И справился с операцией!
Интересно рассказываешь, заметил комбат.
Прадед всё в мемуарах описал.
Слышал о его книге, сказал замполит майор Котов.
Так она у меня с собой. Могу дать почитать.
Стоп! Котов сделал жест рукой. А если, как минутка свободная выпадет, читать её вслух всем нашим? Вот это будет здорово. Какая связь поколений. Пусть каждый осознает наследниками каких героев все мы являемся! И к чему нас это обязывает.
Комбат поддержал идею
Первая ночь на фронте. Попытался представить, какой таковая ночь была у его прадеда? Если точно, то первую фронтовую ночь он встретил в самолёте, а утро уже после завершения первого боя с немцами. Там всё иначе. Лес, сильный мороз и раненые на снегу, на подстилках из елового лапника. Даже представить себе трудно, как люди выдерживали такую обстановку.
Он вспомнил рассказы деда, вспомнил его военные мемуары, томик которых не забыл взять с собой. Он ведь как учебник. Нет, конечно, хирургия шагнула далеко вперёд и как наставление по проведению операций воспоминания не годились, да и не таковой была их главная задача. Это скорее учебник стойкости, мужества, самопожертвования и милосердия.
Засыпая, он подумал об одной фразе, которую часто повторял прадед: «Война для хирурга тяжёлый долгий день у операционного стола». Он почему-то сказал день, но ведь операции порой приходилось делать круглые сутки.
А утром и для него начался сплошной, нелёгкий день у операционного стола, хотя, конечно, он не мог не признать, что и раненых меньше, и оснащение медсанбата многократно выше, чем в Великую Отечественную войну.
Когда выпадало время, смотрел новости по телевизору и видеоролики в интернете. Однажды за таким просмотром застал его командир медсанбата. Сказал с усмешкой:
Тоже иногда поглядываешь, что там знатоки великие выдают?
Да, уж, если б не касалось всё это величайшей трагедии, которой является война, можно было бы назвать забавными, отозвался Гулянин.
Всё знают, проговорил комбат, И рассуждают о том, что вот командование то не так сделало, там недодумало, там недобомбило А сами то многие и дня в армии не служили. Вот, думаю, дай им волю, так они и нас бы учили, как хирургические операции делать не тот инструмент взял, не так осколок извлёк, не так шов наложил.
Что верно, то верно. С другой стороны, конечно, хотелось бы понять смысл происходящего, заметил Гулянин: Вот, хотя бы, что сейчас происходит и когда ждать раненых.
А в отделении оперативной хирурги знали, когда ждать?
Ну нет, конечно, откуда же На то и оперативная.
Так и нам не узнать, даже если примерно станет известна боевая задача частей дивизии. Кто знает, как она пройдёт и удастся ли провести всё малой кровью. К этому можно только стремиться, а итог зависит от многих факторов и один из них талант командира.
И не только талант, но боевой опыт, прибавил к сказанному комбатом Гулянин. Это, наверное, как у нас. Штудировали теорию, а практика то, какая практика в мирное время? Ну хорошо, периодически бывали на учёбе в госпиталях. Ассистировали хирургам, но в любом случае это не фронтовая учёба. Так и командиры. Отрабатывали задачи на учениях, серьёзно отрабатывали, а тут реальный противник с реальными своими решениями и действиями, зачастую непредсказуемыми.
Ты прав, Миша, тысячу раз прав, заметил Благов. Войска приобретают боевой опыт, приобретают его и командиры. Бои разгораются, становятся более напряжёнными, а меньше становиться и двухсотых тоже, как слышал, гораздо меньше, чем в первые дни. Если хирург допустит по неопытности ошибку, и операция пойдёт не по плану, то, сам знаешь, по головке не погладят. А если ошибётся командир, если что-то не оценит точно, что-то не уяснит и недодумает?
Да, жертв будет побольше, чем при неудачной хирургической операции, заметил Гулянин: Отсюда и вопрос об ответственности, высокой ответственности за жизни людей. И у кого она выше, нужно ещё посмотреть.
И смотреть не надо. Когда речь идёт о жизни людей, не обсуждается больше или меньше ответственность она неизмерима. Да Ты сегодня, Миша, работал без бронежилета? Это не годится
Стесняет движения, попытался объяснить Гулянин.
Никаких разговоров, нахмурился комбат.
Неужели по медсанбату могут случайно ударить?
Э-эх Не случайно, а специально! Просто пока Бог миловал. А вот у соседей наших прямо во время операции Были потери
Стесняет движения, попытался объяснить Гулянин.
Никаких разговоров, нахмурился комбат.
Неужели по медсанбату могут случайно ударить?
