Надежда Ожигина
Скрижали о Четырех. Руда. Падение
© Ожигина Н 2022
© ООО «ЛитРес», 2022
* * *Предтеча
Это был сон. Наверное, сон, балансирующий на грани пророчества. Опасный сон, из тех, что принято считать дурными, но проснуться не хватало Сил, и вздохнуть не хватало Сил: Сила вдруг закончилась, будто кто-то исподволь прикрыл от него Океан, из которого все, причастные к волшбе, вольно или невольно черпали жадной ладонью.
Ему хотелось пить.
Ему хотелось жить, черт возьми, просто жить, дышать, двигаться, но змей давил, душил, выжимал из него жизнь по капле, и Седая Дева уже стояла в отдалении с ножом, ждала, тянула время, выкраивала крохи, позволяя побороться лишние секунды. Ей стало вдруг любопытно, Деве, а торопиться было некуда.
Он боролся, по-человечески жадно цепляясь за жизнь, за малейший шанс, он карабкался и извивался, скребясь ногтями о стальную чешую, метался, Силясь то ли разжать смертельное кольцо, то ли дотянуться до посоха.
Змей наблюдал за ним почти отрешенно, оттянув равнодушную голову как можно дальше, змей что-то шипел, уговаривал. Казалось, он не душит, держит, но держит так, что впору читать отходную молитву.
Маг снова дернулся, сшиб масляный светильник, разбив плечо, сломав ключицу. Масло пролилось, и вдруг получилось высвободить руку, скользнувшую из разодравшей кожу чешуи. Тотчас прищелкнули черненые ногти, запахло озоном и гарью. Кожа, чешуя, масло полыхнули, заставляя змея в ужасе отпрянуть от огня. Маг схватил лежавший в изголовье посох, сверкнул клинок, отсекая гадине хвост, потом ударила молния, и змей с укоризненным шипением покинул сон, превратившись в пепел, запачкавший обсидиановый пол.
Сон поплыл, потек вязкими красками, во рту совсем пересохло. Все вокруг стало красным, потом серым, потом голова закружилась, слегка, сильнее, время и пространство потеряли значение, сознание кинуло в пропасть и швырнуло на острые камни боли, снова и снова, и еще
Очнулся он в ущелье, где-то ближе к Аргоссе. Было холодно, как бывает только в горах на окраине Инь-Чианя. Он даже подумал, не в Мельтах ли очутился, но нет, он не чуял ни камней, ни руд, запрятанных в благие недра Мельтских гор, местность была ему незнакома. Чтобы согреться, он полез наверх, карабкаясь и прыгая с уступа на уступ, стремясь вырваться из смертельного кольца сжимавшихся скал и высматривая хоть какой-нибудь источник. Ему снова стало дурно, голова закружилась, разреженный воздух царапал легкие, и хотелось пить, хотелось жить, черт возьми, просто жить, дышать, но жизнь уходила из него по капле, и там, наверху, на последнем уступе мерещилась Седая Дева с ритуальным луком. Он спешил к ней, мечтая о скором свидании.
Дева на скале натянула лук, неторопливо, вполСилы, обозначая намеренье, и совсем не смотрела в его сторону. Черные волосы разметались по плечам, ветер сорвал с них рысью шкуру, и неброский походный камзол почти сливался со скалами, точно змеиная кожа. Незнакомка пристально смотрела в небо, безнадежно кривя красивые губы. Весь вид ее выражал отчаяние, обреченность, она не верила в победу, но готова была биться до смертного хрипа.
Маг заметил, что стрелы в колчане особые, заговоренные, соединившие руду и камень. Тяжелые стрелы, неспособные пролететь далеко, короткие, но их наконечники были черны от крови, крови порченой, проклятой, желавшей лишь одного: найти подобное и воссоединиться. Найти наславшего порчу и вернуть проклятье хозяину.
Эрей попробовал заговорить, но незнакомка вскинула лук, приладив оперенье к тетиве, и, сдув непокорную прядь, крепче сжала упрямые губы. Этот прикус, этот жест и взгляд исподлобья не вязались с фигурой жрицы, были отняты у кого-то, взяты в поединке, они были чужие, но до боли знакомые. Маг сделал шаг вперед и снова замер, увидев наконец цель чародейки.
Змей летел по небу, тяжелый, неповоротливый, блестел чешуей в предзатменном солнце, работая мощными крыльями. Что-то мешало полету, какая-то ноша, маг не мог ее разглядеть, но чуял, что творится немыслимое и мир готов расколоться на части. Он взглянул на девушку: та натянула лук, и тетива гудела на ветру, наконечник стрелы хищно дрожал, почуяв заветную цель; ей было тяжело, как никогда, она почти умирала, но оттягивала тетиву все дальше, и Эрей подобрался вплотную.
