Двадцать три четырнадцать это время, а ниже ноль один ноль семь Ёлки-палки, так это же первое июля!
Ну ты даёшь! Вик в сердцах хлопнул друга по спине так, что у самого руку чуть не отшибло.
Тоб покачал головой, ошарашено улыбаясь, а затем оба с Виктором разом навалились на Клима и устроили на диване кучу-малу и бой подушками.
Ну просто детский сад! снисходительно изрекла Эмилия, даже не подозревая, что прошлым вечером её дочь говорила те же слова тем же тоном.
Затем повернулась к мужу: тот внимательно смотрел на неё, сложив руки на груди и не обращая ровно никакого внимания на ребячество троих приятелей.
Ой, милый, не надо смотреть на меня так, как будто ты чем-то недоволен! и она обезоруживающе улыбнулась.
Значит, ты всё-таки пробралась туда?
Не удержалась уж очень любопытно было!
Ну ты и проныра, сказал Теренс, с любовью глядя на жену. Авантюристка!
Последнее слово услышали и ребята, прекратив, наконец, возню на диване. Все рассмеялись. Они были искренне счастливы: даже учитывая дурацкое «намедни», у них в запасе имелась ещё целая неделя. Правда, надо было за это время успеть добраться до какой-то там Горной Шории: до настоящей Швейцарии рукой подать, а до Сибирской ещё пилить и пилить А затем предстояло найти где-то в тайге белоголового старика, который ничем не отличался от тысячи таких же стариков, кроме того, что был старше их на тысячу лет, да и зваться мог как угодно
Мальчики, может, вам уже пора баиньки? ненавязчиво намекнула Эмилия развеселившимся парням. Утро вечера мудренее и всё такое
Ох, как было бы здорово, если бы вообще не нужно было тратить время на сон! заявил в ответ Вик, а Тобиас согласно покивал. Я и половины намеченного за день сделать не успеваю.
Потому что суетишься, подкинув в топку ещё пару поленьев, Теренс вновь устроился в кресле перед камином, готовый к назревающему философскому диспуту: было очевидно, что ребята не успокоятся, пока не выговорятся. Но зачем спешить, если впереди вечность?
А как же известная мудрость: «Жить надо так, словно этот день последний»? глубокомысленно изрёк Клим.
Ну и что бы ты сделал, если бы и вправду узнал, что жить осталось один день?
Клим минутку подумал. Остальные тоже задумались.
Ничего! поколебавшись, признался Клим. Наверное, просто привёл бы в порядок дела, хотя бы те, что от меня зависят. И ещё постарался бы сделать что-то приятное для близких людей если уж не успел осчастливить человечество в целом!
Но ведь так и надо проживать каждый день, разве нет? Теренс глядел на притихших парней с лукавым прищуром. Держать свои дела в порядке и делать счастливыми людей, по воле судьбы оказавшихся рядом. На мой взгляд, это и значит «жить одним днём».
А что тогда значит «жить вечностью»? спросил Тобиас. Не знаю, как вам, но мне ни мозгов, ни воображения не хватает, чтобы представить себе вечность!
Ну да, она мыслится скорее как математическая абстракция согласился Клим.
А вы исходите от обратного, посоветовал Эрхарт-старший, пряча в усах улыбку. Вместо того, чтобы пытаться объять необъятное, просто перестаньте ограничивать себя надуманными временными интервалами
Кстати, о временных интервалах! вспомнил Виктор.
Его лицо вдруг сделалось очень серьёзным, и собеседники сразу притихли. Эмилия, молча слушавшая беседу мужчин, встрепенулась. А Виктор достал из кармана джинсов вчетверо сложенный лист и не спеша расправил на колене. Теренс подозрительно нахмурился: листок небось тоже из альбома юного Кауница? Если так, то приключения дружной троицы ещё только начинаются
Как всегда, интуиция его не обманула.
Это портрет Элинор. Автор, как понимаете один из присутствующих, и Виктор пустил рисунок по кругу, обойдя Тобиаса.
Однако! вскинул брови Клим.
Эмилия ахнула.
Теренс глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Этот тот портрет, что ты рисовал на горе близ Оломоуца а мне так и не показал? наконец, проговорил он.
Тобиас кивнул. Он выглядел слегка растерянным, но отнюдь не виноватым.
Давайте скажем ему спасибо, что хоть сейчас показал! съехидничал Вик. Наш чудо-художник, наверное, просто забыл о каком-то там рисунке столько дел и забот!
Я не забыл начал было Тобиас, но Виктор не дал ему и слова сказать:
Дай угадаю! Ты наверняка подумал, что было бы нетактично показывать его нам сейчас, когда Элинор уже нет, верно? Как-то не комильфо О да, такое вот благородное воспитание!
