А то! Бегал, ляпнул Арий, но под строгим взглядом сник. Думал, не пригодится. Вон зельеварение зубрил, зубрил, а алхимики даже к котлу не подпустили. Без практики, говорят, только глазки жабам выдавлить и хвостики у ящерок отрывать
Я же тебя милый, сухо выдавила отставная волшебница, заставлю все тридцать три тома наизусть выучить. Заколдую, ни о чём другом думать не сможешь!
Синдибум поёжился.
Да что в ней такого-то? заныл он.
Это утерянная скрижаль Безбашенного хоровода!
Арий чуть снова не выпалил заученную фразу, но заставил себя пожать плечами, о чём сразу же пожалел. Бабушка, потрясая читай-камнем, наступала с таким свирепым видом, что он ссутулился и прикрылся чашкой.
Где этот недовороженный Конусмастер? взвыла отставная волшебница.
Сказал в лавку не ходить, а ждать его в «Гадкой виверне» после полувечера.
Синдибум отодвинулся к окну вместе со стулом. Он ещё не видел бабушку в таком гневе. Она, конечно, никогда не отличалась покладистым нравом. Но вот чтобы так лютовать.
Ух, я вас, пообещала она, и, грохнув читай-камнем об стол, полезла за печку.
Вот и сходил пирожка поесть, приуныл Арий.
После Бесконечных войн, лекторским тоном бубнила отставная волшебница, все колдуны договорились о мире. Каждая башня выбрала своего высшего мага, а надо всеми встали двое мегамагов. Они создали механизмы и закляли скрижаль, чтобы двенадцать башен начали хоровод и объезжали долину за двадцать четыре часа. Её копия хранится в храме памяти в Передудле. Настоящую скрижаль давно никто не видел. Болтали разное: что её спрятали сами мегамаги, что похитили чернобуки, которые не приняли новый порядок, не захотели жить в башнях, и теперь скрываются в Злыстных землях, что она была утеряна и навеки исчезла. Только, если бы ею взаправду завладели чернобуки, то давно бы пустили скрижаль в ход и остановили башни.
Синдибум снова пожал плечами. Кто разберёт этих чернобуков, может, у них просто руки не доходили.
Видать не очень хорошо мегамаги её спрятали, раз сумасшедший хватун выудил её со свалки. Да за неё перегрызутся все двенадцать башен!
Ого! воскликнул Арий. Так она на миллион кнежликов потянет.
Ты что? Наступит конец всего
Долина погрязнет в новой войне
По-твоему это шутки? взревела бабушка, выныривая из-за печки и сверля его горящими глазами: Все падут перед мощью неизбежного, и смешно не будет даже тебе. Ты не помнишь Бесконечных войн, всех ужасов, а твои родители и дед отдали свои жизни, чтобы они не повторились!
Она треснула толстой книгой в потрескавшейся обложке об стол и, нетерпеливо перелистав страницы, сунула внуку под нос: Гляди!
Под мелкими, сбитыми буквами расплывалась волшебная картинка. На главной площади Передудля на старинном камне для наговоров лежала скрижаль. Символы ослепительно сверкали, а из центра реликвии бил фонтан колдовского огня. Рядом, воздев руки, стояли мегамаги. Один в чёрной мантии и маске, а другой в белой.
Симпатично, проронил Арий и сразу же пожалел о выскочившем слове.
А ты с ней по башне лазаешь! вскрикнула отставная волшебница. Узнай наш высший маг, или, не приведи чары, чернобуки, и тебя она не смогла выговорить, прикусив губу. Я этого дряхлого хватуна отполирую и на полку поставлю. Зачем он отдал её тебе?
А что, Голуну, что ли, отдавать? проворчал Синдибум. Он ни в жизнь не поделится
Чем? рыкнула бабушка. Ты ни кнежлика за неё не получишь! Сошлют вас с глаз долой. Все трое до Злыстной стороны не долетите, на подлёте тресните.
Арий ещё раз всмотрелся в картинку. Читай-камень так заманчиво блестел, как коробка с подарками. Неужели такая безделушка может остановить башни?
А как его вскрыть? не понял он.
Распечатать? заморгала отставная волшебница и всплеснула руками. Мой внук дурнее кошкомора. От неё надо немедля избавиться!
Она схватила скрижаль и, раздвинув шторки, закрутила ручку окна.
Нет! завопил Синдибум.
Ты прав, неожиданно согласилась бабушка и уселась за стол, прижимая читай-камень к груди. Будет только хуже. Сперва заткнём рот Конусмастеру. Беги и приведи его сюда. Остальное я устрою.
Арий нехотя встал.
Но
Темным-темно! рявкнула старая волшебница. Дененочные часы тикают. Беги быстрее! А скрижаль побудет у меня.
Синдибум насупился, но возражать не стал. Всё равно бесполезно. Он уже дошёл до двери, когда бабушка напутствовала:
Будет упираться заколдуй! Это ты хоть учил?
