Правда, стихи о Дон-Кихоте я написала только через несколько лет.
И вдруг как-то вечером прихватило сердце. С чего бы, всё хорошо, отдельная комната, не надо думать, на что завтра купить поесть, могу ходить в театры и покупать книги.
Наверно, настигает прошлая немыслимая перегрузка, физическая и душевная. Боль такая ни вздохнуть, ни шевельнуться. В голову не приходит вызвать скорую, или просто постучать соседке. Чёткая мысль человек, помоги себе сам!
Из лекарств один корвалол, капаю и капаю его, сбиваясь со счёта
10. Каникулы
Первая сессия позади. У меня на экзаменах одни пятёрки, не то, что в Радиотехническом. Невольно начинаешь жалеть о том зигзаге в своей жизни, больше чем на два десятка лет.
Ростов встретил настоящей зимой. Стояли морозы, впрочем, стояли не то слово. Это в средней полосе они стоят. У нас, в степи неистовствуют, налетают бешеным ветром, колючим от снежной крупы, ещё и смешанной с грязью и песком, которые прихватили по дороге.
Дома холодно, температура не поднимается выше одиннадцати градусов. Единственное тёплое место у стены печки, она топится газовой горелкой и должна обогревать три наших комнаты.
Старая печка, которую мы топили углём обогревала. И эта стена всегда была тёплая. Тогда она была из белого изразца с тигриным семейством посредине. Когда печку переделывали под газ, тигров велели убрать по технике безопасности вместе с плитами.
Будут щели отравитесь!
Теперь щели были в штукатурке, стена стала уродливой, но это было единственное тёплое место в квартире.
В то прекрасное время Союз обеспечивал писателей квартирами. Они были собственностью Союза! И если какой-нибудь классик получал более престижное жильё, цепочка приходила в движение, и в конце оказывалась квартира для новичков или работников аппарата.
Перед курсами у меня был разговор на эту тему.
Меняйте квартиру маме, конечно, там жить без капитального ремонта невозможно. Мы вас на улице не оставим, сказал орг. секретарь, Николай Сергеевич.
Теперь я пошла туда снова.
Николай Сергеевич, у нас одиннадцать градусов в квартире. Пошлите кого-нибудь из жилищной комиссии.
Что посылать, мы всё знаем, о вас помнят. Вы поменяли мамину квартиру?
Зимой невозможно просто. Железная лестница сплошной лёд, в квартире холодина.
Не переживайте, всё образуется. Пока вы ещё в Москве.
Бедная моя мама!
А мама говорит:
Не переживай, я же у детей целыми днями. Правда, устаю очень. С Димкой ничего, а Сонечка капризничает, уложу днём спать, просыпается просто в истерике.
Отдохни, пока я здесь побуду с детьми.
Ты не справишься. Когда она просыпается, её надо сразу поднять, всё быстро
Посмотрим.
Сонечка родилась, когда я была в командировках в Москве с редкими наездами в Ростов.
Я так хотела, чтобы родилась девочка! Звонила от Раутов, и мы ликовали вместе девочка!
Девочка!
Её, так же, как Димку-маленького, часто подбрасывали нам с мамой. Собираюсь уходить, а она ходит за мной, маленькая женщина:
Какое у тебя красивое платье!
Половины звуков она не выговаривает, но мы прекрасно понимаем друг друга.
Когда тебе будет пятнадцать лет, я куплю тебе такое платье.
И кольцо у тебя красивое.
Кольцо такое я куплю тебе в восемнадцать.
Мне сейчас нужен красненький костюмчик!
Стоит ли говорить, что я привезла ей из первой же командировки самый красивый костюмчик, какой только смогла найти в Москве!
Идём с мамой к брату, поднимаемся на крутой пятый этаж. Детский плач разносится на весь подъезд. На лестничной площадке Сонечка на руках у матери вырывается, изгибаясь всем телом.
Не отдавайте меня! Мама, не отдавай меня, пожалуйста! Папа, ты правда придёшь за мной?
Такое недетское отчаянье! Мама решительно забирает её и уносит в комнату.
Мы думали, ты не придёшь, раз Света приехала, говорит брат, а мама отмахивается только:
Такая сцена каждый раз, когда её пытаются отвести в садик.
Мы снимаем с Сонечки комбинезон, она улыбается и трёт кулачками глаза. Потом завтракает послушно, и я играю с ней в мою старую детскую игру шахматными фигурами.
Смотри, это король ведёт королеву на бал. Это кони в нарядной сбруе, а это слоны, тоже нарядные, а это кавалеры и дамы.
А это девочки и мальчики! она берёт пальчиками белую и чёрную пешки.
Девочки и мальчики, легко соглашаюсь я.