Тут вмешался Теренс:
Вик, мы все понимаем, что тебе больно, но помолчи и дай другу возможность объясниться!
Это было сказано таким тоном, что у Вика вмиг отпало желание ёрничать. Тобиас благодарно взглянул на Эрхарта-старшего и уже решительнее продолжил:
Тактичность тут ни при чём. Просто было ещё не время Не знаю, как объяснить. Я вообще не хотел никому показывать этот рисунок. Вы не поверите, у меня даже возникло острое желание разорвать его, сжечь или хотя бы спрятать куда подальше прежде со мной никогда такого не случалось! Но Элинор попросила показать
И ты ей показал? подбодрил его Теренс. Конечно же, показал И что она сказала? Удивилась?
Ничего не сказала. И не удивилась. Лишь слегка улыбнулась, как будто чего-то подобного и ожидала. Но при этом у меня сложилось чёткое впечатление, что она не хочет, чтобы я показывал портрет кому-либо ещё!
Возможно, именно такую просьбу малышка передала тебе мысленно, предположил Теренс. Так, хорошо, а почему ты решил показать нам портрет сейчас?
Тобиас виновато опустил голову.
Утром Аглая с Виком говорили об Элинор, о её собственном выборе, а потом я пошёл в свою комнату собираться в дорогу. И вдруг чётко понял, что надо взять с собой тот старый альбом: он хранился у меня в столе
Вроде как время пришло? подсказал Теренс.
Именно: время пришло! судорожно выдохнул Тоб, аж вспотев от напряжения.
Эмилия это заметила, встала, подошла и положила руки парню на плечи.
Не волнуйся, мой мальчик. Ты всё правильно сделал. А то, что не умеешь облекать свои ощущения в слова так это не беда! Ты всегда можешь их нарисовать говоря это, она легонько массировала плечи парня, пока тот не расслабился, а затем обратилась ко всем сразу: Ребята, я всё же предлагаю всем идти отдыхать. Завтра будем думать, что делать дальше.
В этот раз спорить никто не стал. Парни встали и послушно направились к выходу, пожелав хозяевам доброй ночи. Эмилия задержала за руку Вика, уходившего последним.
Сынок, дай мне этот портрет, попросила она. На одну ночь.
Хочешь, я тебе отсканирую?
Отсканируешь завтра. А сейчас дай мне, пожалуйста, оригинал.
Вик протянул матери листок, ещё раз пожелал спокойной ночи и поднялся к себе на второй этаж. Клим и Тобиас уже привычно расположились в его комнате, разложив на полу матрацы и спальники.
Теренс сказал, что он ещё немного посидит в кабинете, и Эмилия ушла в спальню одна. Проходя мимо детской, она заглянула в приоткрытую дверь: близнецы мирно спали, умаявшись за день. Из комнаты Вика тоже не раздавалось ни звука. Она вошла в спальню, включила старинную прикроватную лампу с расписным шёлковым абажуром, быстро переоделась в ночную сорочку и скользнула под одеяло.
Когда час или два спустя, уже под утро, пришёл Теренс, он нашёл жену спящей, но её гладкие русые волосы, прилипшие к щеке, были ещё влажными от слёз. Рядом на белой кружевной подушке лежал плотный листок бумаги. Теренс со вздохом взял рисунок и пристроил на тумбочке, прислонив к лампе, затем выключил свет, лёг, легонько обнял жену и вскоре уснул.
Эрхарт-холл спал, погрузившись в предрассветный покой. Только рыжий кот, пробравшийся в спальню вслед за хозяйкой и не замеченный хозяином, так как прятался под кроватью, вылез из своего укрытия и устроился в ногах у Эмилии. Но спать и не думал. Янтарные глазищи то и дело поблёскивали, косясь на портрет под лампой.
Юная дева, прекрасная, как королева эльфов, глядела на спящий дом с нежной улыбкой, но в глазах её была глубокая тоска
Глава 5. Сила воображения
Эмилия с надеждой погрузилась в сон. Лес-Храм встретил её привычной тишиной. Лишь едва ощутимая пульсация передавалась по корневой сети, опутывающей всю планету, а затем поднималась по стволам-колоннам, подпирающим небо, заставляя трепетать золотисто-зелёную листву высоко над головой. Бесшумно ступая по мягкому ковру из мха и палых листьев, Эмилия шла вдоль нефа, вглядываясь в просветы между колоннами, но чем дальше шла, тем яснее понимала: никто её здесь не ждёт. Та, которую она надеялась увидеть, не пришла. И не придёт
Надежда покинула её. Сердце болезненно сжалось от страха и отчаяния. И в тот же миг Лес выставил её вон: вечное Сердце Земли не терпит смертоносных эмоций!