Можно еще добавить, что при фиксации некого уровня событий, субстрат, на котором они реализованы, принципиально не важен значение имеет лишь структура потока событий. В качестве аналогии тут можно упомянуть процесс передачи информации (по сути, последовательности событий), который индифферентен к своему носителю. Развивая информационную аналогию, уместно будет привести пример с формированием картинки на экране монитора компьютера: «феноменально» изображение нам дано как множество событий, при этом на чем реализованы эти события (удары электронов или переходы состояний жидких кристаллов) не имеет значения, а уж на каком языке написана программа и на каких элементах собран сам компьютер (на лампах или полупроводниковых кристаллах) вообще дело десятое. И, забегая немного вперед, можно отметить, что и сами воспринимающие субъекты в событийной онтологии, безусловно, следует мыслить как множества событий тех же элементарных событий, из которых «собраны» и объекты, а следовательно, при рассмотрении отношений одной системы событий (субъекта) с другой системой событий (объектом) субстрат, на котором реализованы эти события, можно вынести за скобки. Эту мысль можно проиллюстрировать множеством аналогий: скажем, наши субъект и объекты изображены на мониторе, то есть являются структурами экранных событий, или представляют собой волны на поверхности океана Соляриса, или поток компьютерных кодов матрицы, или события флюктуаций квантового вакуума понятно, что во всех этих случаях сам метод генерации этих событий никак не может повлиять на содержание отношений множеств событий.
Событие против вещи
Итак, нам предлагаются на выбор два изначально логически равноценных онтологических подхода, исходящих из разных оснований: (1) постулирование элементарной вещи/частицы (без уточнения, из чего она состоит) с последующим описанием всяких вещей как пространственных структур из этих частиц; и (2) постулирование элементарного события (без уточнения, что там изменяется) и представление всякого объекта в виде потока событий. Даже на первый взгляд, без уточнения логики построения онтологий, выбор представляется очевидным: взяв в качестве исходного кирпичика вещь, ничего другого, кроме вещи, и не построишь. Жизнь, мышление, духовная деятельность не складывается из вещей, не раскладывается на кирпичики, и именно понимание того, что значительная часть нашей действительности просто непредставима в виде пространственно локализованных вещей или их структур, а явлена в виде систем событий, побудило обратиться к событийной онтологии. Ну а сами вещи вполне себе разложимы на события, представимы как структуры событий, как нечто фиксируемое, оформляемое, конфигурируемое (и снаружи, и изнутри) событиями.
Событие и сознание
Необходимо отметить еще одно возможное понимание события как акта восприятия объекта в сознании субъекта. По сути, вещь для субъекта есть локализованный в пространстве комплекс предикатов, различений, и каждое из этих различений возможно трактовать как событие. С этой позиции вещь в действительности субъекта выступает как фиксированный в «сейчас» комплекс событий. Причем событие в этом комплексе следует понимать как не нагруженное содержанием: событие различения цвета (красного или синего) не есть «красное» или «синее» события это просто события (ну как счетные единицы, которые имеют смысл независимо от того, что мы считаем, яблоки или груши). То есть событие в сознании субъекта следует понимать как локализованное во времени единичное, элементарное различение. И понятно, что при таком подходе феноменологическое пространство сознания мы должны строить не из вещей, а из событий первичной данностью в сознании является событие, а не вещь. И сразу же необходимо отметить, что в этой первичной данности и феномены, и ноумены изначально выступают в одинаковом онтологическом статусе как множества событий различения, что безусловно соответствует релятивистскому подходу.
При обсуждении отношения события и сознания можно опуститься и на самый элементарный уровень, к начальному отношению субъекта и объекта, понимаемых как нечто различающее и нечто различенное. Так вот, первым различенным и одновременно самым непосредственным, неопределенным, бессодержательным, самым очевидным объектом для субъекта, будет само первичное различение просто чистое различение без уточнения, чего это различение. И это различение, безусловно, следует трактовать как событие (ну не вещь же). Здесь даже уместно вспомнить Гегеля, у которого результатом первого логического синтеза после постулирования чистого бытия и его отрицания в ничто является становление, то есть, по сути, чистое событие еще до и вне всяких вещей, событие перехода чистого бытия в ничто и обратно.