Э-эх Не случайно, а специально! Просто пока Бог миловал. А вот у соседей наших прямо во время операции Были потери
Комбат не стал уточнять среди кого потери среди раненых или медперсонала, а Гулянин спрашивать не стал.
Так что бронежилет надевать обязательно. Это приказ, повторил комбат: Не с людьми воюем, пояснил он.
Снова начался долгий операционный день. Неожиданно от взрыва покачнулась палатка. Град осколков изрешетил её полы, взмахнув руками, рухнула на пол операционная сестра. Уткнулся в край стола хирург.
Вот оно боевое крещение.
К счастью снаряды упали за пределами площадки, на которой расположился медсанбат. До палаток долетели лишь осколки. Но враг явно вёл пристрелку.
Продолжаем работу! громко скомандовал ведущий хирург.
Многие хирургические операции, уже начатые, нельзя было прекращать ни на минуту. Это могло привести к гибели раненого.
Гулянин в бронежилете подошёл к столу. Минно-взрывное осколочное ранение, перебита лучевая кость. Нужно спасать ногу.
Да, он уже был опытным хирургом, но он оперировал больных. Оперировать истерзанных осколками и прошитых пулями пациентов ему не приходилось.
Подарками Ельцина бьют сволочи, проговорил ведущий хирург, когда Гулянин доложил о завершении операции.
Не понял? переспросил он.
Кто вооружил Украину? То есть отпустил её из союза со всем советским вооружением? Ельцин в надежде что она и ударит по России. Сколько нашей боевой техники осталось! Надо было всю забрать. Всю
Там же вроде всё делили, с сомнением сказал Гулянин.
Всё, да не всё. Долг-то внешний Россия на себя весь приняла, вот и надо было заявить долг принимаем за всех, но и вооружение извольте вернуть
Потом, помолчав, прибавил:
Вот этим, советским вооружением бьют и калечат наших ребят.
Да ты не обращай внимания Надо выговориться после того, что увидел. Ребята у нас все молодые Многие с такими рваными ранами и не встречались прежде, да и сестрёнки тоже не встречались.
Когда мы вступали только на эти русские земли украинные, да, да, именно русские украинные земли, всё было чин по чину на боратах «Торнадо» наших, как и положено, красные кресты. Но встретились мы с нечистью, что хуже зверья. Именно по крестам бьют. Когда колонна идёт, выбирают прежде медицинские машины, чтобы некому было оказывать помощь раненым, ну а как разместились на местности, тут и артиллерия в ход пошла и даже Точка-У.
И неужели наши не могут пресечь?
Ещё как пресекают. Да только одних множат на ноль, другие появляются. А какие молодцы наши бойцы и командиры! Какие молодцы!
И это тоже отметил про себя Гулянин, решив всё-таки выбрать время и почитать некоторые главы из военных мемуаров. А то ведь в минувшие годы как-то уже очень ослаб интерес к военным мемуарам о Великой Отечественной. Вон до развала-то целая военно-мемуарная редакция в Военном издательстве работала. Сколько выпускали воспоминаний фронтовиков! Казалось бы, после выхода мемуаров маршалов победы и писать некому, да и читать никто не будет, мол, все полководцы и военачальники выписались, а остальных читать не интересно. Ан нет. Ещё как интересно. И опыт, опыт представлен в книгах.
А на следующий день как раз и выпал момент, когда некоторое время не поступали раненые. Командир собрал короткое совещание. Сделал несколько сугубо профессиональных замечаний. Затем дал слово заместителю по военно-политической работе майору Котову. Тот отметил, что в нелёгкий боевой день все без исключения вели себя достойно. Затем объявил:
Вы уже, наверное, заметили прибывшего к нам офицера. До сих пор представить его не удалось, потому как он сразу приступил к работе. Так вот, перед вами капитан медицинской службы Михаил Гулянин, командированный из военного госпиталя, одного из ведущих Московских госпиталей. Гулянин праправнук выдающегося хирурга, прошедшего свои военные университеты в медсанбате нашей дивизии в годы войны. Прошу любить и жаловать. А теперь ему слово
Товарищи, начал Гулянин и прибавил потеплевшим голосом: Друзья мои боевые. После того как мне довелось оперировать доставленных в госпиталь раненых, я решил, что моё место здесь, на передовом рубеже, где прошёл школу хирурга мой прадед, памятью о котором я особенно дорожу. Существует особая незримая связь между дедом и внуком, но я не застал своего деда. Он погиб при испытании нового оружия, когда я ещё не родился. Заменил его прадед. Да, мне повезло, потому что совершенно бесценное общение с этим необыкновенным человеком даровано мне было до отроческих лет. Под влиянием прадеда я выбрал профессию хирурга, причем хирурга военного. Сразу оговорюсь, что упомянул своего прадеда не для того, чтобы, как говорят