Теория относительного перенаселения связывается обычно с именем Маркса. Однако заслуга Маркса состоит больше всего лишь в формулировании общего принципа относительного перенаселения, его же собственное учение о форме этого перенаселения недостаточно, а отчасти неверно и неудовлетворительно[13]. Лишь учение о «текучем перенаселении» может быть удержано для современной науки, да и то в качестве общего принципа, весьма нуждающегося в детализации. Категория «скрытого» или деревенского перенаселения, во-первых, приспособлена к специально английским условиям, а во-вторых, стоит в связи с воззрениями Маркса на капиталистическое развитие земледелия, которые считаться правильными ни в каком случае не могут. Излишне и добавлять, что представление о предкапиталистическом перенаселении было совершенно чуждо Марксу.
Итак, категории предкапиталистического (или абсолютного) и капиталистического (или относительного) перенаселения принципиально различаются между собою и мыслятся совершенно независимо друг от друга. Бедность и безработица остается, конечно, одна и та же, является ли она результатом в одном случае абсолютного, в другом относительного перенаселения; но для понимания причин этой бедности и всего народнохозяйственного состояния это различие очень существенно, обе категории играют роль весьма важных диагностических средств.
Приток населения из деревни в город продолжается во всю эпоху предкапиталистического перенаселения. Но он не прекращается и после исчезновения последнего, постоянное движение деревенского населения в города есть нормальное условие развития капитализма. Эта необходимость вытекает из двух причин. Во-первых, развивающееся капиталистическое производство требует увеличивающегося населения. Между тем собственный, городской прирост населения, если и существует, то слаб и может оказаться недостаточным и отстающим от темпа хозяйственного развития. Во-вторых, условия городской и промышленной жизни, несмотря на все усилия санитарии, оказываются настолько антигигиеничны, что естественный прирост городского населения оказывается весьма замедленным, а средняя жизнь до сих пор менее продолжительна, чем в деревне (последнее установлено исследованиями Баллода). Ганзен высказал мнение, которое пытался утвердить разбором данных статистики населения города Мюнхена, что городское население, предоставленное само себе, вымерло бы, так как смертность здесь превышает рождаемость. Мнение это подвергается весьма сильной критике и едва ли окажется правильным после проверки в полном объеме, но весьма вероятно, что относительно многих городов, а еще более относительно рабочих классов населения и в особенности отдельных отраслей производства она окажется правильна. Во всяком случае можно сказать, что в теперешнем обществе деревня является источником населения, и «Zug nach der Stadt» составляет условие нашей цивилизации. В этом заключается важнейшая экономическая функция современной деревни, совершенно необходимая и незаменимая: можно упразднить значение деревни как места земледельческого производства, усилив привоз земледельческих продуктов из-за границы, но значение деревни как источника населения и национальной силы упразднить нельзя.
Таким образом, деревня постоянно высачивает из себя избыток населения, который устремляется в города. В эпоху общего перенаселения, когда «тяга в город» бывает особенно сильна, он берется из общего резервуара избыточного населения. В позднейшую эпоху эмиграция в город затрагивает иногда не только резервную, а уже действительную армию земледелия в том случае, если земледелие ведется наемным трудом и население не связано с землей: это мы наблюдаем повсеместно в теперешнюю эпоху аграрного кризиса.
Итак, обе специальные формы капиталистического перенаселения и городское, и деревенское вытекают из специфических особенностей капиталистического хозяйства, они отличаются поэтому от первоначального перенаселения, которое знаменует исторический перелом, изменение хозяйственных форм, и ставит капиталистическому хозяйству общую проблему уплотнения населения. Первые формы перенаселения в известном смысле неразрывно связаны с капиталистическим производством, последняя же должна быть устранена его полным развитием.
Как мы уже знаем, то уплотнение населения, которое достигается капитализмом, обязано по преимуществу индустриализму, развитию торговли и промышленности. Земледелие принимает здесь участие только сначала, а затем развитие индустриализма и связанное с ним уплотнение населения совершается на его счет. Задачу уплотнения населения, которая сводится, конечно, к задаче производства необходимых средств существования на данной территории для большего населения, капитализм разрешает поэтому не вполне и не прямо. Он не разрешает, а лишь обходит ее относительно земледелия, уклоняясь от тяжелого ига закона убывающего плодородия почвы.