Идём с мамой к брату, поднимаемся на крутой пятый этаж. Детский плач разносится на весь подъезд. На лестничной площадке Сонечка на руках у матери вырывается, изгибаясь всем телом.
Не отдавайте меня! Мама, не отдавай меня, пожалуйста! Папа, ты правда придёшь за мной?
Такое недетское отчаянье! Мама решительно забирает её и уносит в комнату.
Мы думали, ты не придёшь, раз Света приехала, говорит брат, а мама отмахивается только:
Такая сцена каждый раз, когда её пытаются отвести в садик.
Мы снимаем с Сонечки комбинезон, она улыбается и трёт кулачками глаза. Потом завтракает послушно, и я играю с ней в мою старую детскую игру шахматными фигурами.
Смотри, это король ведёт королеву на бал. Это кони в нарядной сбруе, а это слоны, тоже нарядные, а это кавалеры и дамы.
А это девочки и мальчики! она берёт пальчиками белую и чёрную пешки.
Девочки и мальчики, легко соглашаюсь я.
Как интересно!
Почему ты не хочешь в садик? Там же весело, много детей, много игрушек. Вы там играете?
Да.
И поёте, и танцуете?
Да.
Так в чём же дело?
Воспитательница кричит.
На тебя?
Нет, на других детей.
Почему же она кричит?
Они не слушаются
После дневного сна быстро поднимаю её на горшок, потом на руки, она не успевает расплакаться, обнимает меня и улыбается.
Мама поражена. Я давно поняла, что она невысокого мнения о моих способностях. Уезжаю я с тяжёлым сердцем.
11. Снова Москва
Москва ждала меня, будто я приехала домой.
С моей крутой пружиной внутри мне нужен был именно этот темп жизни, постоянная занятость. И тихая комната с закрытой дверью, с кругом света от лампы на столе. В Ростове у меня не было ни того, ни другого.
И так хорошо на душе, когда все тебе рады, и на курсах, и в общежитии! Все два года я чувствовала это.
Ребята оценили, что у меня в холодильнике стоит огромная кастрюля настоящего донского борща, всегда можно прийти, и тебя покормят!
Если борщ кончался, я быстренько жарила картошку. Однажды пришёл молдаванин, съел полную тарелку.
Света, в коридоре студентка голодная. Покормишь?
Конечно, позови её.
Она стесняется. Налей, я отнесу.
Подождал, пока она поест, принёс пустую тарелку.
Все быстро усвоили, ко мне нельзя приходить в подпитии или с бутылкой.
Как-то пришёл другой украинец, сильно под градусом, и закричал:
Свитлана! Погаси свитло! Гарна ты жинка, только с мужиками больно строга.
Я подвинула его к дверям, потом за двери. Назавтра на занятиях он заглядывал мне в глаза:
Светочка, скажи честно, я тебя не обидел? Не помню, что я нёс.
Нет, что ты!
Честное слово?
Честное слово.
А молдаванин всё звал в гости:
Ты не знаешь, каким я могу быть нежным и ласковым!
А остальное общежитие уже знает?
Ну и язычок у тебя! Как бритва!
И казах, у которого было пятеро детей, говорит, что они с женой не понимают друг друга
Шота приходил чаще других. Задавал нелепые вопросы:
Почему ты дома вечером, это же Москва!
Или:
Почему глаза у тебя грустные?
Почему грустные какими же им быть, когда мы опять расстались с Паном директором, и теперь, наверно, уже навсегда.
Почему ты одна?
Так сложилась жизнь.
12. В защиту женщин
Но самое интересное происходило в институте. Конечно, со своей привычкой выдавать «на гора» всё, что думаю сию секунду, я попадала в такие ситуации!
Наш мягчайший и добрейший преподаватель зарубежной литературы считал, что искусство остановилось на Возрождении.
Все эти абстракционисты разных мастей, это же профанация искусства! Вы согласны со мной, Светлана?
Конечно, я не согласна. А в другой раз, тот же преподаватель, далась я ему звать меня в свидетели!
Я редко произношу речи, по-моему, это была вторая в моей жизни в защиту женщин.
Он говорил о гуманизме. О нём он мог рассуждать бесконечно, разбирая любое произведение. И вдруг сказал задумчиво:
Никогда, наверно, не пойму, зачем это женщины забывают, что они женщины? Зачем эти сигареты, брюки, стрижки, резкие манеры? Неужели они думают, что это может нравиться мужчинам?
У меня ещё хватило благоразумия промолчать. Пока ещё хватило.
Вы согласны, Светлана? улыбнулся он своей обаятельной улыбкой.
Конечно, нет.
Сорок пар глаз повернулись в мою сторону. И я произнесла речь в защиту женщин. Я говорила сумбурно. Меня прерывали, ребята были просто вне себя! Казах кричал одну и ту же фразу: