Пойдём, наконец решила я. Пойдём вперёд и, может быть, наткнёмся на какой-нибудь ручей.
Яринка мрачно кивнула. Мы обе помнили, что, судя по карте местности, которую изучили вчера, поблизости не было водоёмов. Но вот ручьи ручьи, возможно, были.
Накинув пальто и подобрав сумки, мы побрели через лес. К счастью, таёжные навыки я не растеряла и, ориентируясь по солнцу, придерживалась курса, уводящего нас всё дальше от приюта. Но очень скоро деревья впереди расступились, и мы увидели бетонный забор с возвышающимися за ним строениями и трубами, от которых шёл низкий и ровный гул.
Что это? спросила я Яринку хриплым шёпотом от жажды рот и горло словно кто-то выстлал наждачной бумагой.
Какой-то завод, наверно, так же хрипло ответила Яринка. Нечего нам тут делать.
С этим я согласилась, и мы пытались обогнуть возникшее на пути препятствие, пока не вышли на дорогу. Дорога оказалась не такой широкой, как та, по которой мы двигались ночью, но прямой как стрела. Она упиралась в высокие ворота, возле которых (это мы увидели даже из леса) прохаживались мужчины в пятнистой камуфляжной форме. И их вид заставил нас повернуть назад, как красные флажки заставляют загнанных волков поворачивать навстречу пулям. Не то чтобы мужчины в форме напомнили мне Белёсого, но интуиция ясно подсказала через дорогу нам не надо.
Мы снова двинулись вдоль бесконечного забора, но уже в другом направлении. Время перевалило за полдень, жара заставила нас снять пальто и нести их в руках, затрудняя и без того не слишком быстрое передвижение. А пить хотелось всё сильнее.
Забор в итоге не кончился, но повернул вправо, дав нам возможность встать на прежний курс. И мы шли, пока низкое гудение не стихло позади, а высокие полосатые трубы не скрылись за верхушками сосен. Только тогда устроили привал. Честное слово, если бы у нас было чем перекусить, а главное, что попить, привал показался бы намного лучше, почти как праздничный пикник в честь обретённой свободы. А так мы просто посидели на краю солнечной поляны, слушая птиц и давая отдых гудящим ногам. Но даже отдохнуть толком не получилось, жажда погнала нас дальше, на поиски воды. И образ прозрачного звонкого ручья уже давно уступил место мечтам хоть о какой-нибудь луже. Сейчас мы бы и росу стали собирать в ладони по капелькам, чем пренебрегли утром. Но роса давно высохла.
Чувствовала ли я все эти часы радость от долгожданной свободы? Да, чувствовала, но она пряталась за усталостью, за жаждой и за страхом быть пойманными. Пока мы не справились даже с половиной поставленных задач. Нужно было как-то протянуть ещё четыре дня, а в ночь на пятый вернуться туда, откуда всё началось, почти к самому приюту, к нашему лесу, на перекрёсток дорог, где будет ожидать обещанная нам машина. И вот когда я сяду в эту машину, когда переложу заботу о себе и подруге на плечи людей Дэна, других, тогда и порадуюсь от души.
Яринка тоже не выглядела счастливой. Да, она с интересом озиралась вокруг, шагала легко и не жаловалась, но с её лба не исчезала тревожная складочка, а пальцы нервно подрагивали.
Ближе к вечеру мы снова натолкнулись на забор, на этот раз деревянный, покосившийся, с недостающими в нём досками. Из-за него виднелись такие же деревянные крыши и верхушки лиственных деревьев.
А это что? снова спросила я у Яринки, не узнавая своего голоса он растрескался от сухости, как трескается земля, долго не видевшая дождя.
На этот раз она ответила не сразу, щурилась, прикрывая рукой глаза от солнца, жевала губы.
Кажется, сады.
Какие ещё сады? не поняла я.
Ну, вроде вашей деревни, попробовала объяснить подруга. Только люди здесь не живут, а приезжают летом, растят овощи, зелень, отдыхают.
А здесь охрана есть?
Сторожа должны быть.
Словно подтверждая эти слова, за забором залаяла собака, причём таким низким и густым голосом, которого я раньше не слышала. Наши маслятовские лайки были звонкоголосые, как бубенчики, а этот лай больше походил на порыкивание медведя.
Яринка изменилась в лице и попятилась.
Ты чего?
Я это Подруга нервно оглянулась вокруг. Собак боюсь. Меня кусали.
Я слегка пожала плечами. Меня тоже кусали пару раз, ещё меня царапали, лягали, бодали и клевали когда тесно общаешься с живностью, конфликтов не избежать. Но как можно бояться домашних животных, я всё равно не понимала.
