Дьобулус извлек из кармана нечто и положил это на стол перед Октавиусом. Маленькая прямоугольная карточка из серого пластика.
Что это? спросил Октавиус, не прикасаясь к карточке.
Твой пропуск в здание СЛ. Ты не представляешь, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы выбить его для тебя. Стер подметки, бегая по инстанциям.
С ума сойти. Не могу поверить, то ты говоришь серьезно, Октавиус поднялся из-за стола, тем самым увеличивая расстояние между собой и Дьобулусом. В моей жизни было два бедствия, Дьобулус дружба с тобой и шесть часов в обломках разрушенного здания. Не уверен, какое хуже. Я бы поверил в твои квази-дружеские мотивы, будь ты обдолбан и одет как сутенер, но, раз уж ты принарядился в гротескно пристойной манере, нет сомнений грядет большое дело. И ты намерен меня в него втянуть. Нет уж, Дьобулус. На этот раз не сработает. Разбирайтесь без меня. У меня пятеро детей. И почти одиннадцать внуков.
Почти?
Моей младшей рожать в ноябре.
Даже не спросишь, что он сделал?
Что он сделал? вздохнул Октавиус.
Пока ничего. Но он сделает. Ты нужен нам. Ты нужен Ровенне. Вспомни о своем патриотизме.
Если бы я мог о нем забыть.
Ты был прекрасным психиатром.
Я продолжил быть прекрасным психиатром в другом месте.
Здесь? вытянув губы трубочкой, Дьобулус обвел рукой кабинет. Ты правда считаешь, что нянькаться с гнилыми нариками вершина твоей профессиональной карьеры?
«Серебряная Лисица» продемонстрировала абсолютную неспособность защитить своих сотрудников. Уйти оттуда было здравым решением разумного человека.
Всего лишь парочка открытых переломов и черепно-мозговая травма. Зачем принимать все близко к сердцу.
Октавиус сощурил глаза.
Тебя не было там, когда я лежал и слушал стоны раненых и умирающих, лишенный возможности помочь себе или им. Я обычный человек, Дьобулус. Я не могу за пару часов залечить свои раны и израненную психику. В сырую погоду я до сих пор начинаю хромать.
Со мной тебе нечего бояться. Я буду защищать тебя, как пес.
Октавиус покачал головой.
В тот день почти все, кто был в нашей половине здания, погибли. А я выжил. По соотношению живых и мертвых один из десяти. Ситуация может повториться. Я бы не рассчитывал на такое везение еще раз.
Ты можешь предотвратить повторение ситуации.
Я не герой, Октавиус сцепил пальцы. Я люблю комфорт, ненавижу боль. Ценю покой, терпеть не могу непредсказуемость и риски. Я врач и исследователь.
И коллекционер.
Я не коллекционер, Октавиус выставил перед собой ладони. Это ради науки.
Шкаф, набитый банками с мозгами преступников. Не слишком ли далеко зашло увлечение наукой? Уверен, для тебя смотреть на них что-то вроде онанизма.
Я продолжаю искать тот маленький дефект строения, который объяснит почему у таких, как ты, начисто отсутствует совесть.
Кстати о таких, как я, Дьобулус откинулся в кресле и вальяжно вытянул ноги. Ты можешь получить мой мозг. Если проявишь немного участия к нашему делу.
Октавиус дернул уголком рта.
Ты, что ли, помирать собрался?
Я не знаю. Но у меня есть отчетливое ощущение, что я смогу сдержать свое обещание.
Лицо Октавиуса впервые с начала разговора выразило пытливое внимание.
Ты что-то видел?
О, я видел струю мочи, ударяющую в дно унитаза. Мне кажется, он просто издевается. Едва ли он позволит ускользнуть информации, которую считает опасной для себя. Зато мне доступно кое-что другое. И оно касается непосредственно тебя.
С чего бы мне тебе верить?
Ни с чего. Но если я утверждаю, что в течение двух недель у тебя станет на одного внука меньше, достаточно подождать, чтобы в этом убедиться.
Октавиус попятился и сел на подоконник. За окном пели птицы, деревья шелестели листвой. Он словно находился в кошмаре, которые начинается как обычный сон, но затем ужас начинает раскручиваться по спирали.
Кто из них?
Ты знаешь, что мне нужно. Твое участие.
Октавиус скрестил руки на груди. Руки у него были сильные. Обнаружив что-то для себя важное, он вцеплялся в это и уже не отпускал. Когда он познакомился со своей нынешней женой, она была счастливо замужем за другим. Кроме этой его цепкости, у него было еще одно ценное качество: он всегда быстро понимал, где у него есть шансы победить, а где нет.
И как я могу это предотвратить?
И как я могу это предотвратить?
У твоей невестки есть комбинация винного цвета. Она должна немедленно ее выбросить. На твоем месте я бы позвонил прямо сейчас.
