Тишина накрыла нас, подобно плотному одеялу. Он не выразил ни капли сочувствия.
И поэтому ты никогда не выходишь из дома?
Я выхожу, защищаясь, ответила я. Кофейня была переполнена, и струйка пота стекала от затылка вниз, вдоль спины. Шум. Смех. Толпы людей. Все это вызывало во мне тревогу, но я старалась держать себя в руках.
Бэйн наклонился еще ближе. Его запах достиг моего носа. Я откинулась назад.
Правда? И куда же? спросил он.
К своему психотерапевту.
Максимум раз или два в неделю. Куда еще?
Я постукивала костяшками пальцев по краю стола, смотря куда угодно, только не на своего собеседника.
В лабиринт.
Лабиринт?
Я торжествующе кивнула.
У моей соседки есть лабиринт из живой изгороди. Я хожу туда, когда мне надоедает слушать постоянное ворчание Даррена и Пэм о моем нежелании искать работу и друзей.
Будто их так просто найти.
Сколько тебе лет, Джесси?
В сентябре исполнится двадцать.
Тебя устраивает твоя жизнь?
Что это за вопрос такой?
Тот, на который я хотел бы получить ответ. Жизнь заключается в том, чтобы суметь без дрожи смотреть на себя в зеркале.
Поэтому ты вымогаешь деньги у невинных людей, а свое тело продаешь? Я вызывающе вздернула подбородок. Мне не нравился его покровительственный тон. Было неприятно, что я открылась ему только потому, что он единственный, кто проявил хотя бы какую-то заботу. И мне ненавистна мысль, что он был прав. Я не жила. Не по-настоящему.
Однако ни одна из причин моей грубости не имела значения, как только я увидела его лицо. Его прищур, раздутые ноздри и короткие ногти, впившиеся в модное белое деревянное покрытие стола. В этих венах застыл лед. Эта мысль пронзила меня насквозь. Обычно Бэйн вел себя непринужденно, но теперь я видела его настоящего. Он снова натянул на лицо комбинацию из злости и скуки, мне хотелось сорвать ее и увидеть, что он на самом деле чувствовал по поводу моих слов, чтобы и мне почувствовать боль за то, что ранила его.
Это правда. Я повысила свой дрожащий голос, выпрямляя спину. Вот кто ты. Преступник и мальчик по вызову.
«Вышвырни меня отсюда. Отпусти. Я не так уж хороша, умоляла я про себя. Ты разрушишь меня, вот только рушить уже практически нечего. Пожалуйста, позволь сохранить то малое, что у меня осталось».
Ты сама в это не веришь, сказан он, его баритон звучал тихо и расслабленно.
Что ты мужская версия шлюхи? Верю.
Что ж, тогда убирайся отсюда к чертям, он жестом указал на дверь, все с той же скучающей маской на лице. Сейчас.
Я уставилась на него, обдумывая свой следующий шаг. Его глаза пугали меня больше слов. Они проникали в мою душу. Я схватила рюкзак из-под стула и встала. Во мне что-то шевельнулось. Что-то тревожное. Я чувствовала ярость. Неожиданно сильно. Я не привыкла к этому чувству. Волновалась ли я? Конечно. Боялась? Больше, чем готова была признать. Но ярость была другой. Наполненной страстью.
Но это же бессмысленно. Я оскорбила его и он меня выгнал. Что естественно. И даже понятно. Так почему же мне тогда хотелось швырнуть стакан со смузи ему в лицо и бросить вызов каждому произнесенному им слову? Все, что угодно, дабы вызвать больше разногласий, насмешек и впитывать его внимание, его взгляд и секреты.
Почему мне так хочется дать отпор этому парню? Может, потому, что после сегодняшнего дня я знала без тени сомнений, что он не будет использовать физическое преимущество, чтобы выиграть.
Спасибо за коктейль. Я развернулась и вылетела на улицу, облегчение оттого, что я покинула переполненное людьми место, смешалось с раздражением и странным чувством утраты. Я схватилась за ручку двери своего автомобиля и распахнула ее.
Тебе кто-нибудь говорил, что ты та еще заноза в заднице? Голос Бэйна прогремел позади меня.
Я развернулась и наставила на него дрожащий палец.
Ты сказал, что жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале. Мне просто интересно, спокойно ли ты смотришь на себя, когда спишь со случайными людьми ради услуг и денег.
Он одарил меня «взгляни-на-эту-маленькую-наивную-девочку» ухмылкой.
Нужно ли мне напомнить тебе, что я молод, здоров, а в этом городе проживает огромный процент членожаждущих людей?
То есть теперь слово «членожаждущий» существует, а «нейрализировать» нет?
