Дневного папу я любила,
ночного ненавидела.
Слова одной из жертв насилия
Многие родители боятся, что их ребенок может подвергнуться сексуальному насилию со стороны незнакомца. Образ мужчины, заманивающего детей сладостями в укромный уголок, широко распространен и сегодня. Однако зачастую люди не осознают, что в подавляющем большинстве случаев акты сексуального насилия в отношении несовершеннолетних осуществляют не незнакомцы, а те, кто был знаком с жертвой и даже вхож в семью. Это не единственное распространенное заблуждение о сексуальном насилии над детьми. Под самим феноменом понимаются все виды развратных действий в отношении ребенка. Это определение включает в себя не только случаи, когда преступник прикасается к интимным частям тела несовершеннолетнего или заставляет его трогать свои интимные места, но и когда насильник принуждает ребенка совершить сексуальные действия, направленные на самого себя. Широко распространено предположение о том, что все, кто применяет насилие в отношении детей, являются педофилами и что все педофилы априори жестоко обращаются с детьми. Обе части этого утверждения неверны.
Есть те, кто испытывают сексуальное влечение к детям и при этом никогда не совершают актов насилия. Они осознают, что реализация таких сексуальных склонностей на практике навредит ребенку и вообще является уголовным преступлением. Поскольку эти люди не хотят причинить вред и нарушить закон, их сексуальные фантазии не выходят за рамки воображения. В повседневной жизни они контролируют свое поведение. Чтобы помочь им вести нормальную жизнь, несмотря на существующие склонности, в 2005 году в Германии запущен проект «Не стань преступником». Некоторые из его участников сосредоточены в своих сексуальных интересах исключительно на детях, другие испытывают влечение как к несовершеннолетним, так и к взрослым. В отношении представителей первой группы говорят об «истинной педофилии», касательно людей из второй группы о «регрессивной педофилии».
В отличие от вышеописанных личностей, которые чувствуют сексуальное влечение к детям, но не совершают преступных деяний, есть те, кто используют свои извращенные фантазии как руководство к действию и подвергают детей насилию. Преступники, мотивированные педофильскими наклонностями, составляют менее половины всех насильников. Сюда входят как «истинные», так и «регрессивные» педофилы. Таким образом, далеко не у большинства насильников присутствует фундаментальный сексуальный интерес к детям. В то же время не все люди с такой склонностью становятся правонарушителями.
Более половины всех преступлений, связанных с насилием над детьми, совершается людьми, чьи сексуальные интересы на самом деле направлены на взрослых. Часто такие преступники испытывают разочарование в отношениях, не умеют адекватно воспринимать конфликтные ситуации и разрешать их конструктивно. У некоторых просто не получается найти подходящего по возрасту партнера для романтических и сексуальных отношений. Эти преступники видят в детях своего рода замену. То есть, по факту, они хотели бы испытать близость и сексуальное удовлетворение со зрелым партнером. Но отсутствие такового или постоянно тлеющие конфликты и стрессовые ситуации формируют у этих людей латентную неудовлетворенность. В этой ситуации у них, неожиданно даже для самих себя, начинает развиваться сексуальный интерес к ребенку или подростку из ближнего окружения.
Часто, но не всегда преступником в таких ситуациях является отчим жертвы или ее биологический отец. Такие насильники, ищущие в детях замену взрослому партнеру, обычно пытаются «дотянуть» их в своем восприятии до своего уровня развития. Например, они пытаются убедить самих себя в том, что объект их нездорового интереса «уже маленькая женщина» и «очень развита для своего возраста». Это подсознательная попытка обмануть себя закрыть глаза на то, что они на самом деле делают, когда насилуют ребенка. Такие преступники часто говорят, что их несовершеннолетняя жертва дала им ту безусловную любовь и привязанность, которую они хотели, но не смогли получить от взрослого партнера. Некоторые из них даже заявляют о якобы существующих романтических любовных отношениях с пострадавшей стороной. Они не осознают этого абсолютного дисбаланса сил в ситуации, а также ущерба, который они наносят детской психике.
