Честно скажу, я сильно волновался, у меня даже немного тряслись коленки и порой срывался голос, но в чем я был уверен наверняка, так это в информации, которой располагал. Я был уверен в своей правоте, оставалось донести свою мысль до руководства И директор одобрил мое предложение! Мы закупили подходящие по техническим данным электроды, и количество сходов сильно сократилось.
Тогда я понял, что очень важно не бояться проявлять инициативу: выступать с предложениями, внедрять что-то новое, улучшать процессы. Я мог не пойти со своим предложением к начальству, и этот участок продолжали бы постоянно ремонтировать.
Вспомнил еще один интересный эпизод того времени. Этот случай произошел, когда я только вступил в должность руководителя, и то, как всё сложилось в итоге, придало мне большей уверенности в себе.
На путях выявили заводской брак рельса, и во избежание аварии его нужно было срочно устранить. Бракованный рельс оказался как раз на переезде трамвайных путей, а это значит, что оказалась перекрыта не одна, а несколько трамвайных линий, а также все движение транспорта на этом участке. Посреди белого дня, на оживленной улице города транспорт встал. Мы поспешно выехали на это место. Среди работников ощущались паника и страх, что мы не успеем сделать вовремя. Работа началась очень суетливо, хаотично. Люди не знали, за что хвататься, что делать, кричали друг на друга, и в целом дело с места не двигалось.
Помню, в этот момент я будто мысленно, усилием воли, вышел из состояния, в котором мы все находились, и начал думать. Я представил себе картину в целом и увидел, кто, что и в какой последовательности должен делать, чтобы всё получилось. И начал давать четкие указания. Работники сразу успокоились, принялись выполнять мои поручения, работа наладилась.
Увидев, что процесс пошел спокойно, так, как я запланировал, и поняв, что мы справимся вовремя, я испытал невероятное чувство гордости и удовлетворения от себя самого. От того, что я смог. Что проявил себя так, как должен себя вести руководитель, оправдал то доверие, которое на меня возлагали.
И если до тех пор у меня мелькали какие-то моменты неуверенности, особенно когда я сравнивал себя, худого, прыщавого юнца, с крутыми, уверенными в себе и более опытными парнями, то после этого случая я заметно изменил к себе отношение. Благодаря тому, как я проявил себя в этой, а потом и в других ситуациях, моя уверенность в себе и самооценка поднимались, появлялся опыт. Я чувствовал, что, усиливая свои навыки, я расту в своих глазах и в глазах окружающих.
Профессиональный рост, укрепление личности, формирование твердых жизненных позиций, опыта вот что я имею в виду, когда говорю, что нужно действовать и шаг за шагом двигаться вперед, не боясь препятствий.
За год и три месяца я сделал неплохую карьеру в трамвайном управлении, заработал авторитет. Но денег для меня и моей семьи не хватало.
К тому времени мой старший брат уже стал заместителем начальника станции пути на железной дороге. Он и мама стали убеждать меня, что в такой маленькой организации, как трамвайное управление Ангарска, карьеру мне не сделать, и уговаривали перейти на работу на железные дороги. Тем более что у работника железной дороги в аналогичной должности зарплата в два раза выше. Я и сам понимал, что в трамвайном управлении перспектив не так много. Могу стать начальником службы пути, возможно, даже директором управления. А дальше всё, потолок. От отсутствия перспектив у меня всё чаще пропадало желание работать и развиваться на этом поприще.
Риск перемен для меня был достаточно велик. Как минимум мы теряли жилье в общежитии управления. Значит, нужно снимать квартиру. Но где, на какие деньги? Еще и маленький ребенок на руках. Но я осознал, что, если не приму решение сейчас, через несколько лет изменить что-либо уже станет практически невозможным затянет рутина, захочется остаться на насиженном месте. А мне хотелось профессионального и карьерного роста, открытия новых горизонтов. Мне виделось, да и родные меня уверяли, что переход на железные дороги этот вопрос как-то решит.
Погружение в безнадежность
Читатель, бывало ли у тебя такое: ощущение дна? Будто ты очутился в глухом замкнутом мире, без проблеска перспектив. Тяжелый, изнуряющий труд, монотонные будни, и в душе беспросветная серость и безнадега. Идешь и не знаешь куда. Живешь и не знаешь зачем. Таким был мой период работы на железной дороге.
После увольнения из трамвайного управления, как и предполагалось, нас выселили из общежития. Мы начали снимать квартиру в Ангарске, а я пошел работать путейцем на железные дороги, устроившись на станцию в пригороде Ангарска.