Ухватив тонкие руки, зажав в своих пальцах, он потянул бычью жилу, вложив всю свою немалую Силу. Он растянул ее, как растягивал время, сам стал стрелой, и тетивою, и тугим деревом, сливаясь, срастаясь, плоть от плоти, кровь от крови, он жаждал попасть в цель, дрожа от нетерпения, как лучник на летнем турнире, что метит в призовое кольцо. И сердце девушки в кольце его рук билось в унисон с мертвым сердцем.
Сейчас! прошептал он, поймав наконечником цель. Давай!
И она отпустила пальцы.
Вжжж! взвизгнула тетива, и стрела хищно рванулась вперед, а маг подгонял ее Силой, убивая преступные ветры, сметая с пути лишний воздух.
Яяяхххх! стрела угодила в кольцо, рикошетом пронзила когтистые лапы, вонзилась дракону чуть ниже сердца, и когти разжались, роняя ношу.
Маг увидел Кольцо, тускло сверкнувшее в лучах солнца. Он восхитился, и ужаснулся, и простился с жизнью, предвидя грядущую катастрофу, почти смиряясь, но ему хотелось пить, и жить, просто жить, черт возьми, просто дышать, жить ему хотелось смертельно! Девушка в объятьях дрожала от радостной обреченности, он не мог ее бросить, не мог убить, он покрепче сжал руки, наслаждаясь мимолетной иллюзией близости, и вознес ее над хаосом и бездной, уводя в благой Океан.
А потом сон кончился, сделавшись явью.
И мир осыпался янтарными осколками солнца.
Маги Камней. День гнева и скорби
Велик был гнев Божий и страшна Их кара, опрокинувшая темных магов. Корчились они в агонии, выли от боли, изнывали от бесСилия, загоняемые проклятьем навеки в Аргоссу, но и до темницы мажьей добрались не все, ползли и в пути издыхали.
И вот, в общем ужасе, плаче, стенании вознеслись особые маги, подняли над головами Камни, что держали тогда в руках. И прикрыли нерастраченной Силой каменной всех прогневивших Богов собратьев, спасая темную магию.
Поклонились им витязи Инь-Чианя, против воли Богов понесли на руках умирающих, истощенных, обреченных на рудную клетку некогда могущественных наставников и мудрых учителей своих.
И поется в сказаниях Инь-Чианя, как особые маги, Сильные, со слезами вскрывали священные Камни, убивая в Них друзей и советчиков, и пели обратные формулы, насылая на мир природные хвори, трясения тверди и ураганы, чтоб напитать каменной Силой обесСилевших соплеменников.
И когда все Камни были убиты, и слезы пролиты, и жертвы отданы, и когда даже самых слабых принесли в границы земель дозволенных, в сумасшедшую Аргоссу на краю мира, где они смогли дышать, жить, колдовать, собрались на совет особые маги, ставшие в одночасье магами Камней, осмотрелись. И ужаснулись увиденному.
Мало что уцелело в мире, в котором воевали с Разумными маги. Прибавилось заботы Богам. Устыдились маги Камней, искренне опечалились.
И поклялись, встав в зачарованный круг, призвав в свидетели Руду и Камень, что не будут воевать с другими Этносами, применяя великую Силу свою, с этого дня и во веки веков.
Давно нет тех магов Камней, принесших великую жертву во имя спасения темной магии. И погасло эхо жесткой клятвы. И пришли Последыши в земли Аргоссы. А нарушить Слово не получается.
Многое дано магам Камней. Каждый из них в одиночку может изменить ландшафт целого мира. А воюют в полную Силу они только с себе подобными.
Но что делать такому Магу, если Вечность становится пресной и скучной, если жизнь в Аргоссе обернулась пыткой, а исхода все нет и нет?
1. Светлый Совет
Муэдсинт ЭФергорт О Ля Ласто
«Суть Вещей». История Кару. Глава о Магах Камней: зарождение, клятва, вопросы
Благие воды Океана омоют наши раны! прошептал страстный голос, и звуки коснулись мертвого сердца, заставили дрогнуть, забиться быстрее.
Они стояли по колено в воде, лицом к лицу, не разжимая преступных объятий. Ветер ерошил ее длинные черные волосы, и они змеями обвивали шею Эрея, норовя запутаться насмерть, и голос оплетал, шептал, привораживал.
Кровь станет общей кровью, судьба общей судьбой, и плоть коснется плоти в назначенный срок. Тому, кто придет, нужен будет помощник, и да сбудется предначертанное звездами.
Он поднял руку и отвел прочь волосы, собрал ядовитых змей в кулак, намотал, заставляя гордую голову откинуться, и заглянул в темноту ее глаз. Там, на самом дне, среди ракушек и кораллов тайных замыслов плескалась аквамариновая зелень, ему хотелось пить ее жадными губами точно воду из источника Каменной Силы. Эту зелень, этот взгляд исподлобья, эту ломкую линию губ он узнавал под любой маской, ее близость, ее запах кружили голову.
Они стояли на стыке миров, затерявшись где-то между былью и небылью, между горами и Черной башней Столицы, и маг прижимал к себе девушку, удерживая, понемногу оттягивая от края, от гибели, от падения.