Отец нервно передёрнул плечами:
Нет! Они останутся здесь! Пусть приобщаются к ведению хозяйства, во всяком случае, это пригодится им в будущем. Как ты считаешь, Мий-око?
Мою мать звали Мий-око, что означало «цветок красоты», я иногда ловила себя на том, что невольно любуюсь мамой, когда смотрю на неё со стороны. Она действительно чем-то напоминала цветок с её утончёнными манерами, скромностью и печальными глазами, наполненными любовью. Мама пожала плечами:
Я думаю, девочкам стоит посмотреть Киото, ведь в будущем им может не представиться такая возможность.
Отец промолчал, и я поняла, что он был согласен.
Эй, Оно-но, где ты! окликнула меня Хакира.
Она застала меня улыбающейся и хлопающей в ладоши. Я вообще была готова подпрыгнуть до потолка, если бы могла.
Чему это ты так радуешься?
В пятницу мы едем в Киото вместе с тётушкой!
В Киото?
Хакира округлила глаза от удивления.
Ты думаешь, отец отпустит нас?
Я закивала:
Да, отпустит, мама считает, что мы должны увидеть Город Благоденствия, пока у нас есть такая возможность. Пойдём, расскажем об этом Кимико.
Кимико моя младшая сестра, которая всегда отличалась большим любопытством.
Пойдём, она очень обрадуется.
Кимико едва оправилась от тяжёлой болезни, поэтому пищу ей готовили какое-то время отдельно от остальных членов семьи. Кимико действительно обрадовалась, как радуется маленькая птичка, которая впервые взлетела после долгого периода полной обездвиженности.
В Киото!
Кимико поцеловала сначала меня, затем Хакиру, радости её не было предела. На окне стояли фигурки из глины, раскрашенные яркими красками самой Кимико ещё до её болезни. Я посмотрела внимательно на эти фигурки в лучах заходящего солнца, они выглядели ещё загадочнее, ещё необычнее. Это был бог грома Райдзин и бог ветра Фуэдзин.
Тебе нравится? спросила меня сестра.
Очень нравится.
Я была заворожена увиденным.
Неужели ты сама это сделала, Кимико?
Сестрёнка закивала, она всегда энергично кивала, когда хотела убедить собеседника в чём-либо. И, вообще, она была очень смешной. Хакира открыла окно и грустно посмотрела на заходящее вечернее солнце, окрасившее дом и стены в оранжевый цвет.
А я бы не хотела ехать в Киото, произнесла она с оттенком печали.
Почему?
Некому будет смотреть за моим садом.
Но я всё равно видела и чувствовала, что Хакира на самом деле очень хотела поехать в Киото, потому что здесь, в деревне жизнь довольно скучна и обыденна, а тамв городе всё иначе. Город живёт своей внутренней жизнью, город наполнен яркими красками.
Просто, Хакира не верит в удачу из-за своей хромоты. Она, наверное, считала себя некрасивой, хотя это было не так, далеко не так. Она обладала ясными чувствительными глазами, и я до сих пор помню этот её добрый полный нежности и грусти взгляд, несмотря на то, что уже прошло столько лет, и у меня ничего не осталось от моей жизни.ничего кроме этого дневника.
Впервые я начала писать стихи, когда была наказана и закрыта в чулане. Помню, в тот день в наше поместье приехали дальние родственники, чтобы отметить День Поклонения Богу Луны Цукиеми. Я озорничала и по чистой случайности перевернула жертвенное блюдо для храма. Помню мама была очень сконфужена, а отец удручён из-за того, что подобное произошло прямо перед гостями. В мои времена это считалось неслыханной дерзостью.
Служанки увели меня в детскую комнату, и оттуда я слышала обрывки разговора.
Мий-око, пойми, происшествие это нельзя оставлять без внимания, говорил мой отец.
Но, ведь, Оно-но, она ещё совсем ребёнок.
И, тем не менее, она нуждается в наказании. Она должна научиться почитать Цукиеми, иначе бог разгневается на нашу дочь, и в жизни её оставит удача.
Так впервые я была заперта в чулане. Было ли это реальное наказание для меня? Возможно, тогда для отчаявшегося ребёнка оказаться в чулане среди веселья, которого он был лишён, явилось в действительности реальным наказанием. Однако, если б я знала тогда, как обойдётся со мной судьба, я приняла бы этот чулан за благо.
К тому же, я очень боялась темноты, а в чулане было темно.
Отпустите меня! Пожалуйста, отпустите меня! Я буду почитать Цукиеми! Это блюдо с рисом случайно выпало из моих рук.
Но никто не слышал меня.
И тогда в темноте я вдруг увидела светящееся существо. Я протёрла глаза, потому что боялась, уж не брежу ли я. Однако существо не исчезало.
