3
Оливер вернулся спустя полчаса. Пролез через окно и на цыпочках спустился в раздевалку. Он всегда возвращался вымотанным и от него постоянно несло рыбой. Такое бывает, когда с вечера до полуночи грузишь ящики в доках. При виде меня он довольно улыбнулся ведь ему удалось купить литр вишнёвого сока. Моего любимого сока. Я же на радостях бросился к нему в объятия.
Ты не поверишь что со мной случилось.
Что такое? За тобой гнались? Избили?
Нет-нет. Всё в порядке. я полез во внутренний карман. Мне дали это.
Что это?
Открой. помню, как Оливер преподнёс деньги на тусклый свет лампы освещающий выход из раздевалки. Он их тщательно пересчитал и на минутку замер. После посмотрел на меня. Обеспокоенно посмотрел. Кто тебе их дал?
Незнакомец. Он дал их за то, что я хорошо пел песню.
Что?
Ему понравилось то как я пою о любви.
А что он сказал? Как он выглядел?
Худой такой, длинноволосый. Сказал, что надеяться, что однажды я найду свою любовь.
Что за бред.
Всё так и было. Честно.
Он ещё что-то передал?
Нет.
Ты не спросил, как его зовут?
Я растерялся. И он очень быстро ушёл. тогда Оливер подошёл ко мне ближе.
Джаспер.
Да?
Ты меня не обманываешь? Деньги краденные?
Клянусь тебе. Тот мужчина дал их мне.
Это фантастика.
Знаю. Сто тысяч долларов. Ты представь, я быстро открыл свой шкафчик и достал с полки помятую открытку на которой изображены гавайские острова. Мы можем уехать туда прямо сейчас. Теперь всё это можно оставить и рвануть. Ты меня слышишь, Оливер? но он меня не слышал. Он задумался о своём и не спешил. А потом спустя пару минут заговорил.
В первую очередь нужно убедиться, что деньги не грязные. Возможно завтра их начнут искать, а может уже ищут. И если найдут, то от нас захотят избавиться.
Что что ты такое несёшь? Кто захочет от нас избавиться?
Кто угодно. Там и за меньшую сумму готовы разорвать глотки, а здесь аж сто тысяч. Это большая проблема.
С чего ты взял? Никто за ними не придёт. А если бы и хотели, то я бы до зала не дошёл. Говорю тебе, тот мужчина не был похож ни на кого кто мог бы состоять в группировках. Он был совсем другим. Он был опечален и говорил о любви. И он без колебаний положил деньги. Он не был скуп. Мне кажется, что у него этих сотен тысяч ещё не один десяток.
Думаешь?
Да.
Ну ладно ладно
Пожалуйста, меньше беспокойся. Сейчас лучшее что мы можем так это распланировать нашу поездку. Мы ведь никогда не думали на чём нам добираться.
Потому что
Потому что мало в это верилось. Я знаю.
Да.
А теперь прямо сейчас в наших руках лежит такая возможность. Поэтому я тебя прошу, брат давай подумаем, как нам провернуть всё это.
И после моих красноречивых слов Оливер слегка улыбнулся. По-прежнему о чём-то думал, но уже малость улыбался. После он присел на скамейку держа в руке конверт и время от времени поглядывал на него. От рассуждений он снял свою серую шапку с вышитой буквой «О» на лбу. Её сшил я и шапку подарил на день рождение. Теперь он постоянно в ней. Но тогда шапка лежала поверх конверта на скамейке. Я же сидел рядом и просто ждал. Ждал его решения. Время было очень поздним. По-моему, уже наступил первый час ночи. Немного хотелось спать. Но я продолжал сидеть, поглаживая в руках открытку с Гавайев. Оливер взял её у меня. Посмотрел на деньги. Посмотрел на открытку. Посмотрел на меня. И вот только тогда он по-настоящему по-доброму улыбнулся.
Значит, Гавайи.
Этих слов было достаточно. Настроение моё поднялось ещё больше. Он увидел во мне эту детскую беззаботную радость и укрепил свои слова добрым кивком. Я весёлый достал из шкафчиков одеяла с подушками, и мы пошли на нашу большую кровать под названием боксёрский ринг. В ту ночь я крепко заснул. Мой сон был сладок.
