Но после того как командование вермахта и руководство рейха поступило с лидерами национального украинского движения, захотят ли они пойти на контакт с нами?
Вы сможете восстановить свои связи с лидерами ОУН?
Возможно всё, герр майор. Но ведь у вас нет полномочий.
Несмотря на то, что полномочий нет, я смогу оказать вам поддержку. Я получу для вас разрешение отправиться в Ровно.
А какое задание я получу для прикрытия?
Борьба с советскими партизанами. Люди гаулейтера[18] давно просят нашей помощи в этом деле. Здесь никаких затруднений не будет. С вами пойдет наш инструктор Лавров.
Лавров? Но он отстранен от работы.
От работы инструктора в разведшколе. Но для вашего дела он подойдет.
Но можно ли ему верить?
Нет. В полной мере ему верить нельзя. Я даже думаю, что он связан с советской разведкой.
Что?
Именно так.
И вы пошлете его со мной?
В этом деле он может быть полезен. Красных также интересуют украинские националисты. И здесь он станет работать не за страх, а за совесть, как говорят русские. Просто говорить всего мы ему не станем.
Что в итоге нужно сделать? спросил Корнер.
Мне нужны крепкие связи с лидерами ОУН. Я должен знать о них всё. И на основании этого мы разработаем план борьбы с большевиками на случай нашего отступления из пределов Украины.
Значит, вы не верите в силу вермахта, герр майор?
Я реалист, герр Корнер. А в этой войне победить смогут только реалисты.
Верно! Нам твердили, что государство большевиков подобно Австро-Венгрии и состоит из многих «лоскутов», сшитых «гнилыми нитками советской пропаганды». Это государство сразу развалится на части, ибо никто за большевиков воевать не станет. Но что вышло? Теоретики Геббельса ошиблись.
Вот мы с вами и станем опираться на реальное положение, герр Корнер. Но его нужно знать!
Я могу вам сказать, герр Лайдеюсер, что основной целью ОУН было и есть создание Украинского государства. Они считают, что СССР и Германия истощат друг друга в войне и будет создан благоприятный момент для возрождения Украины.
Сейчас они создали УПА, и эта организация весьма активизировалась в Галиции и на Волыни. В октябре 1942 года прошла конференция ОУН, где они приняли решение считать немцев врагами наряду с другими оккупантами украинских земель.
Корнер ничего не знал об этом.
Вот как? Тогда дело плохо, герр Лайдеюсер.
Но разве это помешает вам наладить тайные контакты?
Если руководство ОУН приняло такое решение, то мы с ними враги! И моя миссия сильно осложнится. На чью поддержку я могу рассчитывать?
В деле борьбы с партизанами вам помогут все структуры и Абвера, и СД, и управления гаулейтера. Но в деле тайного задания, вы можете рассчитывать на себя и на меня, пока мы не получим одобрения наших планов свыше.
Получим ли?
Обязательно получим!
* * *Абвершкола в Брайтенфурт.
Сентябрь, 1943 год.
Ганс Корнер и Роман Лавров.
Роман Лавров встретился с преподавателем радиодела. Сам Ганс Корнер зашел к нему в комнату, получив право доступа от майора Лайдеюсера. Лавров и не знал до этого дня, что тот не просто преподаватель радиодела, но старый агент, который в свое время работал в Чехословакии, Венгрии, Польше, а также в пограничной полосе СССР накануне 22 июня 1941 года.
Нам с вами, герр Лавров отныне предстоит много работать вместе, сказал Корнер.
Герр Корнер, вы, очевидно, имеете вопросы?
Да, герр Лавров, и прошу понять меня правильно. Я предан делу и хочу работать с теми, кто также предан, как и я. Иначе все это пустая трата времени.
Вы мне не верите?
Я не сказал этого, герр Лавров. Да что такое вопрос веры? Сегодня вы один, а завтра, под воздействием обстоятельств, станете иным. Все меняется в этом мире.
Я вас понимаю, герр Корнер. Я в прошлом офицер советской контрразведки.
Этот факт мне известен.
И мы с вами ведем борьбу против советов. В данный момент.
Это все мне известно, герр Лавров.
Дело в том, что я русский?
Совсем нет. Другие русские не верят вам, герр Лавров. Например, капитан Глазепап или капитан Раковский. Они также русские. И иногда русские большие враги большевизма, чем немцы.
Глазенап[19] давно меня не любит. Он еще в прошлом году утверждал, что меня нельзя отправлять в Харьков! Он говорил, что я сразу перебегу на сторону большевиков. Но у меня нет такой возможности, герр Корнер. Даже если бы я этого хотел.
