Господина Плато не удовлетворили рисунки для фенакистескопа, сделанные парижским художником и он переслал свое изобретение Майклу Фарадею в Лондон, где художник Маду занялся созданием серии прекрасных рисунков для изобретения Плато. Таким образом, в Англии появилась новая занимательная игрушка фенакистескоп, которая очень быстро стала популярной у богатой части общества. Безусловно, она тут же пополнила собой детскую маленького Джонни.
Но больше всего Джон любил игрушечных солдатиков, с которыми он фантазировал во всю, отправляя их на войну и устраивая настоящие сражения.
Леди Эвелин не разделяла традиции тех богатых семей, в которых дети должны были быть не видимы и не слышимы взрослыми, и довольно часто позволяла Джону находиться в столовой среди взрослых, когда там, по ее мнению, могли проходить полезные и интересные для него разговоры.
Любящая мать уделяла также внимание и физическому развитию своего сына. У Джона был свой маленький пони, с которым мальчик тренировал прыжки через кусты и невысокие преграды. Но больше всего мальчик любил игру с отцом в кегли.
Специально для этой игры был выписан красивый набор, состоящий из деревянных шаров и девяти красочных кеглей. И каждую свободную минутку дома Уильям соревновался с сыном в том, кто больше собьет кеглей, и, хотя Уильям и не поддавался сыну, Джон не редко выигрывал у отца, что доставляло последнему реальную гордость за своего наследника.
Был, однако, в воспитании Джона один печальный момент, о котором сильно сожалела леди Эвелин. Бог не давал им с Уильямом других детей после рождения Джона, поэтому Джонни рос один, не имея товарищей в своих детских забавах. Выпускать его за ворота имения на улицу, где проводили время дети более бедных родителей, или приглашать этих детей к Джону не было принято в кругах, к которым принадлежала чета Вебстеров. Леди Эвелин разделяла общий предрассудок своей среды о том, что ее сын нахватается страшных пороков от этих детей и пойдет по кривой дорожке.
Несмотря на то, что сама леди Эвелин не чуралась общения с представителями беднейших слоев населения Манчестера, посещая больных членов семей, работающих на фабрике ее мужа, посылала им подарки на Рождество и, делая это абсолютно искренне, в отношении своего сына она разделяла предрассудки своего класса.
Впрочем, подрастая, Джонни сумел открыть для себя целый мир и в пределах родового имения. Он то постоянно бегал на конюшню и слушал неспешные рассуждения конюха, то наблюдал за работой садовника или плотника, то потешался забавными байками кучера. Иногда в результате всего этого он гораздо более родителей был в курсе событий, происходивших в доме, знал всех слуг по именам, разделял их слабости, тревоги и чаяния.
Подготовка наследника к предстоящей ему жестокой конкурентной борьбе диктовала отцам крупным промышленникам, к каковым относился и отец Джона, раннюю закалку характера своих сыновей. Для того, чтобы воспитать не требующего внешнего руководства, отвечающего за самого себя, дисциплинированного гражданина полную противоположность аристократическому бездельнику, мальчики из богатых буржуазных семей должны были получить аскетическое и часто довольно суровое воспитание и образование в одной из частных мужских школ в полной оторванности от своих родителей.
Весной Джону исполнялось восемь лет, и это обстоятельство приближало его неминуемую разлуку с родным домом. Джону, как и многим его ровесникам из богатых буржуазных семей, предстояло осенью отправиться на обучение в Итон, старейшую и знаменитую частную школу Англии.
Однако после понесенной им потери жены сэра Уильяма и радовала, и одновременно пугала эта необходимость. С одной стороны, он считал, что новая обстановка, знакомство и общение со своими сверстниками помогут Джонни поскорее возместить потерю любимой и нежной матери, но с -другой, он подсознательно опасался, что его чувствительный и немного нервный сын встретит серьезные психологические проблемы в этой новой для него и суровой на самом деле школе жизни.
Глава 5
Развитие фабричной промышленности в Англии XIX века привело к появлению целого слоя предпринимательской буржуазии, которая своим богатством начинала теснить слой английской аристократии и выходить на первый план в разделении общества на классы. Однако вынужденная накапливать свои богатства упорным трудом и строгой экономией, она породила особый тип семейных отношений, не имевший места в семьях потомственных аристократов.
