А. А. Зимин отметил, что «Земская реформа была проведена в полной мере только на черносошном Севере». В пограничных районах сохранялись «наместники», но постепенно их сменили воеводы, олицетворявшие собой объединение «военного и гражданского управления на местах». Известно, что воеводское управление приходило на смену земским органам власти. В. О. Ключевский заметил, что при царе Михаиле Федоровиче «воеводство стало повсеместным учреждением», а это означало «решительный поворот от земского начала к бюрократическому порядку местного управления». В отличие от «кормленщика», воевода «ведал уезд» не в своих интересах, а в пользу государя, поскольку подчинялся Приказам. Однако, автор полагал, что «для местного населения воеводство стало не только восстановлением, но и ухудшением наместнического управления». Очевидно, он имел в виду известные многочисленные злоупотребления воевод, о которых и мы ниже скажем. Все же, на наш взгляд, Василий Осипович увлекся: вряд ли населению при наместниках в Средневековье жилось легче, чем при воеводах в XVII в., в Начале Нового времени. При этом признаем, что воевода обладал военной, административной и судебной властью на территории вверенных его управлению города и уезда[7].
Охарактеризуем обязанности воевод по выдаваемым им наказам: черниговскому 1696 г., нерчинскому 1696 и 1701 г., казанскому, терскому, тобольскому и верхотурскому 1697 г., ярославскому 1698 г., тюменскому и новгородскому 1699 г., астраханскому 1700 г. и владимирскому 1701 г. В наказах очень подробно перечисляются обязанности воеводы и предписывается его поведение применительно к различным категориям служилых людей, местного населения, как русского, так и не русского с самого приезда в соответствующий город, где предусматривалась его резиденция.
Вначале новый воевода принимает у прежнего все его воеводское хозяйство: городскую печать, городские ключи, крепостные сооружения, казенные постройки, артиллерию («наряд»), вооружение и припасы к нему (порох, свинец, фитили), а также запасы хлеба и соли, денежную и иную казну, документацию (приходорасходные книги, дела, присланные указы, списки служилых людей). Далее он служилых людей «пересматривает», «перевешивает и перемеряет» указанные выше запасы. Результаты этого осмотра «порознь, по статьям» записываются. Под этим ставятся подписи старого и нового воевод, местных приказных людей. Один экземпляр этих «тетрадей» отсылается в Москву, в соответствующий Приказ, а другой остается на месте, в Приказной (или Съезжей) избе, где вершат дела воевода и приказные. Если к старому воеводе претензий нет, он отпускается. В противном случае ему приходится остаться, чтобы покрыть, как правило, финансовую недостачу.
Тогда же новый воевода собирает служилых людей различных категорий и обращается к ним с «милостивым словом» от имени государя. Суть его сводится к тому, что воевода будет о них всячески заботиться, защищать их интересы, обеспечивать поступление положенного жалования, а те, в свою очередь, должны добросовестно нести службу, не притеснять местное население, не склоняться к измене, а, узнав о ней, выдавать изменников воеводе. Там, где имеется нерусское население, воевода отдельно приглашает его верхушку («князьцов», «улусных людей» и т. д.) Им также предназначается «милостивое слово» от имени государя, в котором новый воевода обещает собирать ясак по правилам и не допускать имевшиеся раньше злоупотребления, радеть об их интересах. Местную знать призывают по-прежнему «быть под высокой рукой» государя, жить «в покое и тишине», а «воров», кто «шатость обнаружит», выдавать воеводе. Власть же их будет оборонять от недругов. Затем следовало устроить для приглашенных пир: «Напоить и накормить довольно», а затем отпустить в свои дома. Однако воеводе обычно рекомендовалось брать у нерусской знати заложников («аманатов»), которые должны быть гарантией своевременного и полного поступления ясака и «поминок» (подношений).
Отметим, что требовалось от воеводы как начальника гарнизона, который мог насчитывать не одну тысячу служилых людей разных категорий. Воевода обязан следить за состоянием городских укреплений, организовать их починку и строить новые при необходимости. То же касалось и домов, где проживал гарнизон и его семьи. В городе он должен был проверять караулы, не допускать, чтобы служивые пьянствовали, дрались, играли в азартные игры, воровали и проматывали вооружение и снаряжение, а также пресекать столкновения с местным населением. В пограничных местах воевода должен был организовать службу на заставах с целью недопущения внезапного появления неприятельского войска. При вторжении врагов сообщать о них соседним воеводам и в Москву, и, естественно, организовать оборону города силами гарнизона и уездных жителей. Служилым людям положено выдавать определенное денежное и хлебное жалование, не разрешать командирам использовать рядовых в своих интересах. При убыли, пополнять гарнизон за счет родственников умерших и погибших, а при их отсутствии подходящими «нетяглыми» людьми.
