Журналиста уже стало слегка пошатывать. Он был утомлен. Буквально всем. Болью в ноге, постоянными мыслями и вопросами в голове, голодом. Чувствовалась общая слабость.
Его снова пошатнуло, он оступился и шагнул ногой в очередную лужу. Она издала тихий для лужи, но громкий, для безмолвной местности, всплеск. Журналист выровнялся с дорогой, встряхнул головой. Неожиданно всплеск повторился. До Журналиста только через пару шагов дошло, что это не от его ног. Звук прозвучал, где-то позади.
Он резко обернулся и направил фонарик на другую сторону дороги. Усталость сразу сняло как рукой. Все органы чувств, словно по команде, включились на максимум. Луч фонаря высветил только неровный асфальт с небольшими мокрыми участками от луж. Никакого постороннего шума. Только ветер перебирал придорожную траву.
«Неужели мне показалось?» напряженно подумал Журналист. «Я не настолько устал, что не смогу отличить свои шаги от чужих. Или настолько?»
Он достал телефон. Времени был третий час ночи, а заряда оставалось на тридцать восемь процентов. По-прежнему, одно мигающее деление связи. Журналист решил рискнуть и набрал экстренный номер служб спасения. Короткие гудки. Заряда сразу стало тридцать семь процентов. Надо было спешить, чтобы шанс дозвониться до помощи не исчез. Журналист прибавил ходу. На отвлечения больше не было времени. Впереди уже виднелся заезд с трассы в Коньково. Он достал, найденный с трупа, складной нож. Вытащив лезвие, переложил нож в правую руку. Теперь Журналист чувствовал себя слабо, но защищенным.
По его плану, или его подобию, Журналист дойдет до кафе, спрячется в кустах и напишет Алене. Затем наберет во все службы спасения, и будет их ждать. Возможно, скроется на время в одном из частных домов в Коньково. Скорее всего, они пустуют, если люди сбежали. Может, найдет укрытие в том садовом домике бармена, где ночевал недавно. Но идти вглубь городка Журналисту не хотелось. Он вспомнил вой, и посчитал, что возвращаться в тот домик слишком рискованно.
Он подходил к кафе. Пока было также безмолвно, как и на подходе на Коньково. Журналист остановился недалеко от кафе и осмотрел то место, где очнулся после отключки. Железные детали от грузовиков уже заметно догорали, и от них не было так светло. Становилось тревожнее от мысли, что будет очень темно, когда эта груда догорит. Правда, до рассвета оставалось часа три, и это немного обнадеживало. «Дожить бы ещё», подумал Журналист.
Тут он вспомнил про свой план, и быстро залез в ближайший куст. Даже сквозь слои одежды и комбинезона, колючие, местами уже безлистные, ветки неприятно впивались в тело Журналиста. Одна чуть не проткнула ему глаз, если бы не линза очков.
Устроившись как можно удобнее, Журналист достал телефон. Прикрывая одной рукой светящийся экран, начал набирать текст.
«Я на месте. Жду», значилось в нем.
Он нажал «Отправить» и сообщение ушло. Связь позволяла набрать помощь любой службы, но Журналист мешкал. Он не знал, что будет, если его кто-то или что-то в округе услышит. Отправлять службам сообщение тоже не стоит. Они могут перезвонить в неподходящий момент.
Немного подумав, Журналист все-таки написал сообщение: «Срочно помогите! ЧС, есть жертвы. Коньково, Октябрьский район».
Журналист отправил на экстренный номер диспетчера службы спасения. После этого, перевёл телефон в беззвучный режим. Придётся теперь чаще проверять пропущенные звонки. Индикатор заряда показывал тридцать процентов. Пока терпит, но потребуется подзарядка телефона. Насколько возможна она в таких условиях, он не знал.
Окрестные дома были обычными одноэтажными строениями, с садовыми участками. Какие-то деревянные, есть кирпичные, обнесённые листовым забором. На некоторых был свежий сайдинг.
Их объединяло одно. Во всех домах был выключен свет. Хотя на улице была глубокая ночь, вряд ли в этих домах кто-то спал. Особенно, после утреннего уличного взрыва. Однозначно, люди покинули свои дома. Если с ними не приключился худший вариант. Было ли в домах электричество, трудно было понять. Опять же, никаких звуков, даже какой-нибудь гудящей трансформаторной будки. Однако Журналист помнил свет от уличных огней, когда добирался недавно до Коньково. Возможно, ближе к центру городка остались не вырубленные линии.
Журналист ещё раз посмотрел на телефон. Нет входящих сообщений, нет пропущенных звонков. Примета жизни, когда чего-то сильно ждёшь, обычно, это и не происходит.