Может быть, ты коварный Кицуне, способный вселяться в людей и их сны?
Кицуне это демон-лис с девятью хвостами, он часто появляется перед детьми, и тогда по ночам они кричат от страха. Кицуне может принимать любой облик. Однако существо улыбалось мне своею доброю улыбкой, и я поняла, что ошиблась.
Я твоя душа, вдруг совсем неожиданно ответило сияющее существо.
Но разве может душа разговаривать со мной? удивилась я.
А разве ты когда-нибудь общалась со своей душой?
Нет.
Ты была занята играми, и никогда не обращала на меня внимания. Сейчас тебе одиноко и грустно, ты наказана за свой детский проступок. Но чтобы тебе не было скучно и одиноко, ты можешь общаться со мной.
Общаться? Как?
Стихами, ведь я внутренняя поэзия твоего сердца.
Я тогда была всего лишь ребёнком, и не поняла, что сказала мне моя душа. Однако затем мне показалось, что услышала какую-то грустную песню. Это пело светящееся существо, которое назвалось моей душой.
.Я дорогою грёз
Вновь украдкой
Спешу на свиданье
В сновидениях ночных
Но, увы, ни единой встречи
Наяву не могу дождаться.
Печальна жизнь.
Удел печальный дан
Нам,
Смертным, всем.
Иной не знаем доли.
И что останется?
Лишь голубой туман,
Что от огня над пеплом
Встанет в поле.
Те слова,
Где сквозят печали и радости мира,
Привязали меня
К жизни
В этой юдоли бренной,
Из которой уйти хотела
Откуда эти красивые стихи? спросила я.
Это твои стихи, ответило сияющее существо.
Мои?
Не удивляйся, это действительно твои стихи, просто тебе нужно быть ближе со своей душой. Но сегодня тебе как раз выпала такая возможность.
Помню, в тот вечер я очень долго плакала, и меня кто-то разбудил. Это была моя старшая сестра Хакира.
Неужели всё это время я спала? спросила я.
Да, ты спала. Мы решили, что тебе очень плохо в этом чулане, поэтому родители простили тебя и прислали меня.
На подносе у Хакиры я заметила рисовые шарики в соевом соусе.
Ты принесла мне поесть?
Конечно, должно быть, ты голодна, ведь прошло столько времени.
А где гости?
Они уже уехали в своё поместье «Ми-яко».
Значит, я здесь находилась около суток?
Да, сестрёнка. Ты, ведь, очень боишься темноты, разве не так?
Нет, уже не боюсь, ответила я Хакире.
В тот день о своей встрече с сияющим существом сестре Хакире я так ничего и не рассказала. Я думала, она всё равно бы не поняла меня, потому что поэзия была слишком далека от мыслей сестры. Она всегда считалаь приземлённым человеком, хотя я так до сих пор и не узнала душу Хакиры. Она была чиста, как день, светла, как солнце и умела сопереживать, а это качество я всегда ценила в людях.
С тех пор я стала уединяться на побережье Японского Моря, но раньше я сидела, просто созерцая заоблачные дали, а теперь я брала с собой немного бумаги или длинные дощечки, чтобы писать. Природа навевала на меня романтические мысли, и стихи сами собой лились из моего сердца.
Сначала я внимательно прочитывала то, что было написано мной за день под спокойный плеск прибрежной волны; затем я перестала читать. Я просто писала, но никому не показывала своих творений.
Однажды я услышала, как после ужина между собой разговаривали мои родители. Я прислушивалась к тишине надвигающегося вечера.
Мий-око, я тебе не кажется, что наша Оно-но очень изменилась в последнее время?
Почему Вы так думаете, господин?
Я не думаю, я вижу.
Возможно, наша дочь повзрослела.
Нужно начать присматриваться к будущим женихам.
Но, ведь, она же ещё совсем ребёнок. Рано думать о замужестве. И потом, сначала нужно выдать замуж Хакиру.
Я слышала, как отец прошёлся вдоль комнаты.
Учитывая болезнь Хакиры, вряд ли кто-нибудь возьмёт её замуж.
Не говорите так, господин. Хакира добрая девушка, и она так славно ухаживает за садом. У нас очень красивый сад.
Согласен, Мий-око, и всё же, будущее нашей Оно-но не за горами, нужно устроить её судьбу.
О замужестве я никогда не думала, более того, я всегда относилась к подобному явлению, как к рабству в отличие от других девочек, которые только мечтали, чтобы их поскорее выдали замуж.
Через неделю после этого инцидента я показала родителям свои стихи. Прочитав, мама была поражена.
Откуда ты взяла это, Оно-но?