И Гаор, сообразив, что пока все не соберутся, построение не начнётся, и значит, он задерживает всех, побежал уже всерьёз. Догнав Плешака, подстроился к нему, и они влетели в строй вовремя.
Командовал построением, как всегда, Гархем. Пересчёт, обыск, и вот, наконец, Гаор бежит вниз по гулкой лестнице.
В спальне толкотня, озабоченная, но не злая ругань.
быстрее
не тяни
куд-ды лезешь
да не копайтесь, чтоб вас
Срываются, и не вешаются, а кидаются на крючки комбинезоны, летят ботинки, торопливо, на бегу натягиваются штаны и рубашки.
В белье матери в столовую не разрешают заходить, на ходу объяснял Гаору Полоша, застёгивая рубашку, в спальне как хошь ходи, хоть кожу сымай, а в колидор и в столовку оденься, хоть на голое, а чтоб штаны и рубаха были.
Гаор кивнул, натягивая чуньки. Пока Полоша всё это ему рассказывал, он успел переодеться.
И в столовой весёлый нетерпеливый шум. Матери быстро разливали суп и раздавали миски. Обычно в обед начинали есть сразу, как свою миску получил, а ждали всех в ужин, но сегодня обед «шабашный», после него отдых, и потому ждали, чтобы начать всем сразу. И хотя выдача ещё только будет, уже сейчас сговаривались, кто кому сколько и за что отдаст.
Рыжий, спросил Зайча, когда уже начали хлебать суп, ты должен кому?
Должен, кивнул Гаор. Мастаку за гребень.
Не подождёт он с тебя?
А что? ответил вопросом Гаор, с интересом ожидая продолжения.
Да перехватить я хотел у тебя, признался Зайча, я тут сговорился с одной, конфет обещал, а получается, что не хватат.
Гаор усмехнулся. Знакомая история: в училище случалось, они вовсе вскладчину уговаривались. Были знакомые проститутки, что делали курсантам с солдатского отделения скидку, даже они знали, что в общевойсковом, да ещё на солдатском курсант самый голодный и бедный.
Нет, ответил Гаор, я ещё и не знаю, сколько получу. Может всё отдать придётся.
Сигаретами добавишь, не отступил Зайча. Мастак в пересчёт возьмет.
А сам что курить буду? сразу ответил Гаор.
От одной мысли о сигаретах голова крýгом пошла, ведь он полторы декады на обработке и в отстойнике, да здесь не меньше декады, это почти три декады не курил, да он на фронте столько без сигарет не сидел. А пачка на две декады двадцать шесть штук на двадцать дней, это шесть дней по две сигареты, и четырнадцать по одной. Если через день, то он к следующей выдаче без особого напряга уложится. Каждый день курить будет!
А ты куришь? удивился Зайча.
Я что, не живой? даже обиделся Гаор, жуя кашу.
А чего ж не занял ни у кого?
А отдавать чем? Перетерпел, буркнул, принимаясь за кисель, Гаор.
Зайча с уважением посмотрел на него.
Это ты так могёшь? Ну, даёшь, паря. Где так выучился?
На фронте, ответил Гаор, сыто отдуваясь и переворачивая кружку, как положено, дном кверху.
Все встали, поблагодарили Мать и вышли в коридор. Но по спальням, как в обычный вечер, расходиться не стали, толкались тут же. Гаору сразу в несколько голосов объясняли, что выдача в надзирательской. Гархем говорит, кому сколько, а надзиратель выдаёт.
Тут тебе сразу полный расчёт, паря.
Ага, и выдача, и вычеты
И «по мягкому» если, то тут же
И «горячих» тоже сразу выдадут.
Это как? настороженно спросил Гаор.
Ну, надзиратель сам бить не стал, своему старшему или сразу Гархему доложил, а тот уж решает, чего тебе и сколько за нарушение.
«По мягкому», это ложись без штанов, и по заднице тебе дубинкой.
Это ещё ничего.
А «горячие», это рубашку задираешь, штаны тоже книзу и становись.
Тебя так тот ставил.
А бьют и по спине, и по заднице.
Это уж как им захочется.
Или как Гархем скажет.
Сам он только по морде тебе смажет если что.
Смажет, сказанул тоже! Раз даст, вся морда опухлая.
А смотри, ладонь-то у него мягкая
Потому и зубы у тебя на месте. А вот зальный наш бьёт, кровью потом плюёшься.
Получив столь ценную информацию, Гаор понял, насколько ему повезло в первый день. А тут ещё Старший, проходя мимо, бросил:
Чуньки сними, привязаться могут.
Гаор бросился в спальню.
В пустой спальне голый Махотка упоённо барахтался на своей койке с затащенной им, наконец, и столь же упоённо теперь повизгивающей голой девчонкой. Появление Гаора застало их врасплох.
Приспичило тебе, Рыжий?! плачущим голосом заорал Махотка.
Приспичило тебе, Рыжий?! плачущим голосом заорал Махотка.
