Что касается роли раннеиндоевропейцев в мировом историческом процессе, то тут трудно не согласиться с основными выводами В. А. Сафронова, сделанными им в заключительной части своей работы. Действительно: «В решении проблемы индоевропейской прародины, волнующей на протяжении двух веков ученых многих профессий и различных стран мира, справедливо видит истоки истории и духовной культуры народов большей части Европы, Австралии, Америки Как их потомки, индоевропейцы нового времени, отрыли Новый Свет, так индоевропейцы Древнего Мира открыли человечеству знание о целостности земного дома, единстве нашей планеты Эти открытия остались бы безымянными, если бы отголоски о великих странствиях не удержались в индоевропейских литературах, отделенных от нас и от этих событий тысячелетиями Индоевропейские путешествия стали возможными благодаря изобретению в своей среде индоевропейцами колесного транспорта (4 т.д.н.э.)». И добавим, благодаря одомашниванию дикого коня в южнорусских степях уже на порубежье 76 т.д.н. э. Как отмечает Н. Н. Чередниченко: «Распространение упряжной лошади из евразийских степей в настоящее время уже не вызывает сомнений процесс приручения лошади осуществляется на далеких равнинах евразийского степного региона Таким образом, в настоящее время речь может идти лишь о путях проникновения индоевропейских коневодческих племен Евразии на Восток и в Средиземноморье Евразия, таким образом, являлась территорией, откуда колесницы были принесены индоевропейскими племенами в различные регионы Старого Света, что весьма существенно отразилось на политической жизни Древнего Востока».
В. А. Сафронов пишет: «Период общего развития индоевропейских народов праиндоевропейский период нашел отражение в удивительных схождениях великих литератур древности, как Авеста, Веды, Махабхарата, Рамаяна, Илиада, Одиссея, в эпосах скандинавов и германцев, осетин, легендах и сказках славянских народов. Эти отражения сложнейших мотивов и сюжетов общеиндоевропейской истории в древнейших литературах и фольклоре, разделенных между собой тысячелетиями, завораживают и ждут своего истолкования. Однако появление этой литературы стало возможным только благодаря созданию праиндоевропейцами метрики стиха и искусства поэтической речи, которая является древнейшей в мире и датируется не позже IV тыс. до н.э Создав свою систему знаний о мироздании, открывших человечеству дорогу к цивилизации, праиндоевропейцы стали творцами древнейшей мировой цивилизации, которая на 1000 лет древнее цивилизаций долины Нила и Междуречья. Наблюдается парадокс: лингвисты, воссоздав по данным лингвистики облик праиндоевропейской культуры, по всем признакам соответствующей цивилизации, и определив ее древнейшей в ряду известных цивилизаций (V IV тыс. до н.э.) не смогли перейти рубикон сложившихся исторических стереотипов, что свет всегда идет с Востока, и ограничились поисками эквивалента такой культуре в областях Древнего Востока (Гамкрелидзе, Иванов, 1984), оставляя в стороне Европу как периферию ближневосточных цивилизаций Цивилизация праиндоевропейцев оказалась настолько высокой, устойчивой и гибкой, что выжила и сохранилась, несмотря на мировые катаклизмы».
В. А. Сафронов подчеркивает, что «Именно позднеиндоевропейская цивилизация дала миру великое изобретение колесо и колесный транспорт, что именно индоевропейцы создали кочевой уклад экономики, «позволившей им пройти бескрайние просторы евразийских степей, дойти до Китая и Индии Мы считаем, что залог устойчивости индоевропейской культуры был создан праиндоевропейцами. Он выражается в модели существования культуры как открытой системы с включением инноваций, не задевающих основ структуры ее В качестве формы существования с миром праиндоевропейцами была предложена модель, удержавшаяся во все исторические времена выведение колоний-факторий в индоязычную и инокультурную среду и доведение их до уровня развития метрополии. Сочетание открытости с традиционностью и новаторством, формула которого была найдена для каждого исторического периода развития индоевропейской культуры, обеспечивало сохранение индоевропейских и общечеловеческих ценностей». Мы позволили себе столь долгое цитирование, так как трудно более четко, компактно и всесторонее определить значение праиндоевропейской и раннеиндоевропейской культуры для судеб человечества, чем это сделано в работе В. А. Сафронова «Индоевропейские прародины».
«Индоевропейский язык и индоевропейцы»
Следующим фундаментальным трудом, посвященным прародине индоевропейцев, на основных положениях которого хотелось бы остановиться подробнее, является работа Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова «Индоевропейский язык и индоевропейцы», где развивается и обстоятельно аргументируется мысль об общеиндоевропейской прародине на территории Армянского нагорья и прилегающих к нему районов Передней Азии, откуда часть индоевропейских племен затем продвинулась в черноморско-каспийские степи.
