Чего на тебе за одёжа? сокрушалась доярка, косясь на меня и продолжая вести в неизвестном направлении. В батрачки податься решила? Не девичье то занятье, вот тебе мое слово. Не девичье. Ничо, мобыть хозяин сегодня в духе. И никого не заберет. Но не явиться вообще три шкуры сдерет. Оно конечно боязно, но идти надо.
Ч-чего? выдавила я обалдело.
Да ничего. С луны ты што ль упала? Ни одна еще не возверталась из хозяйского дома. Но кто знает, мобыть жизнь у них там, как сахар. И батрачить не приходится. Рассказать-то никто не могёт. Быстрее! Что ж ты не расторопная такая.
Сказанное дояркой меня так изумило, что даже позволила протащить себя через заросли самшита и вывести к какому-то дворику с фонтаном в виде громадной рыбы. Я охнула.
Часть 4
Изумил меня не столько фонтан, сколько цветная светящаяся вода, вылетающая пружинками и кольцами. Точно сказать, какая технология для этого используется не могу, но выглядит обалденно, особенно в ночном сумраке, который освещается только этим фонтаном и какими-то голубыми шариками на тропинках.
Все еще оторопевшая от всего, что происходит, я оказалась поставленной в конце шеренги из девушек, наряженных как доярка, с небольшой разницей в цветах передников и чепчиков.
И что это за смотр сельской самодеятельности?
Я решила, что меня приняли за свою в какой-то массовой акции и, чуть наклонившись к доярке справа от меня, спросила шёпотом:
Слушайте, это вообще что за флешмоб? Ну, мне хоть понимать, чтобы подыгрывать правильно.
Доярка покосилась озадаченно, брови сдвинулись, она почесала шею и пробормотала:
Чего?
Ну что мне делать? пояснила я, от нервов окончательно потеряв ориентиры. Самое время развернуться и бежать куда глаза глядят.
До доярки, наконец, дошло, что я имею в виду лицо просияло, морщины между бровей разгладились, а губы растянулись в счастливой улыбке.
А Так это, делать, что и все. Стоять смирно, глаза в землю. Покладистость проявлять.
Какой странный флешмоб, пробормотала я, Может я все же
«Пойду», хотела продолжить я, но не успела, потому что где-то за кустами послышался грохот и ржание. Девушки, как одна, моментально уткнулись взглядами в гравий под ногами, а буквально через несколько секунд из-за зарослей вылетела натуральная карета. Черная, огромная, с какой-то мудреной лепниной и золотым напылением. Запряжена двумя конями чернее самой ночи, гривы вьются, хвосты длинные. От изумления, мне даже показалось, что в их глазах что-то мерцает.
На козлах маленький человек в длинном темно-зеленом сюртуке и такого же цвета треуголке. Несмотря на свой рост, он ловко вздернул поводья и зычно выкрикнул:
Тпру-у-у!..
Кони моментально затормозили, вздыбились недовольно, но с места сдвинуться даже не попытались.
Профессионально однако.
Окончательно ошарашенная, я наблюдала, как карета качнулась, когда возница спрыгнул с козел и прошуршал к дверце. Затем отворил и почтительно склонился.
Пару секунд я пялилась в темноту прохода, а доярка справа дернула меня за руку с шёпотом:
Сдурела, батрачка? Не зыркай прямиком!
Я, ее естественно не слушала. Во-первых, если затащили на флешмоб, то имею право хотя бы знать, что флешмобим и кто участник, а во-вторых я родилась в свободной стране, куда хочу, туда и смотрю.
Спустя вечность сгорания от любопытства и необъяснимой тревоги я увидела, как из темноты кареты показалась голова в шляпе, из-под которой до самых плеч падают седые волосы. Когда человек вышел и распрямился с видом непоколебимого превосходства, оказалось голова эта принадлежит мужчине лет семидесяти, суховатому, с острыми чертами лица и холодными серыми глазами. Одет в какой-то вроде плащ, а вроде накидку. Разумеется, черную.
Добро пожаловать, проговорил возница, еще больше склоняясь.
Мужчина на него даже не взглянул, за то по нашей шеренге скользнул таким оценивающим взглядом, что мне стало неприятно.
Это кто такой? спросила я у доярки. Спонсор банкета?
Доярка, почему-то бледная и дрожащая, с шумом сглотнула и прошептала:
Ты ненормальная. Замолкни и гляди в пол.
В пол я смотреть не собиралась, потому что все это стало казаться перебором. Если тут феодальный строй или крепостное право пожалуйста. Но я в их компанию не просилась.
Нет, ну серьезно, не отступала я. Что за мужик?
Храни нас великая луна только пробормотала доярка и сгорбилась еще больше.