Приспичило тебе, ответил Гаор, проходя к своей койке и быстро разуваясь, а мне по хрену.
Девчонка сначала весьма убедительно завизжала, будто от страха, а потом спросила из-за спины севшего на койке Махотки.
Рыжий, а тебе чо, совсем не интересно?
А я и не такое видел, ответил Гаор, уже выходя из спальни.
Видеть он, и правда, всякое видел, и не Махотке его чем-то удивить или смутить, а сейчас его гораздо больше интересовала выдача фишек, сигарет и, как оказалось, «по мягкому» и «горячих».
Как сама собой у закрытой двери надзирательской толпа рабов густела, уплотнялась, сбиваясь по бригадам и командам.
С Плешаком становись, сказал Гаору Старший, озабоченно оглядывая толпу. Махотка где? Опять с девкой барахтается?
В ответ хохотнули.
Ему она заместо сигарет и будет.
Пропустишь свою выдачу, объяснил Гаору Плешак, ни хрена уж не получишь.
А могут и «горячих» влепить, сказал стоявший за ними со своей тройкой Булан.
Да уж, засмеялись в толпе, с этим задержек не бывает.
А «горячих» за что? спросил Гаор.
А что на выдачу не пришёл, ответили ему.
Милостью хозяйской, значит, пренебрегаешь.
Плешак вздохнул.
И чего тянут?
«Горячие» пересчитывают, заржали в ответ.
Это чтоб на всех хватило? не выдержал и спросил «придурочным» голосом Гаор.
Шутку оценили дружным ржанием, а кто-то от полноты чувств влепил Гаору пятернёй по плечу. Его чуть не перекосило от боли, но он сдержался.
Наконец щёлкнул замок на двери надзирательской, и сразу наступила тишина. Все замерли в напряжении. И появление из мужской спальни наспех одетого Махотки, а за ним девчонки никаких комментариев не вызвало. Не до того. Напрягся и Гаор.
Вызывали по бригадам. Зальные, дворовые Вызванные входили, и дверь за ними закрывалась. Иногда из-за неё доносились звуки ударов и даже крики, но чаще было тихо. Выходили, сжимая в кулаках полученные фишки и сигареты, некоторые застёгивали на ходу рубашки и штаны, и сразу, не задерживаясь, уходили в спальни.
Складским приготовиться.
Это уже им.
Первый склад второй третий четвертый Стоя рядом с Плешаком, Гаор всё ближе и ближе подвигался к двери, тщетно пытаясь предугадать, что он там получит: фишки, сигареты, или? Спина-то с задницей не зажили ещё. Сволочь эта как его подставила.
Пятый, заходи.
Вслед за Плешаком Гаор вошёл в надзирательскую. Густой «казарменный» запах, столы, у стены две солдатские койки, два шкафа, один стол выдвинут, и за ним сидит надзиратель, на столе коробки с фишками? списки, рядом стоит открытая большая коробка с сигаретами. Ещё один надзиратель с дубинкой, и возле списков сидит Гархем.
Пятый склад, господин управляющий! бодро гаркает Плешак, вытягиваясь в почти правильной стойке.
Плешак, удовлетворённо кивает Гархем, вычетов, замечаний и нарушений не было. Выдавайте. Красная и две белых.
Надзиратель достаёт из большой коробки на полу пачку сигарет, а из маленьких на столе одну красную и две белые фишки. И увидев их, Гаор чуть не ахнул в голос. Он же видел такие. Это игровые фишки из казино! Надо же Но додумать не успевает.
Спасибо, господин управляющий, спасибо, господин надзиратель, благодарит Плешак, осторожно забирая со стола надзирателя сигареты и фишки, и отступает назад и чуть вбок, освобождая место.
Стиснув зубы от предчувствия, Гаор вышел вперёд.
Гархем помолчал, разглядывая его, будто не сразу узнавая.
Рыжий? наконец спросил он.
Да, господин управляющий.
Так, помню, вычетов не было, замечаний не предъявлено. «По мягкому» получал, Рыжий?
Да, господин управляющий.
Когда и сколько?
В первый день, господин управляющий, пять, он запнулся, не зная, как сказать: раз или штук. Иди знай, как надо.
Но сошло.
Это был вступительный взнос, Рыжий, улыбнулся Гархем.
Надзиратели дружно заржали.
А «горячих» получал?
Да, господин управляющий.
Сколько?
Двадцать пять, господин управляющий.
Надо же, удивился Гархем, всего декада и уже по полной. И за что же столько? А, помню. Ночью в спальне шумел, плохие сны видел. Это тебя так лечили или учили? и, не дожидаясь его ответа, ну, давай мы посмотрим, как тебя вылечили. Раздевайся, Рыжий.
Непослушными от сдерживаемой дрожи пальцами Гаор расстегнул рубашку. Неужели опять?! Теперь он понял, почему так странно, торцом вперёд развёрнут стол, на углу которого сидит второй надзиратель, поигрывая дубинкой. Это для «мягких» и «горячих» приготовлено.