В коробках, знаете ли, перевозят фарфор. Вещи разные Всё это оставляют в багажном отделении. Там так темно, а порой и сыро, что даже фарфору должно быть страшно, заметила дама, Свою собаку я предпочитаю держать в более уютном месте. Вот здесь, она приложила ладонь к сердцу и подмигнув матушке Ортис, скрылась в коктейльном зале.
Стыд какой. Ох, Мартин вот и привлёк к себе внимание, покачал головой папаша Ортис, Ведёшь себя, как эгоист! Никого, кроме себя не слышишь!
Ах, мне так жаль Мартина, вдруг прошептала Палома. И как заплачет, Я одна во всем виновата. Это из-за меня вы ссоритесь. Я какая-то неправильная девочка, неудачная! У меня и друзей нет Всё потому что я слепая, правда?
Никто ни в чём не виноват! сказала матушка Ортис, Просто Мартин ничегошеньки не понимает. В семье не может быть одному хорошо, когда другому плохо! Оскар, да объясни ты ему! Ты же отец.
Ты же мать, Ана! Объясни сама!
А что ж вы дедушку за собой потащили? огрызнулся Мартин, Ему-то было хорошо в Сальвадоре. У него там там вроде как друг остался! И у меня друзья захлебываясь жарой, не унимался мальчик. Тут к нему подошёл дедушка и потрепал по плечу.
Так, Мартин! вскипел отец, Объясняю в последний раз: Палома больна. И только там, по другую сторону океана, есть клиника, где можно это исправить. Я остался без работы, там, у нас дома. Никому! Слышишь? Никому не нужны первоклассные сортировщики кофейных зёрен! Со всем без нас справляются роботы-машины! Вот почему мы все покидаем Сальвадор.
Дедушка, да хоть ты им скажи! взмолился Мартин, Ну и плыли бы своей семьей, а мы бы с тобой своей, остались дома! Я стану единственным мальчишкой, который пропустит фестиваль капоэйры! У Милли скоро день рождения, и она обещала поцеловать меня в правую щёку, если я приду первым! А с Диего, с Диего бы мы проскакали на Хромом и Одноглазом по рваным холмам, если бы вы Вы всё мне испортили! Я кажется ненавижу вас! Скажи, скажи же им дедушка!
Да ничего он тебе не скажет. Он нем, как пангасиус с того самого дня, как бабушки не стало. Живёт в своём панцире и всё только и вспоминает. Ах, ты корчишь мне рожи, дрянной мальчишка!? Что ж, я сейчас тебе хорошенько всыплю! пригрозил отец Ортис Мартину, расстегивая ремень. Но тот по-прежнему дурачился и не желал отступать.
Но не задалось, оба: и Мартин и Оскар получили внезапную порцию невидимых тумаков. Кто-то лихо поднял их в воздух, тряхнул, и вновь бросил на палубу. Дедушка Ортис не имел к этому никакого отношения. Такая взбучка пришлась на весь корабль от носа до кормы. Волны взбеленились, будто сам водяной дух исподтишка хлестал их по мягким горбам жгучей плетью. Небо взревело и выпустило на волю свору острых молний-близнецов. На корабле началась паника. И только Мартин, продолжая прыжки на своём чемодане, кричал: «Это всё из-за вас! Ах, если бы мы остались дома! Ах, если бы мы остались»
А Палома ничего не видела! Ни паники, ни молний! Она просто прижалась к матери и сказала: «Я не верю, что мы умрём! Не верю и все тут!»
Волны играли кораблём, как играют новым резиновым мячом неуклюжие щенки белых шпицев. Мусолили его, цепляли когтями, вертели. И вот он сдался. Пошёл ко дну. Не мяч, корабль! Не знаю может быть вся эта история на том бы и закончилась. И мне не пришлось бы сейчас мучиться с печатной машинкой Но вот тогда в глубине моего сердца вдруг что-то заныло, я услышал шёпот: «Плыви!». Вот ещё! Я не мог покинуть остров без Её разрешения, без специального указа! Да и никто не смог бы. Но что-то в глубине моего сердца ещё настойчивей повторило: «Шторм! Поднимай свой пушистый хвост и спасай этих людей! Быстро!». Я знал, меня ждёт наказание, но этот голос из сердца был моим собственным, собачьим голосом. Я подчинился ему и бросился в воду. Сколько их там, на корабле, этих, людей? Сотни? Но я плыл, чтобы спасти одну жизнь. Ах, если б я только знал, что со мной к тонущему судну спешили и акулы. Безжалостные и быстрые акулы-мако.