Глава 5
Развитие фабричной промышленности в Англии XIX века привело к появлению целого слоя предпринимательской буржуазии, которая своим богатством начинала теснить слой английской аристократии и выходить на первый план в разделении общества на классы. Однако вынужденная накапливать свои богатства упорным трудом и строгой экономией, она породила особый тип семейных отношений, не имевший места в семьях потомственных аристократов.
Внутри самой этой буржуазии шло четкое разделение по способу наживать состояние: те, кто наживал его путем торговых и спекулятивных операций, и собственно промышленная буржуазия, накапливающая свое богатство путем успешного развития производства материальных благ. Идеология семейных отношений в обеих этих категориях буржуазии заметно разнилась.
Если разбогатевшие нувориши стремились во всем копировать аристократический стиль жизни, и заботились о приобретении высоких титулов и званий через женитьбу своих отпрысков на детях обедневших аристократов, то представители промышленной буржуазии, как правило, не испытывали такой потребности и, связывая себя узами брака с теми, кто по своему происхождению являлся им ровней, создавали семейную идеологию абсолютно нового типа. Все это отличало характер лучших представителей промышленной буржуазии, к которой, несомненно, принадлежал Уильям Вебстер, от аристократии с ее гедоническими устремлениями.
Все помыслы аристократической верхушки были направлены на ценности света. Внутри семьи могло происходить все, что угодно, важно было только мнение света, которое поддерживали любой ценой. В семьях самых знатных аристократов порой творились такие безобразия, от которых волосы могли встать дыбом, однако, если им удавалось сохранять видимость семейного благополучия, они числились среди самых уважаемых членов общества. Собственно, свет вообще не интересовало то, что происходило внутри семьи, допускались самые отвратительные формы насилия, беспутства и ханжества, если это не нарушало внешнего лоска. Это формировало отсутствие интереса самой семьи к внутренней семейной жизни, воспитанию детей и взаимоотношению супругов, поскольку никак не отражалось на материальном благополучии семьи. Все блага жизни и преклонение света передавались по наследству, независимо от личных заслуг наследников.
В образе жизни промышленной буржуазии все обстояло иначе. Там также можно было встретить лицемерие, ханжество и пуританские отношения, однако наряду с этим в семьях промышленной буржуазии существовало четкое разделение на публичную и частную сферы жизни, поскольку ложные отношения супругов и неправильное воспитание детей напрямую могло отразиться на материальном состоянии всей семьи. Не обладая преимуществами рождения перед лицом света, выходцам из буржуазных семей приходилось внешне поддерживать свое реноме, исходя из принятых в нем правил приличия. Однако внутри семьи отношения строились на строгом следовании лучшим народным традициям и духовно-религиозных ценностях. Это, в свою очередь, создавало особое семейное жизненное пространство, заполненное уважительным отношением к супружеским отношениям, и формировало новый взгляд как на роли мужчин и женщин в семейной жизни, так и на обращение с детьми.
Во времена родителей Уильяма Вебстера установка на брак еще была связана с хозяйственным расчетом. Детей женили родители, мало интересуясь чувствами жениха и невесты. Видимо, поэтому в семье, в которой вырос Уильям Вебстер, царил непререкаемый культ отцовской власти, матери отводилась роль бессловесной его рабыни. В семье же самого Уильяма все было иначе. Хотя деловая установка на брак, имевшая место во времена его предков сменилась допустимостью взаимной любви, однако любовь в браке подразумевала разумное отношение к выбору партнера. Безрассудная любовь порицалась и не была правилом. Супружеская любовь предполагала наличие соответствующих добродетелей у избранника, а не зацикленность на его внешних данных. Именно такова и была любовь между Уильямом и Эвелин Вебстерами.
Молодая семья Уильяма Вебстера относилась к той небольшой кучке счастливых молодоженов, которые могли иметь собственный и такой шикарный дом. Из пятнадцатимиллионного населения Англии в первой половине XIX века было всего 700 семей такого уровня. А леди Эвелин относилась к тем счастливым молодым женам, которые не испытывали на себе диктата старшего поколения, и имела возможность устраивать быт своей семьи по своему собственному разумению и в полном согласии со своим супругом.