Журнал «Наука и жизнь» сообщал: «Под выставку отведена была обширная площадь в 5000 квадр. сажень со всеми находящимися на ней зданиями, дворами и открытыми местами для прогулок; последние, в течение летнего сезона, были превращены в сады и асфальтированные площади, пересекаемые рельсовым путем, по которому публика каталась на вагончике, двигавшемся с помощью электрических аккумуляторов Владимирова. Здесь же был грот, освещенный лампочками накаливания, и места, с которого поднимался воздушный шар, по вечерам освещавшийся во время полета на протяжении нескольких верст электрическим прожектором Шукерта, установленным на крыше одного из домов. Наконец, здесь же красовались и фонтаны, освещенные электричеством».
Садовый бизнес Малкиелей
Летом выставку посещало около тысячи человек в день, а зимой около трех сотен. В результате Малкиели поняли, что мимо них проходят золотые и бриллиантовые горы. И, когда выставка закончила свою работу, открыли здесь увеселительный сад.
Влас Дорошевич писал: «Ломали асфальт, выламывали под ним кирпич, рыли колоссальные ямы. Возили откуда-то земли. Привозили из окрестностей Москвы и сажали с корнями выкорчеванные столетние деревья. И через каких-нибудь две недели асфальтовая площадь превратилась в старый тенистый сад, полный аромата. Шумели развесистые вековые деревья, и огромными пестрыми благоухающими коврами раскинулись под ними грандиозные клумбы цветов. Длинный безобразный каменный сарай превратился в изящный нарядный театр».
В принципе, это был обычный сад, с традиционными садово-парковыми развлечениями. Тир, кегельбан, гимнастическая площадка, приставучий фотограф со своей громоздкой камерой. Летом буфеты под открытым небом. Зимой заливали каток.
Лавочки, тенистые аллеи, вычурные фонари.
На шаре над Москвой
Бывали, впрочем, и оригинальные «садовые» находки. К примеру, «вечера огня», когда москвичей развлекали затейливыми фейерверками. Да что там фейерверки! В саду можно было забраться в корзину самого настоящего воздушного шара. И полетать на нем над городом.
Правда, к шару цеплялся канат, который мешал ему далеко улететь. Но при желании можно было подписать особый договор и, фактически, взять шар в аренду. Этакий шаршеринг.
Недаром здешними увеселениями заправлял легендарный московский антрепренер Михаил Лентовский. Впрочем, его в скором времени сменила не менее известная балерина Лидия Гейтен, которая и сама не брезговала станцевать на здешней эстраде.
Вообще, администраторы менялись здесь довольно часто.
Кстати, первое время этот сад носил другое, гораздо более интригующее название «Чикаго». Но, видимо, хозяева решили, что не каждый москвич знает это слово. И сменили его на другое, более распространенное «Аквариум». Конечно, приезжий крестьянин мог не знать и его. Но крестьян в том саду и не ждали. А любители покутить были прекрасно знакомы с аквариумами они имелись в многочисленных московских ресторанах и трактирах.
Кроме того, «Аквариумом» называли знаменитый сад в Санкт-Петербурге. Очень полезная для бизнеса ассоциация.
Переименование произошло в 1898 году.
Котенок в подарок
Здесь не гнушались выступать лучшие коллективы России. В частности, в 1902 году гастролировала труппа петербургского Александринского театра. Садовая публика аплодировала самой Вере Комиссаржевской. А в 1904 году тут начала выступления «Частная опера» Сергея Зимина. Антрепренер писал: «Помню в театре были подношения, когда из букета вылетали голуби, дарили чудных сибирских и ангорских котят, красивых маленьких собачек с чудесными лентами и даже белых мышек. Конечно, подношения в виде громадного собольего горжета или горностая тоже случалось нередко, и любители подходили к барьеру у оркестра и ловили капельдинеров и рабочих сцены, чтоб узнать: от какой фирмы от Михайлова, или от Рогашкина, или Ежова этот подарок?»
Правда, помещение самого театра было так себе: «небольших размеров холодный сарай с земляным полом и крохотной сценической площадкой».
Но зрители прощали эти мелочи.
Репертуар же был классический: «Жизнь за царя» Михаила Ивановича Глинки, «Черевички» Петра Ильича Чайковского, «Аида» Джузеппе Верди, «Кармен» Жоржа Бизе.
А вот Антон Павлович Чехов ходил сюда, чтобы полюбоваться мастерством какого-то особенного жонглера.
