Ганди несколько раз избивали до полусмерти, несколько раз сажали в тюрьму. Он проявлял истинно железную волю и фанатическое упорство в особенности в отказе от насилия. Вне Сатиаграхи не было спасения. Ганди с той поры ничего нового не придумал. Он теперь борется с англичанами точно так же, как тридцать лет назад боролся с бурами. Недавно его спросили, что он будет делать, если после ухода англичан на Индию нападут дикие гималайские племена, от которых теперь ее охраняет английское оружие. Ганди ответил, что будет и с этими новыми завоевателями бороться посредством Сатиаграхи, не участвуя во зле, но и не противясь ему насилием.
Людям, пожимающим плечами при виде такой политической тактики, Махатма с гордостью указывает, что в Южной Африке он этой тактикой добился успеха. Так Бриан в качестве блестящего результата деятельности Лиги Наций неизменно приводит благополучное разрешение греко-болгарского конфликта (боюсь, что в свете новых событий этот довод скоро перестанет производить потрясающее впечатление). И действительно, после долгих лет Сатиаграхи генерал Смете отменил декрет, особенно оскорблявший индусов. Можно, однако, с некоторой уверенностью утверждать, что Сатиаграха вообще здесь имела не слишком большое значение, а внутреннее самосовершенствование ровно никакого. К освобождению от «рабства прачечной и цирюльника», к фруктовой диете Ганди, к его беспрестанным постам, к его отношениям с женой буры были, наверное, вполне равнодушны. Оскорбительный декрет был отменен по самым разным причинам: потому что за двадцать лет естественный политический процесс мог сказаться и без Сатиаграхи; потому что вечные манифестации индусов, далеко не всегда бескровные, вопреки воле Ганди, беспокоили бурское правительство; потому что в самой Индии из-за африканских событий начались волнения, неприятные англичанам; потому что генерал Смете был недурной и незлой человек; потому, наконец, что европейская печать, хоть и без особой горячности (дело далекое), обратила внимание на невыносимое положение индусов в Южной Африке: в частности, и английские газеты и английское правительство весьма рады были при случае в самой ласковой форме пройтись по адресу буров, пламенное свободолюбие которых достаточно дорого обошлось Великобритании.
Добавлю, что «победа» была, по-видимому, далеко не полной. Не берусь сказать, какова теперь жизнь натальских индусов. После победы Ганди вернулся в Индию; с тех пор прошло много лет. Однако в своей последней книге Махатма вскользь, очень кратко, замечает, что положение индусов в Африке в последние годы опять стало хуже. Ганди довольно глухо объясняет его ухудшение тем, что среди самих африканских индусов очень ослабела Сатиаграха. Не знаю, что именно это значит. Но, по-видимому, по учению Махатмы, для сохранения элементарных человеческих прав в Африке нужна весьма большая и постоянная доля общенародной святости. Как хорошо, что в Европе требования не так высоки!
IV
Тем временем создавалась легенда. В Индию давно проник слух о том, что появился человек (человек ли?), ведущий святую жизнь и защищающий от угнетателей бедный индусский народ. Легенда крепла с каждым днем. Рост ее мне непонятен, и я, конечно, не берусь сделать его понятным читателям. Дело происходит в таинственной стране, в стране чудес. Скажу только, что чудеса начинают приписывать и самому Ганди: он исцеляет больных и воскрешает мертвых. По религиозному учению индусов, Вишну, высшее божество Вселенной наряду с Брамой и Шивой, несколько раз воплощался на земле в виде рыбы, черепахи, кабана, льва, карлика, героя, Будды, Бога Кришну. Верующие индусы ждут нового земного воплощения Вишну.
Где появились впервые картины, изображающие Ганди в виде Бога! Я этого не знаю. Забегая несколько вперед, скажу, что лет десять тому назад культ Ганди в стране с шестой частью населения всего мира достиг наивысшего предела. В ту пору жизнь индусов была особенно тяжела, и сотнями миллионов людей точно овладело исступление. «В декабре 1921 года, говорит биограф, Национальный конгресс всей Индии дал Ганди полную власть, передал ему свои права с правом назначить себе и преемника». Ганди становится бесспорным властелином индусского народа. Он может вызвать политическую революцию. Он может, если захочет, осуществить религиозную реформу.
