Наше понятие «профессиональная идентичность» в целом согласуется с современными тенденциями в западной психологии (Holland, 1997; Bergmann, 2002), в русле которых профессиональная идентичность трактуется как компонент личностной идентичности, обеспечивающий успешную профессиональную адаптацию и как доминантный фактор профессиональной карьеры, базирующийся на компетентности, профпригодности, интересе к работе и их балансе со средой. Но мы расширяем это понятие до масштабов идентификационных связей человека и с социальной средой, поскольку специфика профессиональной ситуации в современной России подразумевает более подвижную и широкую социальную базу идентификации, чем в стабильных странах. Понимание профессиональной идентичности как комплексной характеристики психологического соответствия всех компонентов профессиональной структуры отражает ее статус самостоятельной ценности. В отличие от профессионализма как характеристики уровня или профессионализации как характеристики процесса профессиональная идентичность выступает, прежде всего, как характеристика внутреннего соответствия субъекта деятельности и социально-профессиональной среде.
Основные параметры сформированной идентичности, обеспечивающей адекватное выполнение профессиональных функций устойчивость, перенос навыков и универсальность. Устойчивость неизменность основных характеристик осуществления и эффективности профессиональной деятельности при изменении условий протекания деятельности, временно искажающих профессиональное пространство. Перенос сохранение профессиональных навыков при непреходящих изменениях профессионального пространства (качественное преобразование прежнего пространства или переход профессионала в другую культурную, ментальную, социальную или информационную среду). Параметр универсальности отражает сущность истинного профессионализма как явления надситуативного, наднационального и надкультурного.
Историческое изменение характера отношений психологической идентичности и профессионального мира прослеживается в развитии взаимосвязей человека и средств труда. Еще задолго до возникновения термина «человек-машина» (и самой инженерной психологии) предпринимались попытки реализовать идею соответствия человека и машины в ее крайней форме единства и даже тождества. Обоснование возможности такого единства на самом базальном уровне рабочих движений и мышц, можно найти, например, у И. Сеченова: «для каждой рабочей группы мышц существует определенный оптимум скорости» (Сеченов, 1906, c. 134). Г. Форд идею единства человека и машины довел до идеологии откровенного игнорирования личностного, духовного, индивидуального в человеке труда: «Средний работник ищет, к сожалению, работу, при которой он не должен напрягаться ни физически, ни, особенно, духовно» (Форд, 1926, c. 16); а в качестве основной цели провозгласил «сокращение требований, предъявляемых к мыслительным способностям рабочего и сокращение его движений до минимального предела» (там же, c. 81).