Ну Иисусу нарисовала хи-хи-хи, ой, не могу ну то, что у мальчишек там должно быть.
Тут на землю опустилась и я.
На первом этаже корпуса напротив входа, у раздевалок, красовалась большая, от пола до потолка мозаика распятый на кресте Иисус. И если это ему Яринка
Обхватив щёки ладонями, как какая-нибудь Алёнушка с картинки из книги сказок, я простонала:
Ты спятила! Ты знаешь, что тебе за это будет?!
Яринка уже утёрла выступившие от смеха слёзы и отдышалась.
Да ничего мне не будет. Кто узнает, что это сделала я?
А вдруг кто-то видел?
Если бы видели уже рассказали бы.
Но ведь могут просто догадаться! Начнут всех перебирать, вспоминать, кто как себя вёл А ты в церкви плевала!
Яринка беспечно махнула рукой:
Это было давно. А если и вспомнят, на меня всё равно никто никогда не подумает. И знаешь почему?
Почему? послушно повторила я.
Яринка подалась ко мне и раздельно произнесла:
Потому что я нарисовала Иисусу это самое не в нашем корпусе, а у мальчишек.
Я открыла рот. Закрыла. Снова открыла. А потом, как недавно Яринка, начала хохотать, уткнувшись лбом в колени и пытаясь заглушить собственный смех, прижимая руки к лицу.
Потому что это было гениально!
Никому не придёт в голову, что девочка могла зайти в мальчишеский корпус. Это было не только официально запрещено, но для всех обитателей приюта и маленьких, и взрослых невозможно. Настолько абсурдно, настолько дико, что легче было поверить в спускающегося с неба ангела, чем в одиннадцатилетнюю девочку, тайком пробирающуюся в мужские дортуары. Тем более с такой целью.
Яринка тоже засмеялась, и пару минут мы давились от хохота, валяясь на земле под кустами.
А как? наконец смогла выдавить я. Как ты узнала, что там никого нет?
Так сегодня же понедельник, обессилев от смеха, выдавила Яринка. Сегодня же футбольный матч был у старших парней. Вот все на него и пошли. А я к входу, по кустам, чтобы в камеры не видно было, потом внутрь по стеночке. И красным маркером
Нас скрутил новый приступ хохота. Справившись с ним, я восторженно спросила:
А что потом?
Потом кто-то это увидел. Кипеж поднялся, прибежали все учителя и воспитатели, батюшка Афанасий голосил так, словно ему прищемили то самое, что я Иисусу нарисовала
Смеяться мы больше не могли и только застонали, держась за живот.
А дальше?
Дальше всех по корпусам разогнали. Взрослые где-то в школе собрались и до сих пор там торчат. Ну как? Хорошо я отвлекла Агафью?
Ты чокнутая, признала я с искренним восхищением. Ты просто чокнутая!
Яринка потупила глаза с видом скромной победительницы:
Ладно уж! Надо идти в дортуар, а то вдруг вернётся Агафья
Мы вылезли из кустов и направились в корпус. Поднимаясь по лестнице, я прислушивалась к непривычной тишине. Не бубнили телевизоры в комнатах воспитателей, не звучали шаги по коридорам, не доносились голоса девчонок из-за дверей. Придавленные этой тишиной, и я, и Яринка, не сговариваясь, пошли на цыпочках.
В нашем дортуаре, на одной кровати, почти прижавшись друг к другу, сидели Зина и Настуся. Настуся прятала заплаканное лицо в ладонях, а Зина вскинула на нас сердитые чёрные глаза.
Вы где были? Сказано же не выходить! Из-за вас и нам достанется.
Уже и в туалет сходить нельзя?! огрызнулась Яринка и бросила на меня многозначительный взгляд.
Поняв, что не имею подходящей легенды о том, где пропадала весь вечер, я забормотала:
А я так гуляла. У прудика.
Вы знаете, что случилось? всхлипнула Настуся.
Н-нет. А вы?
Вместо ответа Настуся снова захныкала, и Зина пояснила вместо неё:
Здесь дьявол появился.
Я чуть не села мимо стула, а Яринка торопливо закашлялась.
Чего-о?
Мы гуляли, вдруг Агафья прибежала, закричала, чтобы все шли по дортуарам и не выходили. Сама вся красная, лохматая. Мы в окно смотрели, там собрались все взрослые у корпуса мальчиков
Батюшка Афанасий кричал! пискнула из ладоней Настуся.
Мы с Яринкой переглянулись.
Ну? А дьявол здесь при чём?
А кто ещё? удивлённо спросила Зина. Если бы что-то другое случилось, вызвали бы охрану, а не батюшку.
А охрану не вызвали? быстро спросила Яринка.
Мы не видели. Зина пожала плечами. Да и что охрана сделает дьяволу? Тут батюшка нужен, его и позвали.
Чтобы девочки не увидели мою дурацкую ухмылку, которая так и просилась на лицо, я полезла к себе на второй ярус кровати. Там легла, отвернувшись к стенке. Дьявол, значит? Ну правильно, кого ещё бояться, если ничего не понятно? Хотя скучновато, конечно, вот у нас в Маслятах детский репертуар страшилок был куда шире. Лешие, кикиморы, волки-оборотни, водяные, домовые, банницы! Тут же на все случаи жизни один унылый дьявол.