Индусская интеллигенция не считала Ганди Богом; но и она отдавала должное его святой жизни, его беззаветной энергии и исключительным качествам, которые, конечно, и споров вызывать не могут. В 1922 году на свидание с Ганди в Ашрам прибыл сам Рабиндранат Тагор. Он не разделял взглядов нового пророка, однако относился к нему с чрезвычайным почтением.
Индусская интеллигенция не считала Ганди Богом; но и она отдавала должное его святой жизни, его беззаветной энергии и исключительным качествам, которые, конечно, и споров вызывать не могут. В 1922 году на свидание с Ганди в Ашрам прибыл сам Рабиндранат Тагор. Он не разделял взглядов нового пророка, однако относился к нему с чрезвычайным почтением.
В древней книге Упанишад есть стих о высшем светлом существе, разум и сердце которого драгоценный дар людям. Имя этому существу Махатма (великая душа). В Индии, по-видимому, любят прозвища Рабиндранат Тагор, например, носит имя Гурудева (почтенный учитель). Увидев Ганди, знаменитый поэт восторженно произнес упомянутый выше стих из Упанишад. Слово мгновенно распространилось по Ашраму, оттуда по Индии, оттуда, позднее, по всем миру.
Мистера Ганди больше не было.
Был Махатма.
V
Деятельность Ганди в Индии свелась, главным образом, к борьбе, с английским правительством за «Swaraj» (самоуправление). Необыкновенно популярная историческая форма свараджа гораздо короче, чем, например, «Учредительное собрание на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права»; зато она и значительно менее определенна. Одни понимали под свараджем широкую автономию Индии, другие права доминиона, третьи полное отделение от Британской империи (англичане находят, что Индия, собственно, уже имеет сварадж). Может быть, именно вследствие своей неопределенности слово и сделало блестящую карьеру. На нем сходились все индусские партии. Спор между ними шел преимущественно о способах борьбы за освобождение.
И спор, и борьба начались довольно давно. Мировая война чрезвычайно все осложнила. Среди индусской интеллигенции мнения разделились, но отнюдь не по циммервальдской линии. На том, что воевать Индии надо, сходились люди разного круга мыслей. Вопрос был: с кем воевать? (так приблизительно вопрос ставился еще и в Польше). В Индии часть интеллигенции разрешила вопрос немедленно и традиционно: разумеется, воевать надо с Англией более благоприятного времени для этого быть не может. И в самом деле, император Вильгельм стал в 1914 году ярым свараджистом; германский генеральный штаб предлагал всякую помощь индусским революционерам. С ними обсуждался даже вопрос об отправке в Индию небольшого немецкого десанта.
Однако громадное большинство индусов признало, что воевать нужно с немцами. После сокрушения германского милитаризма начнется новая эра свободы для всех народов мира. Поэтому надо забыть счеты с британским правительством и шиться всей силой в дело союзников. Сварадж будет добыт вместе с общим благоденствием человечества в Берлине (по более кровожадной формуле: «на развалинах Берлина»). Хитрые индусские политики, однако, требовали гарантий: «нужно, чтоб британское правительство обещало», и т. д.
Британское правительство обещало. Оно вообще не скупилось на обещание во время мировой войны (как, впрочем, и другие правительства). Оно обещало России Константинополь, мусульманам полную неприкосновенность халифата, сионистам еврейский национальный дом в Палестине и многим другим многое другое. В Индии наряду с физически слабыми, почти небоеспособными народами есть племена, представляющие собой превосходный боевой материал: сикхи, например, по общему отзыву специалистов, принадлежат к лучшим солдатам мира (их на Западном фронте посылали туда, где появлялась прусская гвардия). Британское правительство с полной готовностью обещало Индии сварадж. Транспорты с индусскими войсками поплыли один за другим в Европу.