Не угодно ли вам пройти за мной, сэр? сказала она.
Я последовал за ней в гостиную. Шторы были частично задвинуты, отчего в комнате было темновато. Миссис Стрикленд сидела спиной к свету. Ее зять, полковник МакЭндрю, стоял перед камином, словно согревая спину несуществующим огнем. Я чувствовал себя неловко, вообразив, что мой приход для них неожиданность и миссис Стрикленд пригласила меня войти только потому, что забыла написать отказ. А уж полковник, не сомневался я, просто разгневан моей бестактностью.
Не совсем уверен, что вы ожидали меня, сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал беспечно.
Конечно, ожидали. Сейчас Энн принесет чай.
Даже в полутьме нельзя было не заметить, что лицо миссис Стрикленд опухло от слез. Ее кожа, и раньше не отличавшаяся свежестью, была теперь землистого цвета.
Вы ведь знакомы с моим зятем? Помнится, незадолго до моего отъезда на море вы встречались за обедом.
Мы обменялись рукопожатием. Я настолько оробел, что молчал как истукан, но тут ко мне на помощь пришла миссис Стрикленд. Она поинтересовалась, что я делал этим летом, и с ее помощью я продержался до того, как внесли чай. Полковник спросил виски с содовой.
Тебе бы тоже не помешало, Эми, сказал он.
Нет. Лучше чай.
Это был первый намек на то, что произошла какая-то неприятность. Я делал вид, что ничего не замечаю, и всеми силами старался втянуть миссис Стрикленд в разговор. Полковник по-прежнему молча стоял у камина. Так и не поняв, какого черта миссис Стрикленд вообще позволила мне прийти, я прикидывал, когда прилично откланяться и ретироваться. В комнате впервые не было цветов, убранные на лето безделушки еще не успели расставить по местам, и комната, всегда производившая радостное впечатление, выглядела теперь такой унылой и холодной, что возникало сомнение, не лежит ли за стеной покойник. Я допил чай.
Хотите сигарету? спросила миссис Стрикленд.
Она поискала взглядом пачку, но ее поблизости не оказалось.
Боюсь, ничего не осталось.
Неожиданно она разразилась слезами и выбежала из комнаты.
Я был обескуражен. Думаю, отсутствие сигарет, покупкой которых всегда занимался муж, пробудило в ней воспоминания, и новое чувство, что теперь она лишена маленьких, привычных удобств, вызвало внезапный прилив боли. Прежняя жизнь ушла, осознала она, все кончено. Теперь не до светских условностей.
Полагаю, мне лучше уйти, сказал я полковнику, поднимаясь.
Вам, конечно, известно, что этот негодяй бросил ее, горячо выкрикнул он.
Я колебался, не зная, что сказать.
Сами знаете, слухами земля полнится, ответил я. Кто-то намекнул, что у них не все в порядке.
Он сбежал. Удрал в Париж с какой-то особой. Эми осталась совсем без средств.
Мне очень жаль, промямлил я, не зная, что сказать.
Полковник залпом выпил виски. Это был высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти, с длинными, свисающими усами и седой головой. Голубые, водянистые глаза, невыразительный рот. Еще с прошлой встречи мне запомнилось его глуповатое лицо и тщеславная фраза, что до отставки он десять лет играл в поло три раза в неделю.
Думаю, миссис Стрикленд сейчас не до меня, сказал я. Передайте ей мое сочувствие. Если я чем-то могу помочь, то сделаю это с радостью.
Полковник меня даже не слушал.
Не знаю, что с ней теперь будет. И с детьми. На что они будут жить? Семнадцать лет.
Семнадцать лет? Что вы хотите сказать?
Они женаты семнадцать лет, отрезал он. Мне Стрикленд никогда не нравился. Конечно, он свояк, и я, как мог, старался держаться с ним дружелюбно. Но разве можно назвать его джентльменом? Ей вообще не стоило выходить за него.
Думаете, это окончательный разрыв?
Ей остается только развестись с ним. Когда вы вошли, я как раз говорил об этом. «Немедленно начинай дело о разводе, дорогая Эми, сказал я. Не только ради себя, но и ради детей». Лучше ему никогда не попадаться мне на глаза. Отутюжу по первое число.
Я непроизвольно подумал, что полковнику МакЭндрю придется непросто: Стрикленд производил впечатление крепкого, сильного человека, но я предпочел промолчать. Грустно, когда праведное негодование не обладает мощными кулаками, чтобы обуздать грешника. Я предпринял еще одну попытку удалиться, но тут вернулась миссис Стрикленд. Она утерла слезы и припудрила носик.
Простите мою несдержанность, сказала она. Рада, что вы не ушли.