Отметим, что требовалось от воеводы как начальника гарнизона, который мог насчитывать не одну тысячу служилых людей разных категорий. Воевода обязан следить за состоянием городских укреплений, организовать их починку и строить новые при необходимости. То же касалось и домов, где проживал гарнизон и его семьи. В городе он должен был проверять караулы, не допускать, чтобы служивые пьянствовали, дрались, играли в азартные игры, воровали и проматывали вооружение и снаряжение, а также пресекать столкновения с местным населением. В пограничных местах воевода должен был организовать службу на заставах с целью недопущения внезапного появления неприятельского войска. При вторжении врагов сообщать о них соседним воеводам и в Москву, и, естественно, организовать оборону города силами гарнизона и уездных жителей. Служилым людям положено выдавать определенное денежное и хлебное жалование, не разрешать командирам использовать рядовых в своих интересах. При убыли, пополнять гарнизон за счет родственников умерших и погибших, а при их отсутствии подходящими «нетяглыми» людьми.
Об административных обязанностях воеводы. Денежную и иную казну воеводе «держать за своей печатью». Городские печать и ключи иметь при себе. По отношению к русскому и нерусскому населению проявлять «ласку», их лишними податями и повинностями не отягощать. Разыскивать про «измены», ловить изменников и «воровских людей», и чинить им «розыск» и наказание, а «будет дойдет до пытки пытать». О «воровских письмах» и о выявленных «лазутчиках» (шпионах), расспрашивая их, писать в Москву. Обнаруженных беглых крестьян и людей на службу не принимать, их задерживать и отсылать в Москву, в соответствующий Приказ.
Местные жители должны подавать воеводе и приказным людям челобитные, если захотят ехать в Москву и другие города. Как кто-либо уедет «без отпуску» того «сажать в тюрьму и чинить наказание смотря по человеку и по вине». Всех приехавших в город для проживания и каких-либо дел в Приказной избе записывать в книги, без чего проживать в городе нельзя.
Казенные здания, если населению «не в тягость» и «сметясь с доходами», строить кирпичными. Если нужны материалы, то писать в Приказ, в Москву. Необходимых мастеров привлекать из ближних мест, чтобы все обошлось «недорогой ценой».
В Приказной избе работающих подьячих без указа из Москвы «не переменять и вновь никого не принимать». Годовое жалование им выдавать на основание грамоты из Приказа. Присланным из Москвы лицам из разных Приказов без соответствующих грамот полномочий и людей не предоставлять.
Смотреть, чтобы никто казной «не корыстовался». О всех денежных доходах подьячие должны записывать в соответствующие книги. Их за нарушение порядка воевода мог наказывать вплоть до «разорения без всякой пощады».
Если обнаружится, что приезжие прибыли из мест, где имеет место быть эпидемия («моровое поветрие») за рубежом или в какой-нибудь части Русского государства, то воевода должен тут же писать об этом в Приказ, в Москву. Никуда не отпускать тех приезжих до распоряжения оттуда. При получении «вестей» об эпидемии, на выставленных на всех дорогах заставах расспрашивать приезжих и принимать письма «через огонь». Из зараженных мест и в зараженные места никого не пропускать. Далее составлялись «распросные речи» и посылались по назначению. Письменные сообщения переписывались «на новую бумагу дважды и трижды», а прежние на заставах следовало сжигать.
Ввиду причинения большого ущерба от пожаров воевода должен «учинить заказ крепкий», чтобы население жило «с великим бережением». Летом избы и бани, «опричь торговых бань», не топили и держали бы «кади с водой для пожарного береженья». Печи, на которых готовили пищу, делали бы «на полых местах». Кроме того, в городах чтобы ездили «объезжие головы» по улицам и переулкам, день и ночь, и смотрели бы, чтобы «от огня было береженье».
Воевода не имел права непосредственно вмешиваться в дела администрации таможен и кружечных дворов. Однако от него требовали контроля за нею. Пошлины и доходы головы и целовальники должны были собирать «с радением». За «воровство и нерадение» воевода мог их наказывать: «бить батоги» и даже кнутом за серьезные прегрешения. Воевода должен был всячески пресекать «корчемство», то есть незаконную продажу хмельного и табака. Населению разрешалось варить пиво и мед только для личного потребления к свадьбе, именинам, «родинам, крестинам» и поминкам. При этом воеводе следовало бить челом, а он разрешал «варить» определенное их количество и держать определенные дни. В казну с этого питья брали пошлины: с четверти (бутыли) пива по 2 к., а с пуда меда по 3 к. Вино «курить» запрещалось. Кто все же занимался «корчемством», тот должен был платить пени и нести наказание: в первый раз 25 р., в с «питухов» по 12 р. с каждого, во второй раз 50 р. и подвергнуться наказанию кнутом, а «с питухов» по 4 р. с каждого, и в третий раз 100 р. и отправиться в ссылку. За обнаруженный табак били кнутом «нещадно» и определяли на неделю в тюрьму. Во второй раз также описывали имущество в казну. «Корчемные» хмельное и табак шли в казенную продажу.