Вот как у него возникла мысль сочинить его. Примерно в 1130 году Вальтер[23], архидьякон Оксфордский, которому приписывали обширные познания в истории, привез из Франции книгу, якобы написанную на бретонском языке и содержавшую по-бретонски ли, или по-латыни историю древних королей острова Британия. Вальтер показал свой том Гальфриду Монмутскому и поручил ему, если верить собственным словам того, перевести ее на латынь. «В то самое время, добавляет Гальфрид, мне довелось в интересах других изысканий окинуть взором историю королей Британии; и я был удивлен, не найдя ни у Беды[24], ни у Гильдаса[25] упоминания о государях, чье правление предшествовало рождению Иисуса Христа; и даже ни слова об Артуре и государях, правивших в Британии после воплощения Христова. Однако славные деяния этих королей оставались знамениты во многих странах, где о них слагали благозвучные сказания, словно бы могли подкрепить их письменным свидетельством. Я исполнил пожелание Вальтера, хотя и не был искушен в красноречии и не мог бы наплести ворох изящных оборотов, позаимствованных у сочинителей. Я употребил скромный стиль, мне присущий, и сделал точный перевод бретонской книги. Если бы я украсил ее цветами риторики, я вызвал бы досаду моих читателей, удержав их внимание на моих словах, а не на сути истории. Какова она ни есть, эту книгу, благородный граф Глочестерский, я ныне смиренно преподношу вам. Следуя вашим советам, я намерен ее исправить и довольно проявить в ней ваше благотворное влияние, чтобы она перестала быть ничтожным созданием Гальфрида и стала творением королевского сына, того, в ком мы почитаем видного философа, превосходного ученого, доблестного воина, великого полководца; одним словом, правителя, с приходом которого Англия рада обрести второго Генриха».
Эти строки Гальфрида Монмутского дают нам возможность выдвинуть первую датировку его книги. Характер похвал, расточаемых графу Глочестерскому, подходит для времени, когда этот внебрачный сын Генриха I, не признавая власти своего брата-короля, взялся за защиту прав и интересов своей сестры, императрицы Матильды, графини Анжуйской, несомненно, в тайной надежде самому получить изрядную долю в наследстве покойного короля-отца. Эта гражданская война, первые успехи в которой сменились долгими невзгодами, еще продолжалась в 1147 году, когда графа Глочестерского настигла смерть. Стало быть, Гальфрид Монмутский посвятил ему свою книгу раньше этого срока, а скорее всего, около 1137 года, в начале войны. В то время валлийцы под предводительством того Вальтера Эспека, о котором говорится в хронике Жоффруа Гаймара[26], только что одержали знаменательную победу, которая, казалось, предвещала окончательный триумф Матильды и падение ее брата Стефана I. Но после долгой череды неудач, последовавшей за мимолетным успехом 1137 года, Гальфрид, очевидно, уже не стал бы обращаться в тех же выражениях к своему патрону, графу Глочестерскому. По крайней мере, ясно, что он даже не дождался смерти этого правителя, чтобы посвятить королю Стефану другой экземпляр своей книги, ныне хранящийся в библиотеке Берна.
В только что приведенном предисловии содержится несколько явных противоречий. Если Гальфрид перевел бретонскую книгу, только уступив настояниям архидьякона Оксфордского, почему он посвящает ее графу Глочестерскому?
Если он ограничился тем, что честно и без чуждых прикрас изложил эту старинную бретонскую книгу, почему он заранее благодарит графа Роберта за добрые советы и за изменения, которым подвергнет эту книгу? Наконец, почему мы находим здесь пророчества Мерлина, уже опубликованные им задолго до того?
Добавлю, что, по его собственному признанию, начиная с одиннадцатой книги, он дополнял предполагаемый бретонский текст личными воспоминаниями Вальтера Оксфордского, этого столь глубокого знатока исторической науки. Ut in britannico praefato sermone inveni, et a Gualtero Oxinefordensi in multis historiis peritissimo viro audivi[27].
Так что, существовала бретонская книга или нет, очевидно, что Гальфрид Монмутский не довольствовался ее переводом или пересказом: он ее приукрасил, развил и дополнил. Подтверждением тому мы имеем его собственные слова.
Впрочем, я не питаю никаких сомнений, не выдвигаю никаких возражений против существования некой книги, прообраза и первоисточника книги Гальфрида Монмутского. Я даже весьма склонен согласиться с г-ном Ле Ру де Ленси, автора ценных исследований о происхождении романа Брут[28], что книгу-оригинал привез из Нижней Бретани Вальтер Оксфордский и что именно благодаря Вальтеру Гальфрид Монмутский ознакомился с ней.
Так что, существовала бретонская книга или нет, очевидно, что Гальфрид Монмутский не довольствовался ее переводом или пересказом: он ее приукрасил, развил и дополнил. Подтверждением тому мы имеем его собственные слова.
