В которую я с головой окунулся, сойдя с борта суулины у центральной речной пристани города. О зиме, снеге и холодах эти места не слышали никогда. Да, с некоторых деревьев слегка осыпалась листва и вездесущие кустики митты сменили окраску на ярко-бордовый цвет, но это, все же, была какая-то странная осень, которая еще будто не определилась, что она сентябрь с теплыми днями, еще неотличимый от лета ничем, кроме яркости неба и резкости теней; октябрь с его хороводом красок; или ноябрь, замерший во времени месяц раздумий и долгих ожиданий.
Я шел по городу, сливаясь с беспокойным, совершенно непредсказуемым ритмом бега его жителей, в стремлении найти тот самый узенький двухэтажный домик с небольшим крытым крыльцом, резными синими ставнями и аккуратным кустиком омессы, загораживающим своей кроной солнечный свет для полукруглого окна кухни. Обнаружив его зажатым двумя домушками поменьше, несколько секунд постоял напротив, сравнивая изменения, что произошли с ним за годы, минувшие с того дня, который разделил со мной в воспоминаниях Алу-Ша. Коротко усмехнувшись некоторым своим наблюдениям, я подошел в выкрашенной в синий двери, взялся за медный обод дверного кольца и постучал.
Здравствуйте? Спустя несколько минут открыла молодая женщина.
Скользнув взглядом по моим глазам, она нервно сглотнула и проверила длинную цепочку, удерживающую дверь, словно опасалась, что я сейчас ворвусь в дом силой.
Вы к кому? Недоверчиво уточнила она, глядя на меня исподлобья.
Собственно, ничего больше, кроме ее пронзительно-синих глаз и лезущей в лицо пряди волнистых черных волос я не видел она предпочитала прятаться от меня за дверью.
Я бы хотел увидеть господина Алу-Ша, максимально спокойно произнес я.
Я чувствовал ее страх, и этот страх мне очень не нравился.
Зачем он вам? Женщина прищурилась, напряженно вглядываясь мне в глаза.
Я его приятель. Я успокаивающе улыбнулся, прекрасно понимая, что это не подействует, но Нити ее эмоций я трогать не хотел, зная, что сделаю только хуже. Мы путешествовали вместе, и он приглашал в гости, если буду у вас в Мирте.
Она тяжело, недоверчиво вздохнула, чуть прикрыла дверь и крикнула внутрь дома:
Папа! Тут твой знакомый!
А после не спускала с меня взгляда испуганных глаз, пока не подошел Алу-Ша.
Суулед насторожено выглянул через ту узенькую щелочку, которую оставила женщина для разговора со мной. Опознав внезапного гостя, он радостно заулыбался, сорвал с двери цепочку и втянул меня внутрь за руку:
Алво! Он крепко меня обнял и внимательно, тепло оглядел. Какими ветрами к нам?
Сам звал, я пожал плечами и с радостной улыбкой добавил: Рад тебя видеть.
Женщина, убедившись, что я не настолько опасен, как она предполагала, поспешила на кухню, чтобы встретить гостя по-сууледски: горячим кофе в расписных фарфоровых чашках и свежими фруктами с медовыми пирожными. Теперь я заметил ее круглый живот. Бездна, девчонке рожать через пару месяцев, а она настолько боится серионцев. Ее страх, почти животный ужас, я ощущал и теперь, но не мог понять, откуда он вообще взялся. Дети Алу-Ша должны были родиться уже тут, в Мирте. В них не может быть этого.
Пойдем во двор, позвал суулед, распахивая стеклянную дверь в конце коридора.
Мы вышли на террасу в маленьком ухоженном садике. Я улыбнулся, рассматривая увитые плющом колоны покатой крыши, хаотично понатыканные по периметру ягодные кусты и цветник у границы площадки, рядом с деревянным столиком и несколькими мягкими креслами.
Уютное место, оценил я.
Это почти мой второй кабинет, довольно заметил Алу-Ша. Люблю здесь сидеть. Нити тут какие-то особенные
Женщина вынесла нам поднос с угощением. Даже если бы я не видел, как мелко трясутся ее руки, тот ужас, что от нее исходил, я бы точно пропустить не мог. Стараясь не встречаться со мной взглядом, она поставила еду и на стол и очень быстро ушла.
Дочка? уточнил я у сууледа, краем глаза следя за ее головой в окне.
Она явно предпочитала не спускать с меня взгляда, опасаясь за Алу-Ша.
Жена сына. Торговец тяжело вздохнул. Ты прости, она вас, серионцев, до смерти боится.
Я коротко усмехнулся и прикрыл глаза. Спасибо, я заметил.
