Музыка прекратилась, и через короткое время послышались позывные радиостанции «Маяк». Диктор объявила:
Московское время четырнадцать часов. Передаём последние известия
«У-у, ещё рано, пронеслось в голове мальчика. Можно ещё часа два погулять, пока родители на работе».
А что сидеть дома, когда на улице так хорошо, и когда в кармане у тебя есть денежки.
Бориска полез в карман и достал мелочь. Рубли он уже прокатал на аттракционах. А что жалеть? не свои же. Он пересчитал деньги, и оказалось, что набирается ещё и на мороженое, и на кино.
Бориска спрятал деньги и сосредоточился на мороженом, оно уже размякло. Он с наслаждением ел лакомство.
Его не покидало ощущение праздника.
По улице вокруг парка в розовой болоньевой курточке шла Иринка Колобердина. Она брела какая-то скучная, задумчивая и совсем не радовалась этому тёплому весеннему дню. Видеть человека в таком настроении было даже как-то и не уместно. Сидела бы уж дома с квашеной миной. Бориска отвернулся.
Иринка вошла в ворота парка, немного помедлила у входа.
За деревьями над парком возвышалось огромное «чёртово колесо», доносился скрип качелей и гул аттракционных самолётов.
Девочка вздохнула. Ей туда дорога заказана, как говорит бабушка. На аттракционы приглашают только тех, у того есть деньги, а у неё их нет. Вернее, у неё их не стало. Бабушка дала перед школой. Но в школе их украли. И как она могла оставить их в курточке? Вот разиня!..
Девочка побрела по аллейке, поглядывая обиженными глазами, на распустившиеся деревья, кустарники, на задиристых птиц, как будто бы вся эта весёлая компания дразнит её, смеётся над её несчастьем. И эта красота расцвела как будто бы не для неё. На душе у девочки сады не цвели. И оттого окружающий мир ей представлялся в тоскливом цвете. Даже мороженое купить не на что. Она безнадежно, уже в который раз, пошарила рукой в карманчике куртки. Пусто. Не для того их кто-то стибрил, чтобы они там вновь появились.
Иринка с тоской посмотрела на киоск «мороженое», вздохнула и направилась дальше бесцельно бродить по парку. Домой идти не хотелось.
Девочка не замечала, что происходит вокруг, и потому не видела, как Бориска, пригнувшись и прячась за стойки, за киоск, за кустарник, уходил из парка. Он воровато оглядывался на девочку и ворчал:
Принесло тебя, Колобердиха Уроки надо делать, а не шляться по паркам. Колобродиха
Настроение у него испортилось. Чужие деньги ему как будто бы жгли карман. На какое-то время он даже почувствовал жалость к девочке и раскаяние в том, что во время урока умыкнул из чьих-то курток чьи-то денежки, в том числе и Иринкины. Надо было уж у неё не брать
Однако, удачно разойдясь с девочкой, забежав за угол, он тут же забыл о раскаянии. Запрыгнул в троллейбус и покатил в центр города. Там тоже немало удовольствий. И сладостей тоже.
Увеличительное стёклышко
Ребята шли по берегу реки. Вовка забрасывал удочку и, выжидающе, замирал. Эдик уже не рыбачил, ему надоело. Вовка и не настаивал, пусть поступает, как знает, а у него сегодня своя забота приболел дедушка Тихон. Хотелось его угостить рыбкой.
На каникулах Вовка всегда жил в деревне, радовал своим присутствием деда Тихона и бабу Варю. Он повзрослел: как-никак перешёл во второй класс. Коренастый, полногубый, в сандалиях и шортах на лямках прошлогодних, полинялых и коротких. Разомлевший на жаре, мальчик казался медлительным. Облупившийся от солнца нос прикрывал пластмассовый козырёк бейсболки.
Эдик, Вовкин ровесник, но выше его ростом, узкоплечий и непоседливый. Одет был в голубую футболку, в джинсовые шорты. На ногах кроссовки. По чистой случайности в это лето они оказались в одной деревне. Родители Эдика купили дом по соседству, под дачу, и теперь он вместе с бабушкой отдыхает здесь. Эдик городской, новичок в деревне. Поэтому Вовке, как старожилу, приходится учить его уму-разуму, водиться с ним по просьбе Капитолины Максимовны, старушки приветливой, но глуховатой. Бабе Варе она сказывала, что это у неё с войны. Блокаду Ленинграда пережила девочкой, тогда и приоглохла от бомбёжек.
Середина июля. День жаркий. Трава поникла, пожухла. Листья на деревьях пожелтели, ели опустили ветви, и кончики хвои засмолились. Птицы в утренней прохладе пели, летали, а к полудню замерли. Рыба ушла на глубину, и сколько бы ребята не искали клёвого места, так и не нашли. Со скудным уловом три пескаря болтались на тальниковом кукане они возвращались в деревню.