Впрочем, я не питаю никаких сомнений, не выдвигаю никаких возражений против существования некой книги, прообраза и первоисточника книги Гальфрида Монмутского. Я даже весьма склонен согласиться с г-ном Ле Ру де Ленси, автора ценных исследований о происхождении романа Брут[28], что книгу-оригинал привез из Нижней Бретани Вальтер Оксфордский и что именно благодаря Вальтеру Гальфрид Монмутский ознакомился с ней.
Но осмелюсь утверждать, что книга, привезенная из Малой Бретани, либо никогда не была написана по-бретонски, либо сразу по прибытии в Англию была переведена Гальфридом Монмутским на латынь. И эта книга в точности та самая, которую именуют хроникой Ненния[29].
Как мы только что видели, Гальфрид Монмутский удивляется, что не читал ни у Беды Достопочтенного, ни у Гильдаса Премудрого ничего, что относилось бы к древним бретонским королям и даже к прославленному и всеми любимому Артуру. В самом деле, ни Беда, ни Гильдас не говорят обо всем этом ни слова, а если бы Гальфрид Монмутский смог прочитать «Церковную историю» Ордерика Виталия, увидевшую свет в то время, когда сам он принимался за работу, он бы и там ничего не нашел об этих королях и героях. Но было все же одно повествование, задолго до «Церковной истории» Ордерика, из которого он, Гальфрид Монмутский, наверняка узнал бо́льшую часть тех самых имен и которое имел под рукой, поскольку мог переносить оттуда целые фразы в собственное сочинение. Это и была хроника Ненния, в самых древних списках безымянная, а в некоторых других приписываемая Гильдасу Премудрому. Несмотря на более позднюю датировку рукописей (самые старые относятся к середине двенадцатого века), невозможно отрицать, что сочинена она в очень отдаленную эпоху. Она восходит к девятому веку, а в самом верном ее тексте к 857 году или же, согласно гг. Пэрри и Дж. Шарпу, к 858, к четвертому году правления Св. Эдмунда, короля Восточной Англии. Но она, вероятно, не была известна в Англии до двенадцатого века; ибо первые два историка, которые на нее ссылаются, это Вильям Мальмсберийский и Генрих Хантингдонский. Мальмсбери взял из нее историю о любви Вортигерна к прекрасной Ровене[30], дочери Хенгиста, и все, что он счел нужным упомянуть о древнем вожде бретонцев Артуре. «Сей Артур, говорит он, родоначальник стольких глупых бретонских небылиц; однако вполне достоин внушить вместо лживых россказней и подлинное к себе почтение, будучи когда-то благородной опорой шаткой своей отчизны и отважным зачинателем сопротивления иноземному гнету»[31].
В этом высказывании Вильям Мальмсберийский, как нам кажется, выражает двоякого рода сожаление: и о краткости Ненния, и о феерическом многословии Гальфрида Монмутского, ставшем уже чрезвычайно модным. Последние строки Монмута не оставляют сомнения в том, что Historia Britonum появилась раньше, чем Historia Regum Anglorum Мальмсбери. «Я завещаю труд рассказать о саксонских королях, которые правили в Уэльсе, говорит он, Карадоку Лланкарфанскому, Вильяму Мальмсберийскому и Генриху Хантингдонскому. Однако я заклинаю их хранить молчание о королях бретонских, пока они не увидят бретонскую книгу, привезенную Вальтером Оксфордским, которую я перевел на латинский язык». Но эта якобы бретонская книга определенно была, повторяю, краткой латинской хроникой Ненния, и Гальфрид тешил себя иллюзией, думая, будто он один об этом знает; ведь Мальмсбери, прежде чем в последний раз приложить руку к своей бесценной истории английских королей, смог с нею свериться и распознать, что чистосердечно рассказал старый летописец, а что самовольно добавил туда Гальфрид Монмутский.
Но пока Мальмсбери учинял такое испытание историческому здравомыслию, два других современника-летописца, Генрих Хантингдонский и Альфред Беверлийский, принимали рассказы того же Гальфрида на веру. Первый, дабы утешиться, что узнал их слишком поздно, свел их в эпистолу, приложенную к новейшим спискам с его труда; второй воспроизвел всю Historia Britonum фразу за фразой, если не слово в слово[32].
Я возвращаюсь к Неннию. Уортон и лучшие критики единодушны в том, чтобы рассматривать хронику, носящую это имя, как творение армориканского бретонца, а г-н Томас Райт убежден, что этот текст попал в Англию лишь в первой половине двенадцатого века[33]. Более того, с проницательностью, которая, думается нам, могла бы привести его и к другим прозрениям, мой ученый друг установил, что у Гальфрида Монмутского была перед глазами эта хроника двенадцатого века и что он даже буквально списывал оттуда целые фразы и страницы. Так, например, Гальфрид присовокупляет к пути, проделанному троянцем Брутом, историю из Ненния о походе одного египетского вождя, который якобы заселил Ирландию. Вот для начала Ненний: