Кого? снова приоткрыл глаз Темный. Вы в своем уме? Грамота на набор войска просто письменный приказ командиру полка. Все.
Он помолчал, потом изобразил улыбку:
Не волнуйтесь, Истерро, войско собрано. Я разослал грамоты сразу, едва набрал Силу. Давайте спать. Пару часов до рассвета нужно потратить с умом.
Вы же хотели поработать! уныло заметил монах, переживая краткий выговор так, точно его отчитал сам Рудознатец.
Хотел, согласился маг. Передумал. Устал.
Тогда конечно! не стал спорить Истерро, поднимаясь с кресла. Мне устраиваться здесь?
Да, маг резко, по-особому хлопнул в ладоши.
Из ниоткуда, из зябкого воздуха, из сонного пламени появились маленькие человечки с локоть росточком, засновали туда-сюда, засуетились, угодливо заглядывая снизу вверх, в осунувшееся лицо Эрея. Маг слабо, едва заметно улыбнулся им и кивнул на диван. Человечки заулыбались в ответ, точно орден получили, один на всех, огромный, шоколадный, кинулись выполнять поручение. Истерро едва успевал следить за их возней, чуть отвлекся, а диван был застелен черной шелковой простынею, подушки взбиты, и тончайшее шерстяное одеяло, легкое и теплое, заправлено в благоухающий лавандой пододеяльник. Выскочившие из камина саламандры забрались на диванчик, крутя знаки от дурных снов и грея постель для гостя. Четверо деловитых домовых собрали со стола, подхватили за углы поднос с грязной посудой, скрылись за дверью. Маленький ветродуй взлетел к потолку, приоткрыл окошечко проветрить. Карликовые тролли стащили с ног Эрея и его гостя сапоги, смешные оборотни-еноты размяли ступни и обули в мягкие меховые тапочки.
Что б я без вас делал! похвалил малую братию Темный, и те снова заулыбались, принялись мелко кланяться и выражать восторг, рожденный служением Высокому господину.
Рады стараться, Ваш Темнейшество! отрапортовал один из троллей.
Знаю, кивнул маг. Отдыхайте.
Бравая команда помощников отдала честь повелителю и бодро затопала к выходу из покоев. Вслед за ними сорвались и лазутчики, не без оснований полагая, что в поварне найдется, чем подкрепить угасшие силы.
Истерро терпеливо дождался, пока за ними закроется дверь, и расхохотался. Смех его был сродни истерике, он лился неудержимо, широко, точно река в половодье, и рассудок едва держался на плаву.
Они выдавил Бабник, утирая слезы, они такие забавные, ваши крошки. Просто новый вид разумной живности! Вот уж не думал, что такое существует в природе!
Не существует, дернул плечом Эрей и вошел в кабинет. Это заклятье, добавил он, возвращая на законное место эмблему монастыря, с поклонами и малопонятными жестами.
Истерро тотчас оборвал смех и шагнул следом за магом:
Заклятье? Что вы хотите этим сказать, советник?
Маг снова дернул плечом и посмотрел исподлобья. Должно быть, хотел узнать, как еще можно трактовать слово «заклятье», но поленился спросить.
Светлый нахмурился. Помолчал, кусая губы, но вопрос, вертящийся на языке, удерживать не стал:
Значит, вы потратили часть Силы на уменьшающее заклятье, я вас правильно понял?
Эрей кивнул. Он страшно устал, и по большей части от бесконечных разговоров, но неугомонный Бабник сочувствия не проявил.
И если вам придет в голову шальная мысль, развил тему монах, вы просто снимете заклятье, и на Столицу обрушится войско горных троллей, саламандр, оборотней? Так?
Вы забыли ураганника, обреченно вздохнул Эрей. И не видели пробирки с вампирами, обращенными в комаров.
А еще в арсенале имеются привидения и волколаки, возможно, рыси, я не Силен в этой области
Пока не Сильны. Изучите. Поймите уже, Бабник: чтоб покорить вашу жалкую Столицу, мне помощь не нужна. Но и Столица мне тоже не нужна. Спокойного рассвета.
Как эту мелочь терпит Викард? вслух удивился Истерро, покорно выходя из кабинета. Он не слишком рассчитывал на ответ, но Эрей сказал:
Они смешные.
Спокойного рассвета, советник, Истерро обернулся, церемонно поклонился, прикрыл дверь и принялся неторопливо стягивать мантию, терзаясь отсутствием привычных кремов и притираний. Залез в согретую нечистью постель, устроился поудобнее, всей грудью вдыхая свежий утренний воздух и с наслаждением зевнул. В узкую щель пробивался тоненький лучик света и видна была тень. Тень мага за письменным столом, творящая невыразительные пассы над бумагами.
Какое-то время светлый маг отрешенно наблюдал за Тенью, потом закрыл глаза и провалился в сон.
Сон был на удивление светлым.
Истоки вражды
Не доверяли друг другу светлые маги и Демоны, ждали колючей беды.