Чтобы девочки не увидели мою дурацкую ухмылку, которая так и просилась на лицо, я полезла к себе на второй ярус кровати. Там легла, отвернувшись к стенке. Дьявол, значит? Ну правильно, кого ещё бояться, если ничего не понятно? Хотя скучновато, конечно, вот у нас в Маслятах детский репертуар страшилок был куда шире. Лешие, кикиморы, волки-оборотни, водяные, домовые, банницы! Тут же на все случаи жизни один унылый дьявол.
Жаль только, что взрослые вряд ли спишут на дьявола Яринкину выходку. Они будут искать настоящего виновника. Потому что сделанное сегодня моей подругой не просто хулиганство, а намного, намного хуже. Святотатство? Кощунство? Богохульство? Наверно, всё это сразу. Каким же должно быть наказание?
Приступ веселья и чувство безнаказанности постепенно сменялись страхом. Сейчас будут трясти всех мальчишек, а если кто-то что-то видел? Малейшее подозрение на Яринку, и ей припомнят всё! Плевки в церкви, отказ ходить на службы, безобразное поведение и грубость. Колония? Через три года. Нет, уже почти через два Яринка на семь месяцев старше меня, осенью ей исполнится двенадцать лет.
При мысли о том, что подруга может исчезнуть из моей жизни, тряхнул озноб. Тогда во всём мире у меня не останется никого. Разве что Дэн Но сегодня он хочет дружить со мной, а завтра вдруг передумает? Будет ли ему всегда интересно с девчонкой на четыре года младше его? Наверное, надо как-то срочно взрослеть
В этот вечер ужинать мы пошли на два часа позже, чем обычно. После того как все прочитали молитву и расселись за столами, в столовой воцарилась непривычная тишина. Никто не шушукался, не обсуждал произошедшее, только стучали ложки. И старшие, и младшие ужинали молча, лишь бросая друг на друга подозрительные взгляды. Я тоже косилась по сторонам, пытаясь заметить, не смотрит ли кто-нибудь слишком пристально на Яринку? Вроде не смотрели.
Воспитатели в этот раз не удалились в свою трапезную, как обычно, а присутствовали здесь же, молча сидели за свободным столом, глядя поверх голов. Это усиливало напряжение, и все буквально давились ужином, стараясь покончить с ним поскорее, чтобы покинуть, наконец, столовую. И в свободное перед сном время никто не стал сидеть в гостиной перед телевизором или гулять на улице. Все как один разошлись по дортуарам, где и затихли.
Зина и Настуся сразу стали укладываться спать. Мы с Яринкой, перемигнувшись, последовали их примеру. Расстелили постели, улеглись. Свет погас. Минут через десять, уже начиная дремать, я почувствовала лёгкий толчок снизу. Свесила с кровати руку и поболтала ею в воздухе. Это был наш с Яринкой условный сигнал. Она на своём нижнем ярусе поднимала ногу и пихала пружины моей постели, приглашая спуститься. Я, если была такая возможность, спускалась. Но сейчас Зина и Настуся ещё не спали, поэтому и понадобился жест рукой, означающий «подожди».
Яринка подождала. Я чутко прислушивалась, а когда под нашими соседками перестали поскрипывать пружины, и вместо этого донеслось ровное сопение, осторожно спустилась вниз. Яринка приподняла край одеяла, пустила меня под него и накрыла нас обеих с головой. Лёжа рядом, почти соприкасаясь лбами, мы заговорили еле слышным шёпотом:
Вы с Дэном сделали рогатку?
Да. Хорошо получилось.
Ещё увидитесь?
Через неделю.
Что делать будете?
Разговаривать. Про родителей и вообще.
А мы с тобой когда в лес пойдём? Давай завтра?
Ой, Ярин, наверно, надо подождать немного после того, что сегодня Видела, какая Агафья злая? Сейчас как собака за всеми ходить будет.
А когда тогда?
Не знаю. Может, в четверг? Перед пятничными контрольными всем не до нас будет.
У меня в пятницу продлёнка по рукоделию. Если домашку не сделаю
Это юбку?
Ну. Не могу я! Все пальцы уже исколола, а получается коряво.
Попроси Лильку Кушникову помочь. А ты ей за это будешь десерт с обеда отдавать. Мне она так фартук сшила.
И долго отдавать?
Как договоритесь. Я две недели отдавала.
Ладно, спрошу. Всё равно не сошью сама.
А на обеды мой десерт есть будем, пополам.
Тогда в пятницу?
Ага. Ладно, я к себе, спать.
Спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Как ни странно, но так крепко и сладко, как сегодня, я не спала ни разу с тех пор, как покинула родную деревню.
Глава 3
Звездопад
В последующие дни всё постепенно улеглось. Про случай в корпусе мальчишек продолжали говорить и строить догадки о том, кто же мог оказаться виновником происшествия. В проделки дьявола, конечно, верили только самые младшие. Учителя и воспитатели расспрашивали детей, кого-то больше, кого-то меньше, кого-то вообще не трогали. И не было среди опрашиваемых ни одной девочки, что очень успокаивало нас с Яринкой. Никому, как мы и думали, не пришло в голову, что такое могла учинить девчонка. Мозаику с Иисусом отмыли, батюшка Афанасий провёл службу, где все дружно замаливали грех святотатства, воспитатели прочли своим группам нудные лекции об уважении к символам веры. Поскольку виновный так и не был найден, в среду перед занятиями директор приюта Пётр Николаевич, с трудом втащив свой внушительный живот на сцену в актовом зале, сообщил, что вручает наказание грешников в руки Божьи. И на этом дело закрыли, к нашему великому облегчению.