Да! закивал Арий. Но меня же сошлют! Будешь меня навещать на Злыстной стороне?
А ты тихонько
Я умею только громогласно, как мегамаг
Брысь!
Он вздохнул и вышел. На лестнице перед флигелем уже сгустились сумерки. Небо заволокли грузные, неповоротливые тучи. У перил зажигались парящие на цепях шары фонарей, но у стены башни близ домов властвовала хмурая тень. Приближался полувечер, а с ним и Злыстная сторона. Скоро Дырявая башня заедет в самое средоточие злысти. Оно уже стояло на пути непроглядной завесой тьмы.
Спускаться, конечно, не подниматься, но ноги уже порядком устали за день и отказывались идти даже вниз.
Попил наливочки, вздохнул Синдибум.
Опустевшие ярусы пробегали мимо, недобро глядя вслед. Сиротливо стояли зачехлённые наковальни перед дверями мастерских. Почти растворялись во мраке закопчённые вывески с котлами над лабораториями алхимиков. На Благой половине даже статуи хищных гарпий подмигивали, теперь же в глаза бросались только длинные кривые когти. Полувечер не лучшее время для прогулок. Стараясь держаться подальше от фонарей, он жался к стене, беспокойно косясь на сгущающуюся в нишах тьму. Позади башни ещё светлело посеревшее небо, а там, куда она ехала, возвышалась чёрная стена злысти.
На шпиле разгорелся колдовской огонь, и ослепительный луч вместо тёмного циферблата с двенадцатью башнями прожёг среди серых облаков новый, огненный, который будет отсчитывать часы до выезда башни со Злыстной части долины.
Арий уже спустился к таверне, когда на колокольне громыхнул первый удар. Звон пролетел по башне, гулко ухнув к подножию. За ним загремел второй. А под третий Синдибум ввалился в «Гадкую виверну».
У входа застыл вышибала Дробовик. Непроницаемое лицо покрывали защитные руны. Синяя вязь тянулась от бритой макушки, петляла по прорезанному глубокими морщинами лбу, обвивала ледяные глаза, срывалась индиговой стрелкой с горбатого носа, перечерчивала щеки и, закручиваясь, убегала по толстой шее вниз. Сюртук с малиновой бабочкой едва сходился на груди и трескался на огромных плечах.
Не злыстного вечера! пожелал Арий, непроизвольно вжимая голову в плечи.
Задуришь выкину, предупредил Дробовик, почти не разжимая губ.
Ни-ни, пообещал Синдибум и проскочил мимо него в зал.
Посетителей почти не было. Широкие столы с вырезанными на ножках, гадко скалящимися вивернами пустовали. Только у стойки рядом с трещащим камином, глядя в кружки, шептались два тощих травника. А тавернщик упорно тёр блестящий бок графина и на Ария даже не взглянул. В дальнем углу у сложенных пирамидой бочек застыл Конусмастер. Крошечное тело потерялось за столом, так что торчали только тонкие длинные руки и голова. Тёмные глаза сузились, превратившись в две черточки, платок сполз с подбородка, а белые губы растянулись в безумной улыбке. Синдибум даже вздрогнул. Так неестественно раздалось лицо смотрителя. Казалось, если он поднатужится, оно лопнет и заляпает его хихоньками всю таверну.
Арий протиснулся между лавок, зацепился за свисающую с жерди тушку кролика, и чуть не смахнул свечу с длинного канделябра, но всё же влез в угол.
Тут такое дело, начал он, присаживаясь к столу. С реликвией не всё так просто.
Он пытался подобрать слова, но Конусмастер так пялился, не переставая скалить зубы, что они не складывались.
Вы бы пошли со мной, предложил Синдибум. Здесь душно и горелым воняет.
Смотритель не ответил.
Бабушка просила вас заглянуть. У неё пирог. Любите с ревенем?
Не дождавшись отклика, Арий начал злиться. Злыстная половина влияла на всех без разбору, и невидимые тёмные частицы злысти уже проникали в сердца волшебников. Дурманили головы, заставляя вспоминать обиды, видеть чёрное в белом и смертельное оскорбление в безобидной шутке.
У меня его нет. Да чего ты лыбишься-то? Ща как колдану!
Он даже угрожающе поднял растопыренные пальцы, но Конусмастер не шелохнулся. Пустые глаза ни разу не мигнули, а растянутые губы не дрогнули.
Синдибум потянулся через стол и дотронулся до костлявого плеча. Смотритель качнулся и завалился на сложенные руки, сбив кружку.
А! подскочил Арий. Чего это он?
Тавернщик неприязненно взглянул в их сторону и крикнул:
Дробовик!
От шагов вышибалы стонал и прогибался пол. Скамейки сами отскакивали в стороны, чтобы уступить ему дорогу. Даже огонь в камине начал трещать потише, так, на всякий случай.