И беда пришла, долгожданная.
Первыми возродились в потомстве неосторожные светлые маги, поправ решение Божие. Увидели Демоны творится странное, дети бегают по селению магов, дети, способные к светлой волшбе.
Эти дети без заметных уСилий ловили свободных Духов, обращали своими игрушками, домиками и качелями, кудлатыми псами, цепными медведями. Дети просто резвились, смеялись, не отличая добра от зла, неправедных поступков от благородной воли.
А Демоны ясно узрели, разглядели наконец изнанку Света, его скрытые тропы и помыслы в незамутненных деяниях первых детей.
И ужаснулись увиденному. Поняли, что ожидает весь мир, когда подрастет мажье семя. И напали, стремясь восстановить законность, очистить попранное Слово Божие.
Опечалились мажьи дети, прознав, что Демоны не хотят играть. В балладах поют, это их задумка: спрятать упрямых Духов Стихий, будто игрушки, в ящик. Дети, светлые дети, Сильные внутренней Силой, создали первую в мире клетку, страну Духов и их темницу, в узкой долине, на малом клочке скудной сухой земли, названной позже Гаритой, обителью Демонов в Хвиро. Взрослые маги смекнули и уСилили границы Гариты, не выпускавшей на волю Духов. Взрослые светлые рассудили со свойственной им обстоятельностью и вниманием к мелочам, что исправить уже ничего нельзя, а по бунту и наказание.
Спасите нас, друзья по Стихиям! воззвали Демоны к темным магам.
Помогите нам, братья по мажеской крови! потребовали светлые маги.
Заметались темные маги между дружбой и кровным родством. Но выбор их лег не в пользу Демонов, ибо Темные вслед за Светлыми тоже нарушили Слово Божие, привили способность к волшбе людям, имеющим животворное семя.
Усилили темные границу Гариты, защищая от былой дружбы будущее потомство свое. Забыли о торжественных клятвах и о служении общим Стихиям. И тогда Демоны собрались в круг, выбрали самого ярого, непримиримого Духа Огня из рядов своих, и стараниями всех сородичей сумел он прорваться за пределы Гариты. Успел воззвать к Свету и Тени. И отыскать других вольных Демонов, чтобы вести их в бой.
Говорят, что так началась Первая в мире война.
С вероломства и предательства магов. С неумения Демонов отступиться и принять сердцем чуждые слабости.
Началась с одной клетки и завершилась другой.
Ибо сохранилось в веках: Аргосса, тюрьма темных магов, создана Богами по образу Гариты, в поучение и в наказание. А вражда между Демонами и Магами длится и в наши дни.
4. Хоненское поле
Муэдсинт ЭФергорт О Ля Ласто
«Суть Вещей». История Кару. Глава о вражде Магов и Демонов
К тому времени, как Истерро проснулся, Эрея уже не было в Цитадели. Монах понял это сразу, едва открыл глаза и попытался послать телепатический импульс-разведчик, ответивший неясной вспышкой где-то за чертой города.
Истерро вылез из-под одеяла, чувствуя себя последним мерзавцем-дезертиром, намеренно проспавшим выход войск на поле решающей битвы, и, хотя он любил понежиться в постели, неуместное сравнение погнало его умываться.
Он проспал! Эта удручающая мысль билась где-то на полпути от головы к сердцу неприятным комком, который никак не удавалось сглотнуть. И то, что солнце еще не скинуло до конца пояс Ясаны, едва успев сменить тревожный рубин на жидкое благое золото, и отдыхал монах от Силы три часа, ничего не отменяло: солнце очистилось, а он проспал. Вот Эрей, похоже, вовсе не ложился, должно быть, сочинял пресловутые грамоты да полчаса поплавал в Океане, добирая растраченную Силу. Маг что-то зачастил в Высшую Сферу, и ничего хорошего, по мнению Истерро, это не сулило, ведь Океан имеет дно! Хотя, если верить хроникам, в таком режиме советник протянул сорок звездных кругов, прежде чем оставить Рада и вернуться в Аргоссу.
Невзначай Истерро вспомнил свой сон и рассеянно заулыбался, разом перестав спешить. Зачем, Единый Боже, если уже опоздал? Монахи не созданы для войны, пусть же суетятся те, кто разбирается в ратном деле!
На подготовленном туалетном столике обнаружился медный тазик с водой, в меру теплой, такой, как любил светлый, расшитое серебром полотенце и большое зеркало в богатой рудой оправе. Погрузив руки в ароматную влагу, на поверхности которой мерно колыхались яблоневые лепестки, монах с наслаждением сполоснул лицо и, освеженный, улыбнулся шире, увидев, как наяву, взбалмошное рыжее чудо в восхитительных веснушках. Прекрасная, как лесная фея, девушка смеялась и кружилась, едва удерживая полный подол яблок, и волосы ее пахли яблоками, а в рыжих кудрях запутались багряные листья.