Я слегка пожала плечами. Меня тоже кусали пару раз, ещё меня царапали, лягали, бодали и клевали когда тесно общаешься с живностью, конфликтов не избежать. Но как можно бояться домашних животных, я всё равно не понимала.
Да брось, она ж наверняка там привязана, попробовала я успокоить подругу, но она затрясла головой.
Может, привязана, а может, и нет. Давай уйдём, пока нас не увидели?
Но я не могла уйти. Перед глазами маячила всплывшая из памяти картина большая жестяная бочка, которую мы ставили в огороде для сбора дождевой воды на полив грядок. И не только мы, так делали все деревенские не таскать же каждый раз вёдра из колодца! Может быть, и здесь поступают так же?
Ярин тут должна быть вода.
Ага, а ещё нас тут могут увидеть! зашипела подруга, пытаясь за рукав оттащить меня назад, в чащу. О нас уже по-любому по телику передавали, мы в розыске! Увидят, позвонят в полицию, и всё.
Да подожди ты. Видишь, дыра в заборе? Постой тут, а я только загляну и обратно. Если найду бочку с водой или колодец, мы сможем ночью пробраться туда и попить.
Мысль о том, что придётся ждать темноты, когда вода вот она, рядом, повергла меня в отчаяние, но отступать я не собиралась. В любом случае найти воду здесь было куда вероятнее, чем в лесу.
Мягко вывернувшись от пытающейся удержать меня Яринки, я, пригнувшись, потрусила к забору.
Одной отсутствующей в нём доски вполне хватило, чтобы протиснуться на территорию садов. Оказавшись по ту сторону, я торопливо присела. Прислушалась. Собака больше не лаяла, но до меня доносились детские голоса и стук молотка по дереву. Люди здесь, несомненно, были, оставалось лишь выяснить, насколько близко. Хорошо хоть дом, рядом с которым я оказалась, выглядел нежилым: некопаные грядки, заросшие травой дорожки между ними, тусклые, давно не мытые окна
Не выпрямляясь, почти на четвереньках, я пробралась до одной из теплиц, заглянула внутрь сквозь пожелтевшую от старости полиэтиленовую плёнку и ещё больше успокоилась, увидев потрескавшуюся землю с торчащими из неё засохшими прошлогодними огуречными стеблями. Да, в этом году хозяева здесь или не бывали, или по какой-то причине не занимались огородом.
Обогнув теплицу, я выглянула с другой стороны и замерла. Бочка! Жестяная бочка, почти как та, что была у нас в Маслятах, только не крашеная, стояла у угла дома под водостоком.
Забыв про осторожность, я метнулась вперёд, поскуливая от нетерпения, ухватилась пальцами за край бочки, доходивший мне до груди, перегнулась через него и почти окунулась лицом в воду. В прекрасную, душистую, отражающую небо и солнце воду!
К своему стыду, я совсем забыла про Яринку, ведь, наверное, не стоило начинать пировать без неё. В оправдание могу лишь сказать, что заняло это у меня не больше минуты. Обняв бочку, как некогда потерянного, но вновь обретённого друга, я пила огромными глотками, давясь и захлёбываясь, отчаянно фыркая от попадающей в нос воды, но и не думая отстраниться. А когда, наконец, отвалилась в сторону, живот мой, казалось, не уступал объёмами самой бочке.
Только сейчас я додумалась вновь пригнуться и медленно поползла обратно, чувствуя удивительную наполненность и гармонию с миром. Как же мало, оказывается, нужно для счастья
Увидев меня, со съехавшими в кучу осоловевшими глазами и глупой улыбкой на губах, Яринка сразу всё поняла.
Вода?! Где?
Я махнула рукой себе за спину, и подруга тут же кинулась туда, забыв про свой страх перед собаками.
Когда мы обе, напившиеся до одурения, ополоснувшие лица и руки, вернулись за забор, в лес и растянулись на траве, я сказала:
Думала, помру. Никогда в жизни так не хотелось пить.
Я тоже, тяжко отдуваясь, ответила Яринка. Теперь понимаю папашку, когда он говорил, что у него сушняк и что он сейчас сдохнет.
«Сушняк»? не поняла я.
Ну похмелье. Когда люди пьют, им утром плохо делается.
Это я знала. У нас в Маслятах баба Тася делала брагу, которую взрослые пили по праздникам. Но случалось это редко, и на следующее утро никто не подыхал, хоть и любили подшучивать друг над другом на эту тему.
Подожди, внезапно вспомнила я, а разве в городе можно так пить? Разве продают?