Вовка решил в последний раз забросить удочку у излома реки и стоял, с мольбой глядя на поплавок: ну давай, ну хоть ещё разик!..
Эдик присел под двумя небольшими ёлочками в тени и про себя ругал приятеля:
«Нашёл когда рыбачить, себя морит и меня. Пошли бы домой, так нет, ещё забросил»
В принципе, он мог бы и один уйти, но его смущало одно обстоятельство: когда они шли на речку, то на мосту крутились пацаны. Вовка-то с ними по-свойски, запросто, а он тут чужой. Привяжется, шпана деревенская
Эх, сидел бы он сейчас на даче, спал бы или бабку поддразнивал. Глухая она, все переспрашивает: «Чиво? чиво?..» Как старая скворчиха. Он нарочно рот раскрывает, будто говорит, а она ладонь к уху и: «Чиво?..» Потеха с ней. Потом обижается, плачет. А что плакать? Он что ли виноват, что она глухая?
У Эдика в кармане есть увеличительное стеклышко от бинокля, который ему дарили на день рождения. Но тот оказался не долговечным. «Умелые» ручки мальчика провели ему ревизию, после которой даже папа не мог бинокль восстановить. Но мальчика это не обескураживало, самое ценное досталось ему увеличительное стеклышко! Увеличилка чем хороша? А тем, что в затеях ловкая и в карман всегда спрячешь. Нужную букву на скамейке выжечь пожалуйста! Только подержи подольше на солнышке. Тополиный пух поджигает. Погрел, погрел и фук! Даже на самом тополе можно. Свечой вспыхивает.
Эдик лег на траву, выставил увеличилку на солнышко и наблюдал, как травинка чернеет, надламывается и сгорает почти невидимым пламенем. Одна догорает, а горячий лучик уже поджигает другую. Потом третью
Вовка натянул бейсболку пониже на глаза и не двигался. Стоял долго, вглядываясь в поплавок. Ему даже показалось, что тот качнулся. А может, померещилось? Дедушка говорит, что бывают такие видения галлюцинациями называются. Когда долго смотришь в одну точку, то эта точка может расширяться, двигаться и даже летать. Поэтому нужно отвлекаться, водить глазами туда-сюда.
Вовка отвёл глаза от поплавка и обернулся. И обмер Эдик был в кругу огня. Он припрыгивал, топал по траве кроссовками, но огонь, как по разлитому бензину, бежал от него, растекался окружьем, обжигал ему голые ноги. Мальчик подскакивал, приглушенно вскрикивал, готовый расплакаться.
Вовка, бросив удочку, рванулся к нему. Перепрыгнул через полосу огня, ухватил дружка за руку, потащил и, не давая ему опомниться, столкнул в воду.
Перепуганный Эдик завопил:
Ты чив-во-о?!. и, раздавив кукан с пескарями, рухнул в речку, как спутанный. Во взметнувшейся руке блеснуло увеличительное стеклышко и исчезло в воде.
Сиди здесь, сгоришь! крикнул Вовка, и хотел было бежать тушить огонь, как вдруг елочки одна за другой вспыхнули факелами, и пламя яростно захрустело по засмолившейся хвое. Мальчик испуганно отскочил.
Когда Эдик поднялся из воды, то увидел, как Вовка, сдернув с себя сорочку и, окунув её в воду, бросился догонять огонь, который шёл к лесу широким полукружьем, оставляя после себя чёрную гарь.
Над поляной испуганно заметались пичужки, взлетая из травы. Над лесом беспокойно кричали кедровки, сороки и вороны. А воздух, и без того нагретый за день, казалось, кипел, колебался над палом.
Вовка с ожесточением шлёпал рубашкой по языкам пламени, топтал сандалиями чадившие кочки и кустики, спешил: в своём воображении он уже видел огромный лесной пожар, и от страха скулил. По его щекам текли слёзы, но он их не чувствовал.
В суматохе он не заметил, как оказался в кольце горящей травы. Со всех сторон припекало. Глаза ел дым. Вовка бросился через пламя наугад и, на его счастье, выскочил на выгоревшую сторону. Жадно глотнув воздух, стал протирать мокрые глаза чёрными от сажи руками.
От реки двигался Эдик. Он размахивал футболкой, шлепал ею по траве огненные брызги разлетались в разные стороны.
Эдька! закричал Вовка. Заходи от леса!
Но Эдик его не слышал.
Со стороны деревни бежала ватага мальчишек. Они на ходу сламывали ветки, а кое-кто стаскивал с себя рубашки.
Ободрённый их появлением, Вовка вновь пошёл было в атаку на пал, но рубашки в руках не оказалось. Наверное, выронил, когда задыхался в огне, и она сгорела Вовка скинул с себя шорты и, ухватив их за лямки, побежал к огню. Теперь он не плакал. Появление друзей ободрило его, и страх прошёл.
Огненный круг затухал. Над лугом сизым крылом висел дым. Летали перья обгорелой травы. Пал стихал.