Я взял телефон и, после некоторых раздумий, нажал кнопку вызова.
Чувак, чем могу быть полезен? раздался бодрый голос Андрея.
Нужно срочно встретиться и желательно у тебя на работе.
Что-то мне не нравится твой голос. Всё нормально?
Недавно, я был немного обижен на ребят. Я не мог простить им того, что они не поддержали меня после потери родителей, но в мае, перед поездкой в тесную двушку, приехал Андрей и вправил мне мозги.
Ты че такое говоришь?! А кто помогал с поминками? Кто заказывал автобус и организовывал всё?
Вроде родственники того мужика.
......, выругался Андрей.
Он тогда не обиделся, понимая моё состояние, но осадок похоже остался.
Через час я сидел в его кабинете, который располагался в центре. Обычное здание с неброской вывеской "Государственный научный институт". Что именно там изучали не указано, но никто и не обращал внимания. Таких зданий не мало в столице, и кто его знает, чем эти институты являются на самом деле.
Было около шести, но работа в отделе только начиналась.
Итак, чем могу помочь?
Андрею я доверял всецело и полностью и потому рассказал всё, начав с похода в двушку и окончив ночью с Кристал. Андрей слушал внимательно, впитывая каждое слово и изучая попутно мою реакцию. Надо сказать, это было его главным оружием в успехах. Он был не просто хорошим психологом, он читал людей, как открытые книги. Он знал, когда врут, когда приукрашивают, когда говорят правду, а когда просто не договаривают.
А фото её есть? это был первый вопрос, который он задал, выслушав меня.
Я ударил себя по лбу ладонью. В наше время, когда фотографировать можно на телефон, я этого не сделал.
А она тебя крепко зацепила, прям как
Он замолчал. Он хотел сказать Настя, но не стал.
Посиди пару минут. Я сейчас.
Спустя минут пять, Андрей появился вместе с мужчиной лет пятидесяти: строгий костюм, лысоват, гладко выбрит и очень резкий запах одеколона.
Это Дмитрий Павлович глава нашего управления. Думаю, он сможет помочь. Я рассказал ему основные моменты о тех ребятах и у него пара вопросов.
Я протянул руку и поздоровался.
У неё точно звание майор?
Так к ней обратился один из ребят.
Кстати о них, форму помнишь и что за машина?
Машина черный мини автобус, форма как форма, но вот нашивка. Орел с расправленными крыльями на приподнятой каске под которой пусто.
Брови Дмитрия Павловича дернулись вверх.
Извините господа, но я не смогу Вам помочь.
Он знал, но, видимо, боялся.
Дмитрий Павлович, начал я.
Оставьте это. Вы даже не представляете кто они. С ними не то, что не стоит связываться, о них даже говорить не следует.
Он собрался уходить.
Дмитрий Павлович вы верите в приметы? спросил я.
Он остановился.
У тебя десять секунд.
Я не хочу знать кто они и чем занимаются. Я предполагаю, что настоящие имена они, возможно, и сами уже не помнят. Я лишь хочу знать одно, что Кристал в порядке. Вы работаете в данной структуре давно и знаете многих людей. Не в обиду, но если вопрос в деньгах
Он поднял руку, прервав меня.
Выйдите.
Сложно сказать, что именно заставило его помочь, но как только мы вышли, Дмитрий Павлович достал телефон. Он говорил около минуты, после чего махнул нам.
Посиди минут десять. За тобой приедут.
У меня, как говорят, всё опустилось. Я понял, ведь почувствовал уже давно, что с Кристал приключилась беда. Мы сидели в полном молчании минут семь, как в комнату вошли двое крепких парней. Строгие костюмы, белоснежные рубашки, галстуки, блестящие черные ботинки, этакие люди в чёрном. Я присмотрелся к одному и чуть не свалился со стула это был Радик. Хотел было поздороваться, но тот, едва заметно, мотнул головой.
Ну что Казанова, сказал второй, Поехали.
Андрей с Дмитрий Павловичем не успели и слова сказать, как мы уже вышли с кабинета. Я лишь успел посмотреть на Андрея и приложить руку, с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, к уху. Я сел в уже знакомую машину и, спустя каких-то минут двадцать, мы остановились у современного здания в двадцать этажей.
Я не знаю тебя и не знаю почему она так поступила, но ты есть в списке разрешенных посетителей.
Видимо особенный, ответил я и улыбнулся.