Я считал себя уже профессиональным путейцем, мастером, у меня был опыт работы руководителем. Но здесь мне сказали, что опыт работы в трамвайном управлении для них пустой звук, и всё, что они могут мне предложить, начать всё заново. Так я начал с нуля с должности монтера пути второго разряда.
Я понимал, что это просто техническая часть профессии, которую нужно пройти. Поэтому безропотно выполнял всё: таскал щебень, менял шпалы, копал, очищал лотки и чистил снег в морозы.
Это был тяжелый, изнуряющий труд. Утомляло не только постоянное физическое напряжение оно было терпимо. Сложнее было психологически. Как правило, в монтеры пути шли те, кто не смог устроиться или задержаться где-то еще. Люди разные: были среди них и хорошие добросовестные работники, но нередко попадались и люди с низкой социальной ответственностью, бывшие заключенные, алкоголики. Круг их интересов был очень узким. Они пили, курили, саботировали работу. Регулярно среди них вспыхивали какие-то ссоры и начинались разборки. Я постоянно чувствовал себя среди них не в своей тарелке.
Я ощущал эту угнетающую атмосферу и чувствовал, будто медленно погружаюсь под воду в мутном застоявшемся водоеме. Я видел: стану бригадиром, потом дорожным мастером, но атмосфера останется той же, и труд тем же тяжелым, но еще более ответственным, чем в трамвайном управлении. Здесь речь шла уже о поездах, и любая ошибка имела более высокую цену.
Кроме того, железная дорога не маленькая организация в одном городе. Это огромная махина, где работают сотни тысяч человек. У этой махины сложная структура, строгая иерархия должностей. Трудно идти по карьерной лестнице, а еще труднее доказать руководству необходимость каких-то улучшений.
Дело шло, но без особого энтузиазма. За шесть месяцев я сдал на монтера пути третьего разряда, потом четвертого. Получил должность бригадира, потом стал исполняющим обязанности дорожного мастера. Я чувствовал себя хорошим исполнителем, но не мог проявить себя, выступить с инициативой. Я был как маленький винтик в огромном механизме, от усилий которого мало что зависит, и неважно, хорошо я делаю свою работу или плохо, механизм продолжит работать по-своему. Отсутствие возможностей на что-то влиять, менять, улучшать, в целом проявлять себя всё это вгоняло меня в тоску.
Тем не менее переход на железные дороги не казался мне ошибкой: я хорошо выполнял обязанности, продолжал учебу в институте. Вся жизнь людей в моем окружении была связана с железной дорогой. Здесь работали все знакомые, мой старший брат. Младший брат тоже учился в железнодорожном институте, где и я. Все разговоры на работе и в кругу родных велись только про железную дорогу. В такой обстановке я даже не представлял себе, что работа может быть какой-то другой и что человек может заниматься чем-то другим.
Я потерял из виду ориентиры, не понимал, зачем я что-то делаю, куда-то иду и о чем нужно мечтать. Без мечты и целей энтузиазм угасал. Я провалился в серые-серые будни, которые тянулись железнодорожным полотном в бесконечность.
Невольно приходил на ум образ тракториста, застрявшего в тракторе посреди поля. От таких безрадостных перспектив когда-то в школьные годы меня хотела уберечь мама. Я часто ловил себя на мысли: «Вот это моя жизнь?» Потом смотрел на окружавших меня людей, они были удовлетворены и довольны. И я уже начинал думать, что, наверное, это не жизнь плохая, а это я как-то неправильно себе ее представляю, чего-то хочу, когда ничего хотеть уже не надо.
Небо надо мной как будто схлопнулось. Изнуряющий труд, запах креозота от одежды, рук, постоянно грязная роба, сапоги и валенки. Я постоянно недосыпал, вставал в пять утра и ехал на работу на электричке. После работы также возвращался на электричке, а затем на трамвае до дома. Ранние выезды на путь в дождь, мороз, метель. От всего этого я сильно уставал, и всё сильнее ощущал апатию, безнадегу.
Когда я уже занимал должность исполняющего обязанности дорожного мастера, рядом со станцией построили четыре коттеджа. Мне предложили: заселяйся с семьей хоть сейчас, отработаешь на станции 15 лет и дом в твоей собственности. Я говорил с коллегами об этом, они отвечали: «Здорово, тебе повезло!» А я смотрел на этот новый, только что отстроенный дом серую бетонную коробку, в которую нужно вложить еще много труда и денег, и мне становилось тоскливо. Представлял себе, что мне еще 15 лет предстоит так работать, а в итоге дом могут и не передать в собственность. Что меня могут, например, уволить через 10 лет, и я совсем останусь без жилья, и эти годы работы окажутся напрасными.