Восставший «Аквариум»
В декабре 1905 года сад (видимо, из-за своей близости к району Пресни, вдруг сделался одним из центров московского вооруженного восстания. Борис Пастернак писал в поэме «Девятьсот пятый год»:
Вот отдельные сцены.
Аквариум.
Митинг.
О чем бы
Ни кричали внутри,
За сигарой сигару куря,
В вестибюле дуреет
Дружинник
С фитильною бомбой.
Трут во рту. Он сосет
Эту дрянь,
Как запал фонаря.
Дошло до того, что увеселительный сад окружила полиция. Тогда смутьяны спрятались в театре. Но, конечно, их оттуда быстро выкурили. Николай Телешов писал: «Вдруг с треском распахнулись двери справа и слева, и в зал с лихим напором, вытянув впереди себя ружья со штыками, ворвались солдаты, а за ними пожарные в медных касках, с высоко поднятыми над головами керосиновыми пылающими факелами. Зал сразу осветился, но зловещим светом, запахло нефтью и копотью, и жуткие широкие тени запрыгали по стенам. Народ невольно отпрянул. Полицейский пристав, с револьвером в руках вбежавший в кольце пожарных, громко и хрипло закричал на весь театр:
Вон отсюда, подлецы и мерзавцы!
И скомандовал очистить зал».
И опять наступила вполне мирная жизнь.
Первый московский роллердром
В 1910 году в аквариуме устроили первый в Москве роллердром залитая асфальтом и покрытая особой массой площадка для катания на роликах. Разумеется, с буфетом и оркестром. И в том же 1910 году «Утро России» сообщало: «В Аквариуме обновлена вся программа открытой сцены. В качестве гвоздей приглашены семь андалузок танцовщиц-хироманток, которые по окончании своих танцев будут сходить в партер рассказывать всем желающим их судьбу, и труппа пантомимистов Зенетц, разыгрывающих пантомимы с животными-автоматами».
Мировая война
Сад несколько преобразился с началом Первой мировой войны. Москвич Николай Щапов писал в дневнике: «Пошли вечером в летний сад Аквариум. Смотрели программу, затем остались в зале ужинать; на сцене шансонетки. Среди присутствующих много молодых офицеров, произведенных на два месяца раньше срока. Крики гимн!, усиливавшиеся после каждого номера. Наконец, оркестр трижды исполнил гимн русский, раз французский. Требуют сербский его оркестр не знает. Кто-то из публики его запевает; с ним чокаются; аплодисменты Уходим; при выходе газетчики».
Мощный удар котоподобного мужчины
А в советское время в литературу вошла общественная уборная этого сада. Именно в ней булгаковский кот Бегемот (точнее, котолак кот-оборотень) побил администратора Варенуху. Цитируем «Мастера и Маргариту»: «В саду ветер дунул в лицо администратору и засыпал ему глаза песком, как бы преграждая путь, как бы предостерегая Как ни торопился Варенуха, неодолимое желание потянуло его забежать на секунду в летнюю уборную, чтобы на ходу проверить, одел ли монтер в сетку лампу Даже в предгрозовом потемнении можно было разобрать, что стены уже исписаны углем и карандашом.
Ну, что же это за! начал было администратор и вдруг услышал за собою голос, мурлыкнувший:
Это вы, Иван Савельевич?
Варенуха вздрогнул, обернулся и увидел за собою какого-то небольшого толстяка, как показалось, с кошачьей физиономией.
Ну я, неприязненно ответил Варенуха.
Очень, очень приятно, писклявым голосом отозвался котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху так, что кепка слетела с головы администратора и бесследно исчезла в отверстии сидения».
В этот момент Бегемот находился в человеческом обличии. То есть был человеком, только лишь похожим на кота, а не самим котом.
Обретение стабильности
А в 1959 году здесь построили новое здание для Театра имени Моссовета. Сам он был основан еще в 1923 году как Театр имени Московского губернского совета профессиональных союзов. Пользовался популярностью, однако же своей площадки не имел. Здесь же труппа наконец-то избавилась от необходимости то и дело куда-нибудь переезжать.
Александровский сад
(Манежная площадь)
Один из старейших
Александровский сад один из старейших в Москве. Он был разбит в 1819 1823 годы, когда после изгнания Наполеона Москву приводили в порядок. Тогда, помимо всего прочего, речку Неглинку забрали в подземный коллектор. И над этим коллектором (над той его части, что ближе к Москва-реке) как раз и разбили Александровский сад.