Нет, ну серьезно, не отступала я. Что за мужик?
Храни нас великая луна только пробормотала доярка и сгорбилась еще больше.
Я фыркнула некоторые в своей гонке за почтительностью явно переигрывают.
Седой, тем временем, повернулся куда-то к лесу, лицо сделалось еще более отрешенным и возвышенным, что в сочетании с длинным и острым носом делает его похожим на повидавшего виды орла.
Пока он созерцал ночь, или делал вид, что созерцает, из кареты вышел второй мужчина. Молодой брюнет с волосами чуть ниже ушей и заправленными за них. На вид около тридцати, тридцати пяти лет, в камзоле, естественно черном, с серебряными пуговицами и нашивками, в темных штанах и сапогах. Тоже с высокомерием во взгляде голубых глаз, но в силу возраста оно не такое едкое. Черты лица правильные, четкие, его можно назвать красивым, если бы не надменность и холод на лице.
А это что за фрукт? продолжила расспрашивать я доярку.
Но доярка уже что-то бормотала, глубоко склонив голову и терзая пальцами край передника, и отвечать явно не собиралась. Я расслышала только «превеликая луна, обереги».
Отличная ночь, немного растягивая слова, произнес седой и вдохнул полной грудью так шумно, что даже мне слышно. А ты не хотел ехать, Люциан.
Я и сейчас считаю эту затею лишней, отец, ответил брюнет глубоким, каким-то бархатистым голосом, будто специально учился где-то актерскому мастерству. Во всяком случае, мне показалось, говорит он с большой артистичностью, даже захотелось выкрикнуть по Станиславскому: «верю!».
Тот, кого брюнет назвал отцом, скривился.
Традиции надо чтить, дрогой сын, произнес он. Во всяком случае те, из которых можно выгадать пользу.
И какая польза от этого глупого обычая?
Парень явно не горел желанием участвовать в этом флешмобе, как и я, поэтому сделала себе мысленную заметку возможно с ним надо познакомиться, вдруг знает, как выбраться из этой глухомани. Ибо доярка рассказывать, очевидно, ничего не желает.
Седой оглянулся и мазнул по нам равнодушным взглядом.
Взять себе покорную и расторопную служанку, осчастливив ее своей благосклонностью, наставительно произнес он, прекрасный тактический и воспитательный ход, Люциан.
И зачем ехать самому? снова недовольно поинтересовался брюнет. Можно было отправить возницу.
И лишить себя удовольствия полюбоваться их смиренными лицами? отозвался седой.
Молодой мужчина только хмыкнул.
Лицами? вопросил он. Я вижу только макушки в чепчиках. Они же все в землю уткнулись.
На что седой проговорил важно:
Так и надо. Чернь должна знать свое место.
Люциана я разглядывала с интересом, особенно потому, что ему весь этот спектакль, судя по выражению лица, не нравится. Но вообще-то разглядывать есть что. Парень привлекательный, а надменность, которую он транслирует то, что нужно для разжигания интереса.
Он вздохнул так тяжко, будто его заставляют мешки ворочать и произнес, закатывая глаза:
Ладно. Но только из уважения к традициям, которые, надеюсь, однажды изменятся.
После этого скинул с плеча невидимую пылинку и направился к нам.
Часть 5
Девушки, как мне показалось, затрепетали еще больше. Доярка справа забубнила свои причитания с таким жаром, что стала похожа на изгоняющего демонов экзорциста. У меня, как у попавшей на мероприятие случайно, заготовленного текста нет, поэтому просто стою и таращусь на присутствующих.
Голубоглазый брюнет, пока его, очевидно, отец с высокомерным видом задирал нос, ушёл в начало шеренги и стал оглядывать девушек сверху вниз. Делал он это довольно правдоподобно. Может и правда выбирает себе служанку или кого-то там.
Девушки безропотно молчат, по-моему, даже дрожат. Убедительно, ничего не скажешь.
Отец, окликнул брюнет седого, может в другой раз? Что-то сегодня все какие-то зажатые.
В прошлый раз ты тоже назвал их зажатыми. И в позапрошлый, отозвался седой, глядя куда-то в небо, а его лицо в лунном свете показалось жутковатым, особенно из-за длинного острого носа. Нет, Люциан, сегодня настоятельно рекомендую выбрать себе служанку. Ты же понимаешь, как это важно.
Судя по всему, этот Люциан так не думал, но, вздохнув в очередной раз, снова принялся осматривать девушек, останавливаясь не на долго перед каждой. Мне с самого конца шеренги плохо видно, что там происходит, приходится все время выглядывать, чем доярку, похоже, пугаю ещё больше.