Наш шеф слегка сумасброден, но в целом не сильно раздражает коллектив. Присутствует текучка. Каждые два-три месяца появляются новые лица. За год почти все сотрудники поменялись. Только три-четыре старожила помнят тот период, когда я не выходила на работу три недели. Но виду не подают. И вообще в офисе меньше всего отрезонировали события годичной давности.
Я пришла в компанию по производству и продаже упаковочной и сувенирной продукции в качестве маркетолога-копирайтера. Занималась сайтом, рекламой, писала продающие тексты. Эти навыки помогали мне и в развитии моего писательского блога. Быть может, издательство тогда обратило на меня внимание именно благодаря моему умению продавать себя как автора и специалиста по текстам и привлекать аудиторию. А еще благодаря своей работе я очень красиво упаковывала книги на продажу, что делало их еще более привлекательными для читателей.
Год назад я попросила шефа перевести меня на работу с заказами. Я была слишком подавлена для творческой работы. Маркетинг у нас был отлажен, и он со скрипом согласился. Так от меня было больше пользы. Ничего не генерировать, а просто реагировать на поток заказов.
Летучка. Я прихожу первая, занимаю место подальше от стола шефа. Хочется, чтобы сегодня меня никто не трогал. Вторым приходит Вадик и ставит передо мной маленький стаканчик с капучино. Я расплываюсь в улыбке: вчера я заметно клевала носом во время летучки. Чертова погода!
Ты же знаешь начинаю я.
Минимум кофеина и миндальное молоко, Вадик напоминает о своей осведомленности в области моих гастрономических пристрастиях.
Не мудрено, мы вместе не раз отправлялись в командировки, где я демонстративно морщилась то от крепкого кофе, то от жирных пончиков, то от скользких мидий. Берген, Хьюстон, Шанхай, Бостон такая обширная география прошедших за последние годы тематических выставок нашей продукции и сопутствующих переговоров.
Вадик женат, но абсолютно оторван от своей семьи, как вечный скиталец в поисках признания, новых связей и больших денег. Он таскал меня по неформальным бизнес-ужинам, где деловые люди искали себе еще более деловых партнеров, а потом на всякие мотивирующие выступления тренеров личностного роста, которые заставляли всех вокруг поверить в себя, порой совершенно безосновательно. Мне было забавно наблюдать, слушать, анализировать. Узнаваемые прописные истины со сцены, в микрофон, из уст ребят порой намного моложе меня.
Вадик ни разу не намекал на близость, просто опекал и оберегал меня, но иногда переступал черту и мог обидеться или сказать что-то колкое. Я резко осаждала его. Он приходил в себя, и в ящике моего стола появлялась очередная шоколадка.
Вадик всегда пылает энтузиазмом, на работу ходит исключительно в костюме. Одном и том же. Цветная рубашка сменяется на парадную белоснежную в дни особенно серьезных переговоров, а в волосах появляется запредельное количество блестящего геля. В общем, любит он поважничать, как будто работает не в упаковочной компании, пусть и достаточно крупной, а в головном офисе «Google» или «Apple».
Он живет каким-то светлым недалеким будущим, тратит больше, чем зарабатывает, всегда и везде платит за меня, демонстрируя естественную щедрость, на которую были способны далеко не все мои ухажеры разных времен.
Макс вот любил потратить последнее, не задумываясь о завтрашнем дне, что скорее настораживало, нежели радовало. Вадик хотя бы кипит идеями и находится в постоянном движении, пусть и броуновском. Хотя, с чего я вообще их сравниваю?
Следующими заходят шерочка с машерочкой: Петро (Петр, на самом деле, но вылитый Петро) и Виталик инженеры. Эти любители посплетничать и потрепаться по-бабски. Вчера вечером я ходила по корпоративному абонементу в бассейн в соседнем фитнес-клубе, они не узнали меня, когда я проплывала мимо в розовой плавательной шапочке, и продолжали свою громогласную беседу.
Петро рассуждал о бесполезности скидываться на дни рождения коллег. Мелочность в таких вопросах меня раздражает, тем более я всегда скидывалась на год вперед, чтобы не заставлять секретаря несколько раз в месяц ходить с протянутой рукой. И неважно, что кадровый состав менялся, что я и сама могла уволиться в любой момент (смелые мечты). В общем, Петро подбивал Виталика не скидываться на его день рождения. А он не будет на его. Тем более, он всегда приносит угощения приготовленные мамой, а не заказывает дорогущую пиццу.