Отдавая должное очень высокому уровню этого энциклопедического труда, где собрано и проанализировано огромное количество языковых, исторических фактов, данных археологии и других смежных наук, хотелось бы отметить, что целый ряд положений, постулируемых Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым, вызывает очень серьезные сомнения. Так В. А. Сафронов отмечает, что: «Языковые факты, приводимые Гамкрелидзе и Ивановым в пользу локализации индоевропейской прародины на территории Армянского нагорья, могут получить и другие объяснения. Отсутствие и. е. гидронимии в указанном ареале может свидетельствовать лишь против локализации в нем индоевропейской прародины. Экологические данные, приведенные в разбираемой работе еще больше противоречат такой локализации. На территории Армянского нагорья нет почти половины животных, деревьев и растений, указанных в списке флоры и фауны, приведенных Гамкрелидзе и Ивановым, реконструируемых в общеиндоевропейский (осина, граб, тис, липа, вереск, бобр, рысь, тетерев, лосось, слон, обезьяна, краб)».
Именно на этих экологических данных, приведенных в труде Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, хотелось бы остановиться подробнее. Авторы «Индоевропейского языка и индоевропейцев» в подтверждение своей концепции, указывают древнейшие названия деревьев, зафиксированные в древнеиндоевропейском праязыке. Эта береза, дуб, бук, граб, ясень, осина, тополь, тис, ива, ветла, ель, сосна, пихта, ольха, орех, яблоня, вишня, кизил.
Что касается Армянского нагорья, то в настоящее время оно представляет собой сочетание складчато-глыбовых хребтов и тектонических впадин, часто занятых озерами бессточными солеными (Ван, Урмия), и реже проточными пресными (Севан). Для наиболее глубоких впадин характерны полупустынные и даже пустынные ландшафтные. «Здесь присутствуют сухие ковыльно-типчаковые степи, переходящие в разнотравно-злаковые, «местами в среднегоьях (между 1000 м. и 2300 м.) встречаются сухие редкостойные леса из листопадных дубов, сосны и можжевельника. «На Иранском нагорье, в горах Загроса (на западных склонах и в более влажной северной части, между 1000 м. и 1800 м.) распространены парковые дубовые леса с участием вяза и клена, а в долинах встречаются дикая шелковица, тополь, дуб, инжир. В связи с тем, что в периоде середины 1 т.д.н.э. до настоящего времени определяется климатологами как период похолодания и увлажнения по отношению к климатическому оптимуму голоцена (43 т.д.н.э.) и предыдущему времени (75 т. д. н.э.), нет никаких оснований предполагать на этих южных территориях значительно более влажный и холодный климат в 73 т.д.н.э., т.е. времени, о котором идет речь в труде Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова.
Следует отметить тот многозначительный факт, что в общеиндоевропейской лексике начисто отсутствуют названия многих деревьев, широко распространенных в Передней и Малой Азии с глубочайшей древности. Это: маслина (первичный очаг формообразования в Малой Азии); абрикос (который выращивали в 4 т.д.н.э. даже жители трипольских поселений); каштан съедобный, известный на этих территориях с третичного периода; айва, в диком состоянии произрастающая в Северном Иране, Малой Азии и на Кавказе, где находились первичные очаги формообразования и введения в культуру; мушмула, в диком состоянии распространенная на Кавказе, в Крыму и Сев. Иране (первичный очаг формообразования и введения в культуру Передняя Азия); миндаль (первичный очаг формообразования Передняя Азия и прилегающие районы); инжир или смоква, фиговое дерево, в диком виде встречающиеся в Передней, Малой Азии и в Средиземноморье; и, наконец, финик, первичным очагом доместикации которого является Южный Иран и Афганистан, где это растение введено в культуру в 53 т.д.н.э.
Этот перечень может быть значительно расширен. Но даже в таком фрагментарном виде он подтверждает, что, ни Передняя, ни Малая Азия, ни Армянское нагорье не могли быть древнейшей прародиной индоевропейцев. И здесь вновь хотелось бы обратиться к выводу П. Фридриха о том, что: «праславянский лучше всех других групп индоевропейских языков сохранил индоевропейскую систему обозначения деревьев», а «носители общеславянского языка в общеславянский период жили в экологи ческой зоне (в частности, определяемой по древесной флоре), сходной или тождественной соответствующей зоне общеиндоевропейского, а после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжали жить в подобной области».