Но Радик не улыбнулся и, готов поклясться, на его глазах выступили слезы. Он быстро одел очки, чтобы скрыть это.
Я вышел из машины. Бонды продолжали сидеть.
Он поднял руку, прервав меня.
Выйдите.
Сложно сказать, что именно заставило его помочь, но как только мы вышли, Дмитрий Павлович достал телефон. Он говорил около минуты, после чего махнул нам.
Посиди минут десять. За тобой приедут.
У меня, как говорят, всё опустилось. Я понял, ведь почувствовал уже давно, что с Кристал приключилась беда. Мы сидели в полном молчании минут семь, как в комнату вошли двое крепких парней. Строгие костюмы, белоснежные рубашки, галстуки, блестящие черные ботинки, этакие люди в чёрном. Я присмотрелся к одному и чуть не свалился со стула это был Радик. Хотел было поздороваться, но тот, едва заметно, мотнул головой.
Ну что Казанова, сказал второй, Поехали.
Андрей с Дмитрий Павловичем не успели и слова сказать, как мы уже вышли с кабинета. Я лишь успел посмотреть на Андрея и приложить руку, с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, к уху. Я сел в уже знакомую машину и, спустя каких-то минут двадцать, мы остановились у современного здания в двадцать этажей.
Я не знаю тебя и не знаю почему она так поступила, но ты есть в списке разрешенных посетителей.
Видимо особенный, ответил я и улыбнулся.
Но Радик не улыбнулся и, готов поклясться, на его глазах выступили слезы. Он быстро одел очки, чтобы скрыть это.
Я вышел из машины. Бонды продолжали сидеть.
А вы?
Я же говорю, не понимаю почему ты, а не я!
Я был и тронут, и ошарашен. Как рассказал мне Радик в машине, Кристал, через неделю после нашего свидания, изменила имя человека, который в сложных ситуациях, может принимать за неё решения, но была одна загвоздка
На крыльце стояла симпатичная девушка лет двадцати пяти. В белом халате, неплохой фигурой и улыбкой в пол-лица.
Пройдёмте.
Мы поднялись на одиннадцатый.
Сюда.
Мы проходили палату за палатой. Было тихо, лишь негромкие всхлипывания доносились из палат. Мы остановились у одной из них.
Здесь, и до самого последнего этажа, лежат пациенты с
Её слова растворились в воздухе. Кристал лежала прямо передо мной за стеклом. С носа, рта торчали трубки, которые тянулись к приборам, стоявшим по обе стороны кровати. Я понял, что всё плохо, затем прижался к стеклу и заплакал. Я смотрел на Кристал, а она лежала неподвижно с закрытыми глазами, лишь пиканье приборов нарушало тишину, да очередные всхлипывания.
Что с ней?
К вам сейчас подойдет
Помните я говорил про судьбу?
Женька?
Повисла тишина. С одной из палат вышел мужчина, посмотрел по сторонам и, увидев нас, приставил палец к губам.
А Вы знакомы?
Помнишь моего друга, с которым ты хотела познакомиться?
Девушка удивленно посмотрела на меня, но сейчас было не до знакомств.
У меня дела, сказала она и удалилась.
И что ты обо мне рассказывал?
Только лучшее и, кстати, кто она тебе?
Я продолжал смотреть на Кристал, прислонившись к окну и рассказал все, что недавно поведал Андрею, а также встречу с ним и поездку до клиники. Женьку редко можно было удивить, но я это сделал.
Что с ней?
Пуля попала в позвоночник, задетыон начал приводить свои медицинские термины.
По-человечески можно?
Всё плохо. Она в коме.
Как давно её привезли?
Ответ меня не удивил.
Около четырех дня.
А пулю вытащить пробовали?
Нужно согласие родственников, а у нее ни мужа, ни родителей, даже точных данных не указано.
Все настолько плохо?
Во время операции может произойти все, что угодно, а в таком случае велик риск
Он не договорил, но я и так все прекрасно понимал.
Многие, а может единицы, в данной ситуации смирились бы с неизбежным, но я был молод и совершать необдуманные, но, по-моему, мнению тогда, правильные поступки, было обыденным делом.
Я взял себя в руки, протер глаза и, сказав Женьке до встречи, вышел на улицу. Машина агентов все еще стояла на улице, дверь открыта, а под ней гора окурков. Они чего-то ждали, может кого-то. Радик выронил сигарету, когда увидел меня. Он никогда не говорил, а я и не спрашивал, что могло испугать в тот момент такого профессионала.