Раскаленный песок и стрелки наручного механического хронометра, на циферблате которого теперь немного странной для глаза кириллицей было написано «Штурманские», подтвердили, что утро давно миновало. Предстояло выбрать, каким образом взбодриться: выпить чашку кофе в кафешке, которая находилась шагах в тридцати от него, или окунуться в океане, плескавшемся на расстоянии вытянутой руки. Сомнения развеял сын хозяина кафе, спешивший к самолету с небольшим подносом, на котором, тут Дейв совсем не сомневался, были чашка крепчайшего кофе и коричневый сахар.
Мальчишка улыбался старому знакомому. Они подружились еще в то время, когда Дейв жил на Большом острове. А после покупки самолета пацан прибегал сюда сразу, как только освобождался от работы в заведении отца, задавая миллион вопросов про авиацию и самолеты и рассказывая все, что знал про море, остров и его обитателей.
Вот и сейчас вместо приветствия он начал делиться новостями:
С Доротеей все в порядке. Ее ночью прооперировали. Мне дочка медсестры рассказала, поведал юный друг. Только отцу не говори, что я тебе уже сказал. Он хочет сам сообщить хорошие вести.
С этими словами официант поставил небольшой поднос на поплавок и вопросительно посмотрел на Дейва, тот согласно кивнул, и мальчишка быстро юркнул в кабину.
Только не улетай, крикнул Дейв, когда выпил ароматный напиток и собрался отнести тару в кафе, а мысленно продолжил: «Хотя, куда можно улететь, когда баки пустые».
Нуэстро Дейв, воскликнул хозяин кафе, пожимая руку. У меня для тебя радостная новость: с нашей девочкой все хорошо.
Дейв, как и просил его мальчишка, изобразил удивление и поблагодарил за приятное сообщение. А еще он обратил внимание, что его впервые назвали «нуэстро», что значит наш. И на Малом, и на Большом островах очень часто к имени человека добавляли «нуэстро». Сначала Дейв не понимал, почему один из рыбаков был просто «Хуаном», а другого называли «нуэстро Хуан». Только со временем выяснил: «нашим» здесь называли исключительно местного. Несмотря на то что рыбак, который просто Хуан, уже много-много лет прибывал с материка работать на Большой остров, он все равно оставался просто Хуаном. А другой был «нуэстро Хуан», потому что его знали сызмальства, как и его родителей, а также родителей родителей. Да и все его родственники были знакомы.
А тут вдруг «нуэстро Дейв».
* * *
Когда Гена услышал удар от пули в борт самолета и легкий девичий вскрик, он оглянулся в салон. Эдик уже осматривал одну из пассажирок. Даже короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ее эта пуля зацепила и крик был от боли, а не от страха.
Вот только единственное, что Гена мог сейчас делать, это пилотировать самолет, принимая решение, как быть дальше.
Импровизированный побег, который они с Эдиком разыграли, не договариваясь, означал лишь одно: теперь опасность грозила не только этим беззащитным девочкам, но также самим друзьям. Если сопоставить все детали, откуда и кому они должны были отвезти девушек, то опасность выглядела более чем серьезной.
Понятно, что авиапогоню бандиты организовать вряд ли сумеют. Но любой полет состояние ведь временное. Он заканчивается посадкой где-то на земле. После чего они станут уязвимы. Гена это понимал и непроизвольно прижимался к горным склонам, которые становились все выше и круче. Появилась тонкая облачность. Гена редко летал там, где только горы, но хорошо представлял, что значит оказаться в ущельях под облаками. Он набрал немного высоты и оказался выше облаков. Какое-то время земля просматривалась, но постепенно облачность становилась плотнее и можно было ориентироваться только по горным вершинам.
В кабину заглянул Эдик:
Ранение навылет, кровь остановил, сказал он, как если бы говорил о самолете. Нужно туда, где окажут помощь.
Эдик не озвучил «надо в больницу», но Гена его понял. В больницу нельзя. А помощь нужна.
Что-нибудь придумаем, уверенно ответил Гена, вспоминая своего первого командира, который часто повторял: «Даже если ты отвечаешь наугад, отвечай уверенно. По крайней мере, если угадаешь, будут думать, что ты знал. А до того как станет понятно, что не угадал, все будут спокойны».
Облака сгущались приходилось понемногу набирать высоту, чтобы идти с запасом над верхней кромкой в надежде найти разрывы. А впереди уже виднелись вершины, покрытые снегом. Настроение сей факт не улучшал.
