Они разбили лагерь недалеко от этой долины, чтобы долго не возвращаться. Переночевали, а наутро он позволил матери выбрать кусок дорогой красной материи, что везли для подарков родственникам, отсыпал по ее просьбе крепкий табак в большой дорогой кисет, вынул из котомки сладкий медовый пряник. Все это мать аккуратно завернула в чистую белую тряпицу и взяла с собой. Бабушке Сайлык нужно было оказать большое уважение, она достойна самых дорогих подношений.
Бабушка Сайлык на подарки даже не взглянула. Она прямо сидела в своем аиле на кровати, на почетном месте рядом с сундуками, где обычно садятся только мужчины. Молча сидела, не ответив на приветствие, только долго смотрела в упор на Настю так, что та сразу вся съежилась и сначала хотела даже убежать. Мать молча стояла, не зная, что делать, кроме как твердо держать дочку за руку. Даже отец, который никогда не терял речи и ничего не боялся, как-то притих и оробел.
Это, внезапно каркнула старуха, кивком указывая на сверток в руках матери, ему отдай, она взглядом указала на вчерашнего правнука, который сидел справа у ее ног на кошме. А ты воду принеси, я девке на воду смотреть буду, также гортанно отдала она ему приказание. Мужик проворно поднялся. Взял из рук матери сверток, положил его рядом с бабкой на кровать и вышел.
Монета есть? резко обратилась она к отцу.
Есть, ответил тот поспешно, и сразу суетливо полез за пазуху к кошелю.
Не серебро, медную дай, не стоит дочка твоя пока серебра не мне, девке своей дай.
Она говорила на теленгитском наречии, очень гортанно и низко, но Настя понимала ее слова хорошо. Не зря ее матушка по вечерам учила на своем языке говорить. Вернулся правнук, он принес фарфоровую белую пиалу с водой, протянул старухе.
Выйдите все, я только с девкой говорить буду, опять резко приказала она. Ты монету-то не держи, дочке отдай, бестолковый, обратилась она к отцу. Тот виновато протянул монету Насте, ободряюще улыбнулся ей и, резко развернувшись, вышел, как будто ему тяжело было находиться в этом аиле. Все остальные последовали за ним.
Оставшись одна с колдуньей, Настя вдруг почувствовала, что совсем ее не боится и не испытывает неловкости. Она спокойно разглядывала эту странную старуху, особенно ее длинные серебряные накосники и тяжелые перстни на скрюченных пальцах.
Подойди ближе, попросила старуха. Именно попросила, а не приказала, как раньше, у нее даже тембр голоса и интонация вдруг резко поменялись. Сейчас она казалась уже не старой колдуньей, а просто старой бабушкой. Положи на ладонь монету, другой накрой и потри их друг об друга. Настя послушно выполнила ее просьбу. Вот так, хорошо, а теперь поверни руки, чтобы монета на левой была. Левая женская сторона, и судьба такая же слева. Все что плохого в жизни и смерти от левой стороны идет, поэтому к бабам больше льнет. Такая судьба, она замолчала, прикрыла глаза, потом, резко скомандовала прежним колдунским голосом.
Теперь зажми в кулаке. Хорошо, давай сюда в чашу бросай, она протянула Насте белую пиалу. Настя разжала над ней кулачок и смотрела, как монетка, покачиваясь, опустилась на дно. Даже не взглянув в пиалу, старуха поднесла ее к груди и прикрыла глаза.
Огонь, много огня, пламя дьявольское, предательское, резко выкрикнула она, так неожиданно, что Настя отшатнулась. Скоро, скоро придет вся жизнь твоя девичья в этом пламени сгорит, ничего от нее не останется, старуха тяжело перевела дух и продолжила также резко. Злые люди кругом тебя будут Много боли, много крови и страданий тебе выпадет, но ты вытерпишь Ты должна вытерпеть. До восемнадцати годов тебе терпеть Там граница, там злые духи тебя оставят. Потом свет Меняется все Если выдюжишь Если вытянешь Зверье поможет, его держись Оно всегда рядом Охранят от самого страшного Бабка выплюнула эти слова на одном дыхании, Насте даже показалось, что та вовсе даже не открывала рта, когда это произносила. Она вновь замолкла, глубоко потянула воздух носом и продолжила, уже спокойней: Потом жизнь твоя как молоко будет белая, как мед сладкая. Великую опору в судьбе твоей вижу, за нее ты крепко держаться будешь. Это дар великий дар и страшный Сама потом поймешь, когда время придет Не скоро еще когда своего первенца от груди отнимешь, тогда и обретешь этот дар.
Бабка окончательно замолчала, посидела еще неподвижно, потом открыла глаза, наклонилась вперед, выплеснула воду на пол и поставила пиалу на низкий столик у своих ног. Монетка не выплеснулась с водой, осталась лежать на дне. Настя смотрела на нее как завороженная, ей казалось даже, что монетка немного шевелится.