4
Дабы вы понимали я намеренно отказывался от посторонних мыслей. Я и думать о другом не хотел. Я был ослеплён той мыслью что и в самом деле всё может получится. Я позволил себе эту фантазию и позволил детской наивности взять надо мной шефство. Я уже представлял, как горячий песок скользит по моим пальцам. Как лёгкий бриз окутывает моё тело и как я ныряю в буйную воду и собираю ракушки. Я всё это представил и уже пребывал там. Поймите эта фантазия всё что у меня было, и я правда хотел хотя бы ненадолго раствориться в ней. Забыв об этих трущобах, забыв эту хмурость. И на следующее утро я всё не мог дождаться, когда мы наконец рванём в райское место. Тогда Оливер сказал, что будет правильным если мы выдвинемся ночью дабы не привлекать внимания. И по началу мы поплывём на грузовом судне прямиком до Флориды. А оттуда уже на попутках добраться до Атланты и скорее всего на самолёте полететь на Гавайи. Такой был первоначальный план. Сырой план. Мы толком не знали, как правильно распоряжаться с такими деньгами. Мы ничего тогда не знали. Но было правильным спрятать конверт от посторонних глаз что мы и сделали. Тот день мы решили провести по-обычному и уже после ни с кем не прощаясь выдвинуться в долгий путь. Я был согласен и после утренней тренировки мы направились на наши работы. Деньги всё это время находились под нашими шкафчиками в раздевалке. По окончанию дня я должен был захватить их и направится в доки где и будет ждать Оливер. Ведь ему незачем было делать один путь дважды потому что четвёртая его работа всё равно была в порту. Да, он вкалывал на четырёх работах каждый день. Первая эта была прачечная. Там он до обеда сортировал грязное и чистое бельё. После он направлялся на другой конец города в мясной цех куда после полудня приезжали грузовики с разделанными тушами разного вида крупнорогатого скота. Оливер выгружал их из фур. А затем он шёл на третью работу, которую я не особо понимал. Её он делал вместе с приятелем Бруно, с которым я от силы пересекался пару раз. Щупленький такой пацан, но с очень хитрой рожей. Я испытывал к нему неприязнь. Но главное, что Оливер вёл с ним сугубо рабочие дела. Он никогда не приводил его в наш зал. И их работа всегда была нестабильной во времени. То на полтора часа, а то бывало и вовсе на двадцать минут. По словам Оливера, ему самому это не очень-то и нравилось, но вот вырученные деньги закрывали растущие предрассудки. Именно оттуда он приносил больше всего денег. А затем он ехал в порт где и грузил ящики до самой ночи. А вот я всегда был желанным гостем на автомойке. Только я умел очень круто полировать до блеска затёртые диски городского такси. Эта мойка принадлежала мистеру Ману, который сжалился надо мной и взял под своё крыло. И скажу вам он был высококлассным дипломатом. Он сумел договориться с городской властью чтобы те привозили свои такси на мойку два раза в неделю. И с этого он получал немалые деньги, которые позже делились между нами. Мне как новичку давали меньше всех, но всё равно я был рад и такому. Поэтому благодаря такому его ходу вторник и четверг для меня были самыми прибыльными днями. И затем если оставалось время, то я возвращался за своим аккордеоном и направлялся на станцию метро где старался излить свои скопившиеся эмоции и чувства через творчество. Это было моей отдушиной которое поднимало настроение. Я и сейчас временами перебираю струны гитары и скромно пою о жизни порой вспоминая былые деньки, о которых вы сейчас читаете. Вам, наверное, интересно узнать, как я провёл последний день в Бостоне прежде чем отчалить в путь. Сейчас я вам всё поведаю.
В первую очередь нужно убедиться, что деньги не грязные. Возможно завтра их начнут искать, а может уже ищут. И если найдут, то от нас захотят избавиться.
Что что ты такое несёшь? Кто захочет от нас избавиться?
Кто угодно. Там и за меньшую сумму готовы разорвать глотки, а здесь аж сто тысяч. Это большая проблема.
С чего ты взял? Никто за ними не придёт. А если бы и хотели, то я бы до зала не дошёл. Говорю тебе, тот мужчина не был похож ни на кого кто мог бы состоять в группировках. Он был совсем другим. Он был опечален и говорил о любви. И он без колебаний положил деньги. Он не был скуп. Мне кажется, что у него этих сотен тысяч ещё не один десяток.
Думаешь?
Да.
Ну ладно ладно
Пожалуйста, меньше беспокойся. Сейчас лучшее что мы можем так это распланировать нашу поездку. Мы ведь никогда не думали на чём нам добираться.
Потому что
Потому что мало в это верилось. Я знаю.
Да.
А теперь прямо сейчас в наших руках лежит такая возможность. Поэтому я тебя прошу, брат давай подумаем, как нам провернуть всё это.