Значит, вы не преданы делу, герр Лавров?
Я предан самому себе, герр Корнер. А моя жизнь сейчас зависит от успехов вермахта. И мне обидно, что мы с вами просто теряем время на пустые разговоры о преданности. Я выполнил задание в Харькове в 1942 году. Вы ведь видели меня в качестве преподавателя, герр Коронер? Разве я не приношу пользу?
Должен сказать, что ваши занятия были весьма полезны.
Тогда что вас волнует?
Капитан Глазенап утверждает, что недавние провалы наших разведгрупп связаны с вами. Простите. Но ведь у нас откровенный разговор, герр Лавров.
Я знаю, что Глазенап, как и часть русских преподавателей школы, желает найти виноватого в моем лице. Как же! Я ведь служил в контрразведке красных.
Но провалы действительно есть!
Я подсчитал статистику провалов, герр Корнер. У меня было на это время. Желаете взглянуть?
Да.
Вот провалы наших групп в сентябре 1942 года. Из заброшенных 34 групп провалились 26. А вот статистика за декабрь 1942 года и март 1943 года. Из заброшенных 30 групп провалились 16. По этим цифрам видно, что провалов в сентябре 1942 года было больше. Но я тогда был на задании в Харькове. В школе меня не было, и агентов к заброске я не готовил. Чем капитан Глазенап объясняет эти потери?
Всё это так, но сейчас дело не в словах Глазенапа. Оставим его подозрения. Сейчас нам с вами доверено важное дело. Это работа на перспективу! И важность такой работы трудно переоценить.
Насколько я понял, наше задание западная Украина.
Именно так, господин Лавров.
И вы не готовы меня посвятить в дело, ибо мне не верите, герр Корнер? Я все верно понял?
Скажу, что у меня есть некоторые сомнения. И вам не стоит обижаться. Я действую в интересах дела. Вы ведь не девушка. Не так ли?
Я не обижен, но если вы не можете мне доверять, то к чему наш разговор?
Но я хотел бы поговорить с вами, Лавров. И составить свое мнение о вас, а не опираться на мнение капитана Глазенапа.
Я готов к разговору, герр Корнер.
Что вы знаете об ОУН, господин Лавров?
Это Организация украинских националистов, герр Корнер. Но с ними я не работал. Ни с той, ни с этой стороны.
Но что вы скажете об организации?
У них были большие успехи в сороковых годах в деле террора. Организация была хорошо законспирирована, её руководители отлично организовали внутреннюю структуру.
Именно так. Я с ними работал 19401941 годах. Прямо перед началом войны с СССР. Тогда мы с ними были союзниками. Они помогали Абверу. Но потом, после попытки лидеров ОУН установить свое государство во Львове в 1941 году, отношения испортились.
Я плохо знаю об этой попытке, герр Корнер.
Все довольно просто. Националисты желали освободиться от большевиков. Им нужна была сила, которая в этом поможет. И эта сила Рейх! И после того как части вермахта взяли Львов у большевиков, они решили провозгласить во Львове возрожденную Украинскую державу.
Не согласовав это с лидерами рейха?
Именно так, герр Лавров.
Но этот шаг безумцев, герр Корнер.
Не сказал бы, что этот шаг лишен логики. Лидеры ОУН не стали согласовывать с Германией этот шаг, ибо думали, что в обстановке борьбы с СССР фюрер примет Украинскую державу как свершившийся факт!
Но фюрер не принял?
Нет. Хотя в высшем командовании у этой идеи нашлись свои сторонники. Но это был 1941 год, герр Лавров! Армии фюрера шли к победе, и никто не сомневался в том, что эта победа близка. И зачем нам нужна Украинская держава в таком случае? Но сейчас положение изменилось.
Лавров понимал, о чем говорит Корнер. После поражения под Курском и освобождения Харькова немцы перестали быть атакующей стороной. Теперь красные навязывали им сражения.
Неужели там наверху одобрят план союза с украинскими националистами? спросил Лавров.
Смотря как пойдут дела, ответил Корнер. Возможно, что скоро они станут нашими верными союзниками. Это как дело повернуть. Много не слишком умных людей в нашем руководстве упорно держатся доктрин, которые были актуальны в 1940 году. Но ныне они безнадежно устарели, и от них следует оказаться.
Вы можете положиться на меня, герр Корнер! Задание сложное, а значит работа интересная.
Именно так, герр Лавров. Но для вас это задание весьма опасно. Вашей головой пожертвуют в первую очередь в случае чего.
Я готов рисковать, герр Корнер. Но вы можете сказать мне откровенно, если я спрошу вас.