Бабка окончательно замолчала, посидела еще неподвижно, потом открыла глаза, наклонилась вперед, выплеснула воду на пол и поставила пиалу на низкий столик у своих ног. Монетка не выплеснулась с водой, осталась лежать на дне. Настя смотрела на нее как завороженная, ей казалось даже, что монетка немного шевелится.
А что за дар, бабушка? робко спросила Настя первое, что пришло на ум, хотя вопросы и страхи роились в голове, как пчелы, и даже также противно гудели. Голова чуть кружилась.
Дар духов, я не знаю точно, каким он будет может ты станешь их видеть, а может, петь для них или танцевать с ними, или путешествовать в иные миры у нас в стародавние времена в роду, люди говорили, был кам, который к самому Эрлик-хану летал, так он умел миры сдвигать могучий был кам
Так я стану как ты, камом?
Да, станешь. У тебя и сейчас большая сила есть. Только ты не знаешь, как ее использовать, и я не знаю рано пока но я эту силу чувствую слышала ее даже издали, когда вы вчера мимо ехали. Поэтому и позвала тебя, посмотреть хотела. Старуха вздохнула, потом слабо махнула ей рукой: Сядь сюда, ближе. Настя подошла, села на кошму у ног старухи, а потом неожиданно даже для себя взяла ее за руку. Рука была сухой и теплой. Стало как-то хорошо и спокойно, голова перестала кружиться. Старуха протянула вторую руку и положила ее на голову девочке.
Посмотри на меня, синеглазка.
Настю так еще никто не называл, хотя она знала, что у нее отцовские, синие, совершенно славянские глаза, хоть во всем остальном она была похожа больше на мать. Дома, в Барнауле, никто не обращал на это никакого внимания, там у многих глаза были синие или серые, совсем светлые. Она удивленно подняла голову. Старуха посмотрела кажется, прямо в глубину глаз, внимательно и ласково, еще помолчала, а потом произнесла:
Говорят, в старину в нашем роду были люди с такими синими глазами, они достались нам от предков, пришедших из-за дальних гор от доблестных предков-воителей. Сейчас ни у кого уже нет таких. Глаза рода нашего почернели от тягот, которые выпали на долю народа, синева озерного цвета растерялась в дальних кочевьях в степи Сыновья и дочери твои вернут нашему роду синие глаза. Это я видела
А что ты еще видела, бабушка?
Я много видела. Духи быстро показывают, я за ними речью не поспеваю, все картины не запоминаю. Ты спрашивай, я расскажу, что смогу.
Про огонь расскажи.
Про огонь, старуха вздохнула, нечего про него рассказывать. Большой огонь я видела, дом горит, чернота, злость кругом, только ты в стороне стоишь с белым лицом и опаленной душой.
А потом?
Потом мгла и боль и зло вокруг ты плачешь плачешь Не буду рассказывать тяжело мне старая я стала.
А от чего, боль, бабушка?
Боль? Боль всегда от зла бывает От человека злого у тебя на пути много злых людей будет Судьба такая старуха опять замолчала.
А что сделать, чтобы их не встречать? наивно спросила Настя.
Да, хоть что делай Не поможет Судьба у тебя такая Нет такой силы, чтобы от судьбы отвести От нее не убежать, ни спрятаться нельзя Ни один сильный кам ее не свернет Что должно произойти, все одно произойдет, голос у старухи дрогнул, она подняла глаза и посмотрела в лицо девочки долгим тяжелым взглядом.
От этих слов и вяжущего взгляда Насте стало так страшно, что у нее задрожали губы. Рука старухи, по-прежнему лежавшая у нее на голове, вдруг стала горячей и тяжелой, как камень. Вопросы, роившиеся в голове, смешались до полной неразберихи. Казалось, что в голове случился пожар. Огонь стоял теперь у нее перед глазами. Она так четко чувствовала его жар, что по спине потекла тонкая струйка пота, а на лбу выступила крупная испарина.
Не бойся, мягкий голос бабушки Сайлык разом все это прекратил. Тебе бояться не следует. В тебе столько силы, что все пройдешь Больно будет жутко будет, но пройдешь свое предназначение выполнишь
Она глубоко втянула ноздрями воздух, отняла руку от головы девочки, отвернула полу шубы на груди и начала гладить бисерный зигзаг, которым был расшит край жилета сегедека. Сухие узловатые пальца ловко пробегали снизу вверх, перебирая каждую бусину. Они остановились на одной их них. С коротким треском толстые желтые ногти сомкнулись. Бабушка Сайлык держала в них маленькую оторванную бусину. Глубоко со свистом втянув воздух носом, старуха стала дуть на бусину, а когда в легких кончился воздух, коротко плюнула на нее и протянула девочке.