И после моих красноречивых слов Оливер слегка улыбнулся. По-прежнему о чём-то думал, но уже малость улыбался. После он присел на скамейку держа в руке конверт и время от времени поглядывал на него. От рассуждений он снял свою серую шапку с вышитой буквой «О» на лбу. Её сшил я и шапку подарил на день рождение. Теперь он постоянно в ней. Но тогда шапка лежала поверх конверта на скамейке. Я же сидел рядом и просто ждал. Ждал его решения. Время было очень поздним. По-моему, уже наступил первый час ночи. Немного хотелось спать. Но я продолжал сидеть, поглаживая в руках открытку с Гавайев. Оливер взял её у меня. Посмотрел на деньги. Посмотрел на открытку. Посмотрел на меня. И вот только тогда он по-настоящему по-доброму улыбнулся.
Значит, Гавайи.
Этих слов было достаточно. Настроение моё поднялось ещё больше. Он увидел во мне эту детскую беззаботную радость и укрепил свои слова добрым кивком. Я весёлый достал из шкафчиков одеяла с подушками, и мы пошли на нашу большую кровать под названием боксёрский ринг. В ту ночь я крепко заснул. Мой сон был сладок.
4
Дабы вы понимали я намеренно отказывался от посторонних мыслей. Я и думать о другом не хотел. Я был ослеплён той мыслью что и в самом деле всё может получится. Я позволил себе эту фантазию и позволил детской наивности взять надо мной шефство. Я уже представлял, как горячий песок скользит по моим пальцам. Как лёгкий бриз окутывает моё тело и как я ныряю в буйную воду и собираю ракушки. Я всё это представил и уже пребывал там. Поймите эта фантазия всё что у меня было, и я правда хотел хотя бы ненадолго раствориться в ней. Забыв об этих трущобах, забыв эту хмурость. И на следующее утро я всё не мог дождаться, когда мы наконец рванём в райское место. Тогда Оливер сказал, что будет правильным если мы выдвинемся ночью дабы не привлекать внимания. И по началу мы поплывём на грузовом судне прямиком до Флориды. А оттуда уже на попутках добраться до Атланты и скорее всего на самолёте полететь на Гавайи. Такой был первоначальный план. Сырой план. Мы толком не знали, как правильно распоряжаться с такими деньгами. Мы ничего тогда не знали. Но было правильным спрятать конверт от посторонних глаз что мы и сделали. Тот день мы решили провести по-обычному и уже после ни с кем не прощаясь выдвинуться в долгий путь. Я был согласен и после утренней тренировки мы направились на наши работы. Деньги всё это время находились под нашими шкафчиками в раздевалке. По окончанию дня я должен был захватить их и направится в доки где и будет ждать Оливер. Ведь ему незачем было делать один путь дважды потому что четвёртая его работа всё равно была в порту. Да, он вкалывал на четырёх работах каждый день. Первая эта была прачечная. Там он до обеда сортировал грязное и чистое бельё. После он направлялся на другой конец города в мясной цех куда после полудня приезжали грузовики с разделанными тушами разного вида крупнорогатого скота. Оливер выгружал их из фур. А затем он шёл на третью работу, которую я не особо понимал. Её он делал вместе с приятелем Бруно, с которым я от силы пересекался пару раз. Щупленький такой пацан, но с очень хитрой рожей. Я испытывал к нему неприязнь. Но главное, что Оливер вёл с ним сугубо рабочие дела. Он никогда не приводил его в наш зал. И их работа всегда была нестабильной во времени. То на полтора часа, а то бывало и вовсе на двадцать минут. По словам Оливера, ему самому это не очень-то и нравилось, но вот вырученные деньги закрывали растущие предрассудки. Именно оттуда он приносил больше всего денег. А затем он ехал в порт где и грузил ящики до самой ночи. А вот я всегда был желанным гостем на автомойке. Только я умел очень круто полировать до блеска затёртые диски городского такси. Эта мойка принадлежала мистеру Ману, который сжалился надо мной и взял под своё крыло. И скажу вам он был высококлассным дипломатом. Он сумел договориться с городской властью чтобы те привозили свои такси на мойку два раза в неделю. И с этого он получал немалые деньги, которые позже делились между нами. Мне как новичку давали меньше всех, но всё равно я был рад и такому. Поэтому благодаря такому его ходу вторник и четверг для меня были самыми прибыльными днями. И затем если оставалось время, то я возвращался за своим аккордеоном и направлялся на станцию метро где старался излить свои скопившиеся эмоции и чувства через творчество. Это было моей отдушиной которое поднимало настроение. Я и сейчас временами перебираю струны гитары и скромно пою о жизни порой вспоминая былые деньки, о которых вы сейчас читаете. Вам, наверное, интересно узнать, как я провёл последний день в Бостоне прежде чем отчалить в путь. Сейчас я вам всё поведаю.