Потом заходит бухгалтерия, дизайнер, еще пара продажников и секретарь. Секретаря Инессу побаивается даже шеф. Вернее, он устает от ее прыти и не всегда находит в себе силы сопротивляться, на него жалко смотреть, когда Инесса начинает проталкивать одну из своих многочисленных идей или жаловаться на коллег.
Инесса всегда садится максимально близко к шефу. Если рядом не остается свободных мест, то она подставляет стул и подсаживается прямо за его стол, вываливая на последний свою пышную грудь, обрамленную глубоким декольте.
Летучка непростительно растягивается на два часа. Все выходят голодные и приглашаются к столу: отметить день рождения Петро. Увидев любовно испечённые в честь дня рождения единственного сына пироги с плетёной косичкой по кругу, я ощущаю щекотание в районе сердца, а потом и в носу. Вполне вероятно его мама приятная и очень трогательная женщина, которая просто любит своего сына, потому что не может не любить. А он не может не любить ее, а значит, что-то светлое есть и в нем. Так я учусь быть терпимее к Петро. Но все равно молча беру кусок пирога и без лишних церемоний ухожу с кухни в свой рабочий угол.
Вечером из офиса я выхожу какой-то умиротворённой от того, что мне почти удалось побороть неприязнь, которая буквально съедала меня изнутри, и умиротворение это выливается даже на мастера маникюра. В последний момент вспомнила про запись и порадовалась, что сегодня есть хороший повод не ходить в спорт-зал, от которого все равно нет никакого толку.
Оказавшись замурованной откидным столиком, обнаруживаю, что забыла наушники в кармане пальто. Обычно я слушаю аудиокнигу или писательские подкасты во время процедуры, которая длится в районе полутора часов.
Приходится слушать мастера суетливую женщину средних лет, которая очень старается, но постоянно отвлекается то на собственные разговоры, то на работающий телевизор.
Контраст с безымоциональными азиатками с ровной кожей и идеально прямыми как спицы волосами сегодня меня радует. Я настроена быть добрее к людям, и поддерживаю разговор.
Как вам Даниела? Нравится? спрашивает в какой-то момент женщина, судя по бейджу, Наринэ, поглядывая на трансляцию музыкального канала.
На экране крупным планом появляется лицо очень красивой женщины с темными длинными волосами.
Не знаю, отвечаю я. Не знаю ее.
Джазовая певица. Популярная в Армении. Но корни у нее российские.
Я еще раз пожимаю плечами:
Джаз, это не совсем мое. Навевает тоску.
***
Пожалуй, единственное, что мне удалось устроить действительно по-своему в своей жизни, это мой дом. Небольшая, но просторная квартира на третьем этаже с минимальным количеством перегородок. Кухня-гостиная и отдельная ниша для кровати. Телевизор, диван, кухонный гарнитур, барная стойка, кресло, журнальный столик, консоль для работы у окна и вертящийся стул на колесиках.
Когда Саймон уехал, я не захотела возвращаться к родителям, а на съемную квартиру не хватало денег, и тогда я настояла на том, чтобы нашу большую квартиру на Ленинском разменяли. Так у меня появилась студия в Солнцевской новостройке и деньги на ремонт.
Мне нравилось жить в новом районе, но он все же совсем не походил на места, которые манили меня с юности. Это не одноэтажная удобная Калифорния, не величественный и сверкающий Нью-Йорк, не жаркий Хьюстон и даже не деловой Чикаго. Все эти города навсегда остались в другом измерении, в прошлой или будущей жизни. В моменты таких рассуждений мне особенно неприятно напоминать себе о том, что жизнь всего одна, и чем дальше, тем меньше шансов что-то изменить.
Единственное, что мне было подвластно, это обустроить свое жилье на американский манер. Этой идеей я загорелась, когда ездила вместе с Саймоном в Калифорнию по туристическим визам. Он тогда проходил собеседования, а я просто моталась везде с ним. Казалось бы, мне открылся целый новый мир. Но мой взгляд тогда был устремлен скорее внутрь себя, и я на физическом уровне не могла расслабиться и наслаждаться удивительными красотами Калифорнийского побережья. Картинка была отменной, а внутри пустота, разбавленная только ворохом сомнений: я здесь никто, придется начинать все с нуля, вряд ли я решусь на переезд с Саймоном, а он такой воодушевленный, еще даже не подозревает об этом.
Но в интерьеры съемных квартир и жилищ, куда нас приглашали в гости дальние родственники Саймона, давно обосновавшиеся в Америке, я влюбилась навсегда. Лаконичность, мягкие изгибы, много света и светлого в интерьере, общность пространств и благородная простота.