Тебе кто-нибудь говорил, что ты та еще заноза в заднице? Голос Бэйна прогремел позади меня.
Я развернулась и наставила на него дрожащий палец.
Ты сказал, что жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале. Мне просто интересно, спокойно ли ты смотришь на себя, когда спишь со случайными людьми ради услуг и денег.
Он одарил меня «взгляни-на-эту-маленькую-наивную-девочку» ухмылкой.
Нужно ли мне напомнить тебе, что я молод, здоров, а в этом городе проживает огромный процент членожаждущих людей?
То есть теперь слово «членожаждущий» существует, а «нейрализировать» нет?
Его выражение лица сменилось с покровительственного на удивленное, а затем с удивленного на озадаченное. Он покачал головой, делая еще один шаг ко мне.
Тебе должно быть лучше всех известно, что слова на многое влияют.
И что это значит? закричала я, полностью повернувшись к нему. Мои ладони чесались от желания ударить его по лицу. Чайки парили над нами, будто подслушивая.
Это значит, что ты несносная. Он наконец вздохнул, продолжая покачивать головой.
Может быть. Ну так и не пытайся сделать меня сносной. Я развернулась обратно к машине и дернула дверцу.
Отлично. Давай. Продолжай прятаться от всего мира.
Я не прячусь.
Как скажешь. Лишь бы тебе спокойно спалось по ночам, Снежинка.
Я не сплю ночами. Уже давно нет.
Перестань меня так называть.
Почему же? Тебе это идеально подходит, учитывая, что твой мозг как раз уже начал плавиться.
Я ждала, что он еще что-нибудь скажет. Я снова повернулась к нему, не до конца понимая, почему мне было так трудно просто уйти. Мы стояли друг напротив друга на оживленной набережной, тяжело дыша и пронзая друг друга тяжелыми взглядами. Мы устроили сцену и привлекли внимание окружающих. Я вцепилась в свои волосы, осознав, что где-то в течение этого часа сняла бейсболку и капюшон. И люди теперь могли меня видеть. Мое лицо. Мою уязвимость. Всю меня.
Я развернулась, запрыгнула в машину и уехала так стремительно, словно за мной гнался сам дьявол.
На первом же светофоре я ударила по рулю и закричала.
Это было прекрасно.
Я чувствовала себя живой.
Я позволила восхитительной боли и ярости закрутиться во мне, подобно шторму, понимая, что пожалею о каждом сказанном Бэйну слове.
Осознавая то, что он, вероятно, тоже знал.
Я не смотрелась в зеркало несколько месяцев, а может быть, и лет.
Настолько долго, что иногда даже забывала цвет собственных глаз.
Глава шестая
Бэйн
Жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале.
Пять минут.
Столько я смотрел на свое отражение, чтобы удостовериться, что Снежинка ошибалась. Так оно и есть. Я даже не моргнул.
Меня не раздражали ее комментарии в «Кафе Дьем». Но меня волновало и не в хорошем смысле, что из всех жителей Тодос-Сантоса именно Джесси Картер повесила на меня ярлык шлюхи. Люди имеют право трахаться с кем захотят, если это происходит в рамках закона и по обоюдному согласию. Она, вероятно, все же изменила своему школьному возлюбленному и лишилась девственности с кем-то другим. Обвиняет других, когда и сама хороша?
Впрочем, неважно. К черту все, и ее тоже.
Ладно, Грир, спасибо за великолепный вечер и прекрасный минет, я бросил платье своей вторничной девушки на кровать.
Я жил в плавучем доме на пристани. Купил его в восемнадцать лет, потому что хотел иметь что-нибудь свое что-то реальное, помимо плохой репутации, и за все эти годы не видел смысла переезжать куда-то еще. Сейчас я мог бы позволить себе гораздо больше, чем хренову мини-яхту. Но плавучий дом меня вполне устраивал: красивый, уютный, и каждое утро я подкармливал рыб, чтобы сказать им спасибо, что поделились со мной океаном. К тому же размеры моей спальни позволили вместить широкую двуспальную кровать, и это все, что имело для меня значение. Место, где можно поесть, справить нужду и поспать.
Белокурая грива Грир рассыпалась по ее спине, когда она села на край матраса, лениво потягиваясь.
Тебя что-то отвлекало? зевнула она.
Что?
Я распахнул дверь, ведущую на палубу. На мне не было ничего, кроме трусов. Но и они были натянуты наполовину, обнажая мою татуированную ягодицу. Черепа с розами в глазницах, битва монстров, морские существа, ползущие по бедру. Я выглядел как человеческий холст, потому что гребаная Снежинка говорила правду. Про глаза. Про зеркало. Честно говоря, и про все остальное тоже.