Девчонке рожать скоро, а она дурью мается, раздраженно бросил Алу-Ша. Сама или повитуху ей подавай из деревни, лишь бы не нормальный врач Извини, накипело. Он снова тяжело вздохнул. Волнуюсь я за нее И от серионцев-то не все выходят
Дочка? уточнил я у сууледа, краем глаза следя за ее головой в окне.
Она явно предпочитала не спускать с меня взгляда, опасаясь за Алу-Ша.
Жена сына. Торговец тяжело вздохнул. Ты прости, она вас, серионцев, до смерти боится.
Я коротко усмехнулся и прикрыл глаза. Спасибо, я заметил.
Девчонке рожать скоро, а она дурью мается, раздраженно бросил Алу-Ша. Сама или повитуху ей подавай из деревни, лишь бы не нормальный врач Извини, накипело. Он снова тяжело вздохнул. Волнуюсь я за нее И от серионцев-то не все выходят
Ну явно почаще, чем от повитух. Еще, говорят, и с живыми детьми.
Позови ее, попросил я. Думаю, я смогу помочь.
Он несколько секунд меня напряженно разглядывал, затем коротко кивнул и махнул рукой, подзывая женщину к нам.
Она вышла и замерла на пороге с низко опущенной головой. От ее эмоций мне становилось настолько не по себе, что я прикладывал максимум усилий, чтобы просто говорить спокойно и ласково:
Эй, мы так и не познакомились. Меня зовут Алво, а тебя?
Ай-Ла, нехотя отозвалась она сквозь плотно сжатые зубы.
Бездна, очень плохо.
Значит, твои родители маги? Мягко спросил я, очень надеясь услышать отрицательный ответ.
Дядя. Все так же сквозь зубы процедила Ай-Ла. Он дал мне новое имя.
Кажется, мироздание сейчас очень отчетливо мне намекнуло, что свои желания следует формулировать четче. Она еще и сирота Мне хотелось зарычать. Я глубоко вздохнул и с самой доброй интонацией, на которую был способен, попросил:
Ай-Ла, дай мне, пожалуйста, руку.
Она отступила на шаг и резко мотнула головой. Я бросил короткий взгляд на Алу-Ша, призывая помощь.
Дочка, сделай, как он просит. Суулед вздохнул. Я его знаю, он хочет помочь.
Она молча застыла на месте.
Это не повредит ни тебе, ни твоему сыну, я улыбнулся. Я просто кое-что проверю. Я врач, из Сериона.
А еще боевой маг Разума. Но вот про это-то, как раз, тебе знать не следует, в принципе.
Она подняла на меня глаза, и впервые за все время я почувствовал кроме страха еще и любопытство. Она хотела больше знать о своем ребенке настолько хотела, что отступил даже этот животный ужас.
Сыну? переспросила Ай-Ла, прикусив губу. Вы уверены?
Я мягко улыбнулся. Конечно, нет, но врать я ей не хотел. Как и не хотел, чтобы страх в ней вновь победил любопытство.
Ай-Ла медленно, неуверенно подошла ближе и протянула дрожащую ладонь, напряженная, готовая в любой момент бежать и спасаться. Я, крепко стиснув зубы, начал искать нужное воспоминание, оттуда еще, из детства. Из ее детства на севере Сууледа.
И, очень быстро найдя нужный фрагмент, теперь смотрел глазами маленькой девочки, спрятавшейся в амбаре, как маг Разума, сжимая кулак, в котором наверняка Нити, просто она не может их уловить, заставляет упасть на колени мага-отступника, ее дядю. Она не слышит, что говорит офицер, не видит, как смотрит на него пленник, ведь маг стоит к ней спиной. Но видит широкий, полный ярости и злобы удар кулаком в челюсть обезоруженного противника, потом еще один и еще. Раз за разом, поднимая пленника узором Нитей, офицер с особым наслаждением, даже не скрывая его, избивает ренегата. После чего, сплетая совсем новый узор, заставляет мага изогнуться от боли с таким громким и отчаянным криком, что его слышит уже и девочка. Ренегат, сотрясаясь от конвульсий, замертво падает на землю. Офицер, коротко сплюнув, уходит вместе со своим отрядом. Остальных девочка не видит, как не видит она и мальчишки всего на три года ее старше, четырнадцатилетнего будущего капитана специального отряда боевых магов, наблюдавшего тогда эту казнь вместе с ней. Только со стороны солдат, только слышавшего слова офицера и видевшего нахальную, злобную улыбку мага, уверенного, что ему ничего не будет, уверенного, что его просто пытаются запугать. Заметившего, как эта ухмылка меняется на ужас при словах офицера. И той ненависти в глазах, с которой мальчишка смотрит на мертвеца, она тоже не видит.