая дышать. Всех мучила жажда, и не удивительно, что постепенно центурия начала отставать разрыв между головой и хвостом войска заметно увеличился. Вернувшись к своему подразделению, Катон незамедлительно дал приказ подтянуться, ускорить шаг и догнать колонну. Естественно, приказ никого не обрадовал и был встречен глухим ворчанием.
Молчать! рявкнул Катон. Никаких разговоров в строю! Оптион, доложишь мне имя каждого, кто откроет рот на марше.
Есть, командир! откликнулся Фигул.
Остановившись у обочины, Катон внимательно наблюдал за тем, как проходили мимо бойцы его центурии. Он уже достаточно поднаторел в армейской жизни, чтобы отличить хорошего легионера от плохого, ветерана от новобранца, крепкого и здорового воина от слабого, а то и хворого. Вне всякого сомнения, его центурия годилась для похода: нескончаемая безжалостная муштра и суровая походная жизнь быстро отбраковывали непригодных. Ничуть не менее внимательно Катон отслеживал состояние воинского снаряжения, беря на заметку каждого, кто старается поддерживать амуницию в наилучшем состоянии. Не оставались без внимания и те, чье оружие и доспехи содержались недостаточно аккуратно: по окончании марша этих легионеров ожидало весьма неприятное общение с Фигулом. Несколько изнурительных нарядов должны были наставить нерадивых солдат на истинный путь. Если же нет, дело могло дойти и до порки.