Облака сгущались приходилось понемногу набирать высоту, чтобы идти с запасом над верхней кромкой в надежде найти разрывы. А впереди уже виднелись вершины, покрытые снегом. Настроение сей факт не улучшал.
Неожиданно прямо на границе облачности и горного склона, который здесь был ослепительно зеленым, показалось нечто неожиданное и немыслимое два белых полотнища уложенных в посадочное «Т». Времени на размышления не было. Природа могла скрыть этот знак в любой момент. Глубокий вираж потребовал значительно увеличить мощность мотора, который, казалось, тоже понял, что скоро посадка, и резво прибавил. Самолет немного «вспух», то бишь взял слегка вверх, когда Гена выпустил закрылки полностью, затем малый газ, и спустя несколько секунд колеса коснулись высокой травы строго возле посадочного знака на минимальной скорости. Для какого типа воздушного транспорта он был выложен, не ведомо, а значит, размеры площадки не известны.
Буквально сразу после остановки Гена понял, что торопился не напрасно. Густая облачность мгновенно поглотила место приземления, спрятав и посадочные знаки, и самолет. Двигатель замолчал, а в открытую форточку мельчайшими каплями влетел кусочек облака.
Глава VIII
Послышался негромкий гул закрываемых створок капота, двигателя и маслорадиатора, а после все окутала вязкая и неприятная тишина. Гена выглянул наружу, чтобы осмотреться, но видимость заканчивалась ближе законцовки нижнего крыла.
Гнетущее безмолвие нарушил резкий стук в дверь. Туман скрывал стучавшего. Гена посмотрел в салон, где увидел и спину Эдика, который открывал дверь, и глаза девчонок, в которых, кроме страха, ничего не было.
Гена попытался рассмотреть, что происходит за пределами самолета, но висевшая в воздухе водяная взвесь скрывала детали: видны были только силуэты. Нужно было выйти из самолета. Проходя по салону, Гена задержался у раненой девушки. Та лежала с закрытыми глазами, была бледной, но дышала ровно. Эдик разговаривал с женщиной на каком-то неизвестном Гене языке. Только отдельные слова походили на молдавские. Он присел на выходе из самолета. Говорившие не сразу обратили на него внимание. Наконец Эдик увидел своего пилота, что-то сказал женщине, похоже, представил его. Та только сухо кивнула и ответила.
Она говорит, что нам нужно убрать самолет отсюда, как только улучшится погода. Даже ночью. По радио передали, что нас ищут. Мария говорит, что если мы улетим, то она оставит девушек у себя.
Женщина внимательно смотрела на Эдика и, когда он закончил переводить, что-то добавила.
Эдик смутился:
Просит, чтобы я остался.
Женщина еще что-то сказала и пошла прочь от самолета.
Нужно Флорику отнести в дом, объяснил Эдик. Да и всех девчонок отвести тоже.
Он все еще смущался от того, что ему придется расстаться с товарищем, миссия которого была на первый взгляд опаснее. Но это только на первый взгляд.
Девушки уже вышли из салона и стайкой стояли рядом с Эдиком, чувствуя в нем защиту. Мужчины сделали из чехла для двигателя импровизированные носилки и отнесли Флорику к Марии. В доме уже была расстелена кровать для раненой, и, как только ее положили, Мария резким окриком выпроводила помощников. Гена это понял без перевода. Уже за дверью Эдик рассказал, что успел узнать. Оказывается, Мария раньше работала медицинской сестрой в городе. Поэтому за девочку можно не бояться. Сейчас у дамочки ферма и свой самолет. Отсюда и посадочная площадка. Сегодня утром она собиралась слетать в долину, но увидела, что погода портится, рабочих она отпустила, и со скотиной оставить некого. А потом по радио передали, что идут поиски самолета, обещана солидная награда тому, кто найдет его или пассажиров.
Девушки вполголоса что-то обсуждали на большой веранде и вмиг замолчали, когда увидели мужчин. Одна из них вскочила и крепко обняла Эдика, повторяя:
Спасибо, спасибо
У Гены запершило в горле, и он порадовался, что все внимание было обращено на друга. У того глаза тоже были влажными.
* * *
Дейв, получивший почетный титул «наш» перед своим именем и вырвавшийся наконец с Малого острова, как и мечтал, пребывал какое-то время в приподнятом настроении. Теперь, когда он оказался там, где бывают туристы, где можно купить топливо для своего самолета, а не расписаны контракты на его поставку на годы вперед, можно наконец начать свой бизнес и, глядишь, со временем, когда все успокоится, подумать, как вернуться домой.