***Акулы-мако бр! Об одном упоминании о них мне хочется зарыться в самый густой мох, сложить пятки лодочкой и укрыться хвостом. Это на суше. А в воде назвался героем, плыви бодрей! Вот их серебряные плавники, десятки острых льдин, бороздящих воду. Под каждым плавником холодное, точно железное туловище, и вечно голодная пасть! Людей акулы-мако, ах, как любят! Перепуганных и побольше. На обед или ужин всё равно. Им вообще всё «всё равно»! Хвать-хвать и обед окончен! Ах, если б только успеть «до»
Корабль погибал, напрасно цепляясь мачтой за маслянистые волны. Мартин Ортис наконец отлип от своего чемодана, набитого игрушками под самый замок, и рванул к своей семье. Дарио-дедушка во всей этой суете держался на плаву лучше любого марлина. Он подхватил Палому, и давай искать глазами берег. Но вместо него он увидел:
Акулы! Целая стая! объявил Дарио и сам чуть не захлебнулся от такой неожиданности. За долгие годы молчания старик позабыл, как звучит его голос.
Это всё из-за вас! Мы все умрём! снова завёл свою волынку Мартин.
Дедушка, неужели нас никто не спасёт? простонала Палома.
Тут Дарио нащупал в кармане свой старый солдатский нож. И сам приготовился к битве с хищницами-мако. Смелый человек! Но в пасти каждой акулы росли сотни три вот таких ножей, и одной смелости тут было маловато.
Не помню, как я доплыл до людей. Но прежде я так быстро не плавал! Я ударил эту дикую рыбину в тот самый миг, когда она разинула пасть перед отважным Дарио. Не успела она оклематься, как я схватил её за хвост и швырнул высоко на Запад. Плюх!
Пёс Вот так диво, пёс в океане! как мальчишка рассмеялся Дарио-дедушка.
Здоровенный как бык, только пёс! Как он её схватил и «оп»! вытаращился на меня Мартин, Глядите, глядите: а там ещё акулы!
Мако пребывали. Я живо усадил себе на спину Дарио и дрожащую от ужаса Палому. Затем, не без труда, закинул и Мартина. Остальных разве что на буксир Я уже протянул им свой хвост, как хищницы-мако вспугнули волну. Мать и отца Ортисов понесло к скале Призрачных ласточек, крошечному серому осколку, посреди океана. Я взвыл от обиды. Но вдруг появились они: бывалый Пират, взволнованная Конфетка, проказник Пушкин, хмурый Баро-Волк, Карузо, Сигара и старый боец Тайсон! Мои братья и как вовремя! Старина Тайсон лихо ушёл под волну и бесстрашно бросился на акул. Кого-кого, а Тайсона хищницы-мако на дух не выносили Однажды этот дог хорошенько припугнул их королеву Мегалодонну, оставив на её хвосте фирменный отпечаток своей исполинской челюсти.
Он и на сей раз хотел наподдавать акулице. Но та, подослав к кораблю своих слуг, сама не явилась на трапезу.
Как в кино! Бои гигантов! Мне всё это снится, повторял Мартин, крепко сжимая в своих ладонях мою шерсть, и натягивая её как лошадиные вожжи.
Эй, визгливый! Не тяни ты так, не тяни, не выдержал я. Но я и знать не знал, что от моего голоса парень возьмёт, да и грохнется в обморок. Вот она и миска с лыткой! Дарио-дедушка и Палома разом притихли. Но они были в сознании. Это точно.
Пока Сигара и Баро гнали акул к скале Призрачных ласточек и ещё дальше, мы с Пиратом подходили к нашему берегу. Пират вёз мать и отца Ортисов. А те всё бормотали себе под мокрые носы что-то вроде «о, святые апостолы! о, что с нами будет?»
Какие такие апостолы? Мы псы да и только Вот, что теперь будет с НАМИ это вопрос.
Ах, берег! Радужный перепончатый мох, вечно покрытый кристальной росой. Примнёшь лапами мягкий бугорок, как на облако ступишь. Это станция «остров Трибукану». Без особых дорожных указателей. Здесь вы, люди и сойдёте. Не нужно благодарностей, поклонов до копчикового хруста, «мерси боку» «гав-гав-ку-ку», но мы бы с Пиратом точно не отказались от
Знаешь, Шторм, я бы сейчас с радостью сожрал правый ботинок мистера Трампа! заявил Пират, Мне всегда казалось, что правый ботинок мистера Трампа пахнет первоклассным печёночным паштетом!
Я рассмеялся, в то время как кто-то из Ортисов прошелестел: «надеюсь, они нас не съедят как тот самый паштет», «может, отдать им наши ботинки». О, это шептались мамаша Ана и папаша Оскар. Я усмехнулся и с торжественным вздохом опустил на землю детей и Дарио-дедушку. Пират последовал моему примеру, но резковато, так, что хрупкая Ана еле удержалась на ногах.
Стоило Ортисам ступить на землю, как остров вздрогнул. Сонный мох сморщился и я почувствовал, как под лапами пульсирует что-то невидимое и могучее. Нерв земли не иначе. Пират вздёрнул уши, принюхался.
Остров не ждал гостей, заметил он, Но больше не трясёт!
Шторм! Вот ты где, Шторм Амиго Нью-Фо! раздался за моей спиной голосок взъерошенного Чопса Литтла, единственного щенка на острове, А где другие псы? запыхавшись, спросил он.
Подходят к берегу, сквозь накативший чих, ответил Пират, Чопс Литтл, от тебя пахнет дымом А-пчхи!