При обсуждении отношения события и сознания можно опуститься и на самый элементарный уровень, к начальному отношению субъекта и объекта, понимаемых как нечто различающее и нечто различенное. Так вот, первым различенным и одновременно самым непосредственным, неопределенным, бессодержательным, самым очевидным объектом для субъекта, будет само первичное различение просто чистое различение без уточнения, чего это различение. И это различение, безусловно, следует трактовать как событие (ну не вещь же). Здесь даже уместно вспомнить Гегеля, у которого результатом первого логического синтеза после постулирования чистого бытия и его отрицания в ничто является становление, то есть, по сути, чистое событие еще до и вне всяких вещей, событие перехода чистого бытия в ничто и обратно.
Нейтральность
элементарных событий
Итак, и с вполне физикалистской позиции, позволяющей описать вещи (пространственные системы) как последовательности событий, и со стороны сугубо философского анализа субъект-объектных отношений, мы получили представление о Мире как о системе событий универсуме событий. При этом, освободившись от постулирования вещи, мы избавились (в полном согласии с принципом нейтрального монизма) от необходимости исходной привязки событий к каким-либо онтологическим уровням: и физические, и биологические, и ментальные события представляются как системы исходно онтологически нейтральных элементарных событий. К какому уровню будет отнесено событие, зависит (в соответствии с релятивистским подходом) исключительно от позиции субъекта, различающего это событие. К примеру, событие удара футболиста по мячу в зависимости от уровня рассмотрения можно описать и как физическое, и как физиологическое, и как социально-спортивное, и даже как эстетическое. То есть каждый раз мы имеем дело с субъектной интерпретацией некоторого фрагмента универсума событий, исходно не имеющего никакого онтологического статуса. Так, рассматривая некоторую ограниченную последовательность событий органического синтеза, мы вполне можем иметь дело как с реакцией в пробирке, так и с фрагментом сложного биологического процесса в клетке мышцы, реализующего бег гепарда на уровне событий химического взаимодействия эти ситуации неразличимы. А «сузив» свой взгляд на поток событий до ядерных взаимодействий, мы уже не сможем отличить неорганическую реакцию от органической.
«Сейчас»
Демонстрируя на примерах исходную нейтральность элементарных событий (отсутствие сугубо биологических, химических и пр. событий), мы попутно подошли к формулированию принципа различения онтологических уровней: онтологический статус объекта, выделяемого из общего потока событий, зависит от «масштаба» взгляда на этот поток от количества одновременно рассматриваемых событий. Расширяя или сужая границы анализа потока событий, можно разглядеть в нем и психофизиологическое действие «охота гепарда», и последовательность биологических событий сжатия клеток тканей в его мышце, и цепочку химических событий, и отдельное физическое событие. При этом понятно, что пробегая, скажем, «химическим» взглядом по всей цепочке событий, составляющих действие «охота», не то что охоты, а и никакой биологической специфики этой цепочки разглядеть не получится. Так и на уровне только физических событий не различить химических взаимодействий.
Тут уместно ввести понятие «сейчас», фиксирующее «ширину», масштаб взгляда на поток событий. Можно говорить о физическом, химическом, биологическом и т. д. «сейчас», в каждом из которых фиксируются события соответствующего онтологического статуса. Из приведенных ранее примеров ясно, что биологическое «сейчас», гораздо «шире» химического: биологические события, скажем, акты сжатия клетки мышцы, наблюдаемы в «сейчас», охватывающем значительное множество последовательных химических событий. И следует понимать, что использование слова «сейчас» не аллегорично речь действительно идет о выделении ряда точек зрения, различающихся разрешающей способностью, протяженностью мгновения восприятия, то есть об относительности понятия «сейчас». Наиболее наглядно релятивность «сейчас» можно продемонстрировать на примере работы компьютера: ее можно рассматривать с уровня нашего обыденного «сейчас», в котором картинка на мониторе дана сразу целиком как единый пространственный феномен. Но есть еще «сейчас» программы высшего уровня, и в это «сейчас» мониторная картинка уже не помещается, а представляется составленной из тысяч и тысяч последовательных событий выполнения операторов. Каждый же оператор в свою очередь есть поток событий выполнения команд процессора, и соответственно, на уровне процессорного «сейчас» уже неразличимы функции и циклы там только операции с битами. Ну а ниже есть уровень физического/атомарного «сейчас», на котором уже нет такой вещи, как компьютер.