Таким образом, деревня постоянно высачивает из себя избыток населения, который устремляется в города. В эпоху общего перенаселения, когда «тяга в город» бывает особенно сильна, он берется из общего резервуара избыточного населения. В позднейшую эпоху эмиграция в город затрагивает иногда не только резервную, а уже действительную армию земледелия в том случае, если земледелие ведется наемным трудом и население не связано с землей: это мы наблюдаем повсеместно в теперешнюю эпоху аграрного кризиса.
Итак, обе специальные формы капиталистического перенаселения и городское, и деревенское вытекают из специфических особенностей капиталистического хозяйства, они отличаются поэтому от первоначального перенаселения, которое знаменует исторический перелом, изменение хозяйственных форм, и ставит капиталистическому хозяйству общую проблему уплотнения населения. Первые формы перенаселения в известном смысле неразрывно связаны с капиталистическим производством, последняя же должна быть устранена его полным развитием.
Как мы уже знаем, то уплотнение населения, которое достигается капитализмом, обязано по преимуществу индустриализму, развитию торговли и промышленности. Земледелие принимает здесь участие только сначала, а затем развитие индустриализма и связанное с ним уплотнение населения совершается на его счет. Задачу уплотнения населения, которая сводится, конечно, к задаче производства необходимых средств существования на данной территории для большего населения, капитализм разрешает поэтому не вполне и не прямо. Он не разрешает, а лишь обходит ее относительно земледелия, уклоняясь от тяжелого ига закона убывающего плодородия почвы.
Уплотнение населения в капиталистическом производстве совершается в значительной степени за чужой счет; если есть страны промышленные с густым населением, то должны быть и страны земледельческие, с редким населением. Плотность населения капиталистического хозяйства в известном смысле паразитарная, чужеядная.
2. Емкость территории относительно земледельческого населения
Принцип народонаселения, точнее учет о емкости территории относительно земледельческого населения, представляется необычайно важным для понимания конкретного хода развития земледелия; вместе с законом убывающего плодородия почвы он должен быть поставлен в самом центре теории аграрного развития, между тем до сих пор его универсальное значение в экономике земледелия было выяснено еще менее, нежели значение закона убывающего плодородия почвы.
Земля может прокормить тем больше ртов, чем она плодороднее, чем благоприятнее климатические условия и чем выше развитие сельскохозяйственной техники. Что касается этой последней, то пределы ее развития при натуральном хозяйстве, как показывает история земледелия, чрезвычайно узки. Техника эта оставалась в общем неизменна иногда в течение тысячелетия. Рост производства обязан был, главнейшим образом, росту населения, т. е. рабочих рук. Однако понятно, что способность земли производительно всасывать в себя растущее количество труда находится в зависимости от общего состояния земледельческой техники. Производительность земли не может быть безгранично увеличиваема растущими затратами одного только труда; хотя труд и может замещать собой другие факторы производства, но только до известной степени. Труд, затрачиваемый свыше технически разумных пределов, столь же непроизводителен (если только не вреден) как труд черпанья бочки Данаид. Таким образом, хотя справедливо, что новый рот приносит и новые руки, однако, мы еще раз убеждаемся, что не всякие новые руки могут быть употреблены с пользой и способны, следовательно, прокормить своего владельца. Если население переходит те границы, которые определяет вся сумма технических и естественных условий, образуется вынужденная безработица, с одной стороны (пусть не думают поэтому, что безработица есть явление новое, принадлежащее только капиталистическому строю), причем эта безработица может выразиться в недостаточной занятости всего населения или же полной праздности отдельных работоспособных лиц, и недоеданье, с другой.
Натурально-хозяйственная бедность, отсутствие запасов приводят к тому, что всякий более или менее значительный недород или неурожай, составляющий самое обычное явление при полной зависимости примитивного земледелия от случайностей стихий, выражается голодовкой. Этими голодовками полна вся история средних веков до начала XIX века. Благодаря голодовке, вымирает часть населения, и последнее снова приводится в соответствие с «средствами существования», т. е. с средствами производства (как должен был бы правильнее выразиться Мальтус), с земледельческой территорией. Такое же значение имеют войны и опустошительные эпидемии, столь обычные в средние века; эпохи после войны отмечаются особенным благосостоянием трудящихся классов.