Было уже холодно, даже в комбинезоне. Осенний ветер продувал Журналиста до дрожи. Нужно было себя чем-то занять в ожидании. Ему хорошо была видна та открытая площадка, где он пришёл в сознание. Ему захотелось осмотреть её издалека ещё раз. Догорающая куча железа, забор, на который он был прислонен. С него еще свисало тело, которое Журналист оттащил на землю. Стоп! На земле никого не было! То место, где Журналист обыскивал труп бойца, было пустым. Однозначно, он не мог прийти в себя, и уйти по своим делам. Кто-то его оттащил. Только кто и куда? Свои? А они сами выжили?
Журналист посмотрел на кафе. В слабом отблеске от кострища, он видел чёрные проемы от выбитых стекол, висевшую на одном болте уличную вывеску. Он посмотрел на истерзанную дверь, которую старательно прикрывал, во время своего бегства от того страшного существа. Дверь была открыта.
Журналист встревожился. «Эта тварь могла выйти из кафе и утащить тело бойца», подумал он. «Вот только куда? Обратно? Или в другое место? Может поэтому Алена не отвечает. Она с оставшимися людьми видела, как тварь выползала из кафе, поэтому они спрятались и не выходят на связь? Или они в кафе, потому что там сейчас пусто? Тогда бы они прикрыли дверь за собой, или завалили вход всякой мебелью из интерьера. Или они все сейчас в кафе и нуждаются в помощи?»
Он нервно зарезал в кустах. Что-то нужно было решать. В этот раз от его действий могла зависеть жизнь других людей. Журналист не считал себя большим смельчаков, но теперь чувство ответственности за других перевесило страх за самого себя.
Встав и выйдя из кустов, Журналист направился к кафе, сжимая в правой руке складной нож. Правда, на полпути, он засомневался, что это слишком убедительное оружие. Впрочем, другого не было.
Подходя к небольшой изгороди у кафе, Журналист остановился и посмотрел на штакет. Из таких досок возводят большинство заборов. Длиной метра полтора, с заостренным наверху концом. Непонятно, для чего их делают острыми, но Журналисту сейчас это не помешает.
Он взялся руками за одну штакетину, и сделал несколько рывковых движений на себя. Деревянная доска, не с первого раза, конечно, но поддалась. Вместе с гвоздями, Журналист выдрал её из общего ряда в заборе. Нижний гвоздь, которым крепилась доска, он загнул ногой, верхний оставил.
Теперь у него было орудие. Заостренная деревянная пика. Сейчас он был похож на древнего охотника, или на первобытного ловца рыбы. Хотя, вряд ли с доской от забора можно долго сопротивляться бойцам спецназа или этим непонятным существам. Но проверить то, что рукой трогать будет брезгливо с этим новое орудие отлично справится.
Журналист осторожно двинулся к двери в кафе, вытянув перед собой доску острым концом вперёд. Подойдя к ней, он стукнул несколько раз деревяшкой по дверному полотну. Он не знал, какая реакция за этим последует, но ожидал хотя бы какого-то звука в ответ. Тишина. Тогда Журналист вытащил фонарик, включил его, и аккуратно посветил в тёмное помещение кафе.
Глава III.
Луч фонарика осветил блестящий, от разбитых осколков, пол, перевёрнутые столы, стулья, лежащие на боку. Журналист решился зайти через дверной проем. Оглушительно громко для такой тишины скрипнула половица под ногами. Журналист вздрогнул и сильнее сжал доску.
Продолжая светить вперёд, он стал медленно, крадучись, двигаться в сторону барной стойки. Тихим звоном зашуршали под ногами разбитые стекла. Журналист посветил на пол, где недавно боролся за свою ногу. Остались следы возни, где-то на стеклах уже чернела кровь. «Это моя кровь, или кровь этого животного?» подумал он. Журналист обратил внимание, что других следов перемещения не было. Возможно, никто сюда не заходил. А выходил ли?
Журналист осторожно дошёл до барной стойки. Опасаясь какой-либо реакции, он перекинул руку с доской через столешницу, и попытался достать до пола. По ощущениям, был твёрдый пол. Тогда он резко высунулся с фонарем, чтобы его увидеть. Ничего. Голый пол. У стенки валялась пустая бутылка. Журналист немного успокоился. Осталось проверить кухню.
Вытянув доску острием вперёд, он направился к двери, ведущей на кухню. Дверное полотно выглядело неповреждённым. Как и многие кухонные двери в других питейных заведениях, эта легко открывалась в обе стороны. Это и позволило Журналисту толкнуть дверь доской и одновременно засветить фонарем помещение. Выглядело пустым. Опять же, никаких посторонних звуков.