Я непроизвольно подумал, что полковнику МакЭндрю придется непросто: Стрикленд производил впечатление крепкого, сильного человека, но я предпочел промолчать. Грустно, когда праведное негодование не обладает мощными кулаками, чтобы обуздать грешника. Я предпринял еще одну попытку удалиться, но тут вернулась миссис Стрикленд. Она утерла слезы и припудрила носик.
Простите мою несдержанность, сказала она. Рада, что вы не ушли.
Миссис Стрикленд села. Я не знал, что сказать. Неловко заговаривать о вещах, не имеющих к тебе отношения. Мне была еще неведома женская страсть обсуждать личные проблемы со всяким, кто готов слушать.
Казалось, миссис Стрикленд сделала над собой усилие.
Значит, все об этом говорят? спросила она.
Я был ошарашен ее убежденностью в том, что мне известно все о постигшем ее горе.
Я только что вернулся. И видел только одного человека Роуз Уотерфорд.
Миссис Стрикленд стиснула руки.
Передайте мне в точности то, что от нее слышали. И, видя мою растерянность, проявила настойчивость: Мне надо это знать.
Ну, люди всякое говорят. Нельзя полагаться на их слова. Она сказала, что вас оставил муж.
И это все?
Я не смог повторить последние слова Роуз Уотерфорд о «малышке из закусочной» и солгал.
Она не говорила, с кем он мог уехать?
Нет.
Это все, что я хотела знать.
Я был несколько озадачен, но теперь хотя бы понимал, что могу уйти. Пожимая руку миссис Стрикленд, я заверил ее, что всегда с радостью приду на помощь. Она грустно улыбнулась.
Благодарю вас. Не представляю, кто и чем тут может помочь.
Робость не позволила мне и дальше выражать сочувствие, и я повернулся, чтобы попрощаться с полковником. Он не протянул мне руки.
Я тоже иду. Если вы идете вдоль Виктория-стрит, то нам по пути.
Отлично, сказал я. Тогда вперед!
Глава девятая
Ужасная история, заговорил полковник, как только мы вышли на улицу.
Мне стало ясно, что он вышел вместе со мной, чтобы еще раз обсудить то, о чем он часами говорил со свояченицей.
Мы даже не знаем, кто эта женщина, сказал он. Известно только, что подлец сбежал в Париж.
Мне казалось, они ладят друг с другом.
Так и было. Перед тем, как вы вошли, Эми как раз говорила, что за всю совместную жизнь они ни разу ни поссорились. Вы ведь знаете Эми. В мире не найдется женщины лучше.
После таких откровенных признаний я счел возможным задать в свою очередь несколько вопросов.
Так она ничего не подозревала?
Абсолютно ничего. Август он провел с ней и детьми в Норфолке. Вел себя как обычно. Мы с женой навестили их, провели там два-три дня, я играл с ним в гольф. В сентябре он вернулся, заменив делового партнера, который отправился в отпуск, а Эми осталась на море. Дом они сняли на шесть недель, и под конец пребывания она сообщила мужу, когда возвращается в Лондон. Ответ пришел из Парижа. Стрикленд сообщал о своем решении расстаться с ней.
Он как-то объяснил свой поступок?
Никак, в том-то и дело. Я сам видел письмо. В нем строк десять не больше.
Это выходит за все рамки.
В этот момент мы как раз переходили улицу, и оживленное движение помешало нам продолжить разговор. То, что рассказывал полковник, звучало сомнительно, и я подозревал, что миссис Стрикленд по каким-то своим соображениям кое-что от него утаила. После семнадцати лет брака мужчина не оставляет жену без всяких причин, и она могла задаться вопросом, так ли уж хорошо складывалась их семейная жизнь. Полковник прервал мои раздумья.
Какие нужны еще объяснения? Ясно, что тут замешана женщина. Видно, решил, что Эми сама все узнает. Вот такой фрукт!
Что намерена делать миссис Стрикленд?
Прежде всего нужно получить доказательства. Для этого я сам поеду в Париж.
А что с его бизнесом?
Здесь он проявил чудеса ловкости. Целый год урезал расходы.
А своего партнера он предупредил, что собирается уходить?
Даже не подумал.
Полковник МакЭндрю имел смутное представление о бизнесе, я вообще никакого, и не понимал, на каких условиях Стрикленд оставил свои дела. Партнера кинули, тот, должно быть, очень зол и грозит судебным преследованием. Похоже, это могло обойтись в четыреста-пятьсот фунтов.
Хорошо, что мебель в квартире записана на Эми. Она не лишится ее при любом раскладе.
То есть миссис Стрикленд останется без всяких средств к существованию?