Такие насильники путают любовь ребенка к близкому человеку со своим взрослым представлением о романтической любви и/или сексуальном интересе. Они навязывают собственные потребности несовершеннолетней жертве, которая, естественно, не хочет разочаровать или потерять значимого для нее человека и поэтому делает все, о чем тот просит. В свою очередь, преступник интерпретирует такое поведение как согласие и даже как личный интерес. Насильник часто отрицает, что использует эмоциональную привязанность ребенка для удовлетворения своих потребностей. Жертвы таких ситуаций нередко молчат о жестоком обращении, поскольку боятся лишиться своего близкого и разрушить семью, озвучив факт свершившегося преступления. Ведь, несмотря ни на что, они любят этого жестокого взрослого и своих родных.
Диана Даунс, очевидно, пострадала именно от такого вида жестокого обращения. Ее описания собственных переживаний и реакций на насилие производят сильное впечатление. То, что истязания начались вскоре после наступления половой зрелости, также важно в этом контексте. Многие преступники, ищущие в детях замену взрослому партнеру, являются отцами своих жертв. Они начинают насилие вскоре после того, как тело их дочери начинает меняться в пубертатный период. Поскольку на самом деле они бессознательно ищут замену взрослой партнерше, физиологическое преображение жертвы убеждает их в том, что девочка уже «почти» женщина. Отец Дианы к моменту начала насилия был властным, сексуально активным мужчиной. Его супруга, на которой он женился в молодости, постепенно потеряла привлекательность в его глазах из-за многочисленных родов и непростой семейной жизни. В то же время он видит физические изменения в теле своей дочери, и они начинают возбуждать его.
Ночная работа жены наконец обеспечивает ему отличную возможность реализовать свои сексуальные потребности за счет подростка. На некоторое время он начинает проявлять к дочери больше внимания, расположения и доброты, чего не случалось прежде, но только для достижения своей цели сексуального удовлетворения. Действуя таким образом, он крайне негативно влияет на Диану, и это скажется на всей ее дальнейшей жизни. Он приучает ее к тому, что она достойна любви только в том случае, если доставляет сексуальное удовлетворение мужчине. Оказывается, быть любимой значит быть обиженной, а консервативные христианские ценности, которые он исповедует, не что иное, как просто красивая картинка. Подвергаясь насилию, она не осознает, что с ней делает отец. Как и не знает того, насколько в результате этого опыта изменится ее личность на всю оставшуюся жизнь.
Диана не может избежать того, что делает с ней Уэс. Он непререкаемый авторитет в семье. Мать не поверит ей. И даже убедившись в происходящем, Уилладен при любых обстоятельствах поставит мужа выше своих детей и всего остального. Она не станет защищать Диану. Единственный взрослый человек, кому девочка может довериться, это бабушка. Вероятно, Диана и обратилась бы к ней, не будь та матерью Уэса. Если женщина узнает, что делает ее сын с собственной дочерью, это разобьет ей сердце. Диана чувствует себя пленницей в этой безвыходной ситуации.
Всякий раз, когда отец приходит домой, а мать собирается на ночную смену, Диане особенно грустно и тревожно. Она знает, что будет дальше. В отчаянной попытке предотвратить это девочка ложится спать в джинсах и футболке. Она лежит в темноте, ждет и прислушивается. Ей не хочется, чтобы его прикосновения застали ее во сне. Напряжение не дает заснуть крепко, и малейший шум пугает ее. Уэса, кажется, нисколько не удивляет, что дочь в такие ночи ложится спать полностью одетой. Он просто берет свое, как делал это всегда. Диана молчит и просто терпит. Она не сопротивляется, не плачет. Она «хорошая девочка», которой он хочет обладать. «Я просто отключалась. Этого всего словно не существовало. Я не существовала. Это походило на кошмар все было ненастоящим», расскажет она много лет спустя.
Диана не понимает реакции своей психики на непрекращающееся насилие. У нее начинают развиваться депрессивные симптомы, она постоянно грустная, заторможенная, плохо спит, устает в школе. В тот год она пять раз убегает из дома. Но чувство голода и отсутствие крыши над головой возвращают ее назад. В тринадцать лет Диана начинает расчесывать до крови левую руку. Девочка скрывает это от своих домочадцев. Отец видит или иногда чувствует неладное, когда снова раздевает ее, чтобы надругаться. Но он не обращает на это внимания. Диана думает, что мать догадывается о происходящем. Но, как всегда, Уилладен только пытается угодить мужу и не портить ему настроение. Изменения в поведении Дианы очевидны, но никто в семье на это не реагирует, все играют спектакль под названием «Нормальная семья».