Это действительно поможет? с подозрением спросил Октавиус, положив трубку по завершении звонка.
Возможно. Или же просто твоя невестка задумается, откуда свекру известно, что лежит в ее ящике с нижним бельем.
Ты всегда любил сволочные шутки, Дьобулус.
Смех продлевает жизнь.
Убийства, убийства продлевают твою жизнь.
О, они даже больше. Не дуйся. Даже если сейчас ты никого не спас, своим бездействием ты подвергнешь всю свою семью потенциальной угрозе.
Я все равно давно подумывал перевезти их в Роану.
Но ты этого не сделал. Потому что они будут несчастливы и нездоровы в Роане. И тебе это известно.
Как я могу, спустя столько лет, вдруг взять да заявиться в СЛ? Даже если ты сумел каким-то сомнительным образом добыть для меня пропуск уверен, шантаж и запугивание имели место быть, на каком основании меня допустят к расследованию?
Ты все еще являешься их сотрудником.
Что-о?
Не припомню, чтобы ты писал заявление об увольнении.
Я написал заявление на бессрочный отпуск. И не появлялся в СЛ много лет. Полагаю, меня уволили в одностороннем порядке.
Я потребовал оставить за тобой должность и кабинет. Хотя зарплату платили неважнецкую. Все же сумма скопилась. Как все уляжется, купишь летний домик.
Не могу поверить, что ты провернул все это. Хотя что там. Конечно же, могу, Октавиус подошел к столу, сгреб карточку и убрал ее в карман.
Дьобулус поднялся на ноги.
Нам надо торопиться. Родина ждет своих героев.
Ты помнишь, что пообещал мне свой мозг?
Я все еще обещаю.
3.
[18:54, суббота. Частная клиника, Торикин (Ровенна)]
Вчера вечером я наткнулась на него в парке неподалеку от места работы. Он был с женой. Пузо такое, будто вот-вот родит, и все равно худая как щепка. И что он в ней нашел? Нам было так здорово вместе, а потом он вдруг заявил, что устал все время бороться со мной. Что это значит вообще? Если он смазывает некоторые удары, так ему лучше узнать об этом от меня, а не от того, кто будет бить его уже всерьез. Хотя, думаю, он просто поддавался. Идиот. Если бы он хоть раз свернул мне шею, я бы уважала его больше.
Все еще думаю об отце для ребенка. Через две недели мне стукнет сорок, я должна сделать выбор. В моем возрасте женщины не беременеют мгновенно, что тоже стоит учесть. И единственный, кого я считаю подходящим, уже практически опапился для другой тетки! Бесит. Все бесит. Вообще происходит что-то странное. Встаю с утра вялая, даже есть не хочется. И это непонятное ощущение как будто сердце сжали в кулак. Я стала больше тренироваться, но это не помогает. Прикажу секретарю записать меня к кардиологу.
Кстати о секретаре. Он абсолютно невыносим, Лецци. Надо бы уволить его, но я слишком занята, чтобы искать нового. Вчера приказала ему найти папку с кое-какими документами, а он ее не нашел. К тому же, когда я наехала на него, заявил, что я ни о чем его не просила! Что я сама все забываю и в голове у меня бардак! Нет, зря я ему это спустила. Надо срочно вызвать его на работу и уволить! Но сначала пусть запишет меня к врачу! переведя дыхание после длинной тирады, Лисица принялась копаться в сумочке в поисках телефона.
Лецисия выпустила изо рта кончик ручки, который она жевала все это время, сняла очки, протерла лоб и заговорила вкрадчивым голосом:
Лисица, давай сверим наше видение событий: в субботу, в 5:30 вечера, ты позвонила и попросила срочно принять тебя прямо сейчас, аргументируя тем, что у тебя жуткий дискомфорт и ты не дотерпишь до утра понедельника, когда у меня начинается прием.
Да, так и было.
А потом ты пришла и вылила на меня все это.
Да, недоуменно подтвердила Лисица.
А что твой зуд?
Какой зуд?
Лецисия надела очки и наклонила голову, как будто готовилась боднуть.
Боюсь, сейчас придется тебе послушать меня, дорогуша. Во-первых, я гинеколог, а не психиатр, и если за утроенную плату я согласна выйти на работу в выходной и заглянуть в твою вагину, то это вовсе не значит, что я готова терпеть все, что ты вываливаешь из своей поганой пасти. Во-вторых, у твоего бывшего уже глаз, наверное, дергается, когда он тебя видит. В-третьих, твой секретарь либо отчаянный мазохист, либо однажды раскромсает тебя на части и разбросает по всему городу, потому что, боги мне свидетели, ты способна довести человека до греха, Лисица! В-четвертых, сними свои каблучищи, дылда. И последнее: пошла вон из моего кабинета!