Некоторые девушки в семнадцать цветут весенней красотой, которая бесследно исчезает через пару лет. Они пахнут магнолией, сандалом и персиком. С подносами стояла очередь официантов. Девушка как бы случайными прикосновениями провоцировала своего парня на поцелуи в ушко. Иногда шансы не то чтобы «так себе» их нет. Я бы всё на свете отдал, лишь бы оказаться на его месте, жаль, что это невозможно. На таких как я, такие девушки никогда не обращают внимания, да и в сравнении с её парнем я как болливудская пародия. После его попытки поцеловать в шею, она наклоняет голову и шикает на него. За один такой игривый шик можно отдать пару пальцев. Это лучший летний лагерь в области и я решил, что лучше здесь проходить практику, чем в душных городских ресторанах.
Вечером я ставил фильмы на проигрывателе, иногда все подбухивали, её парень уехал, и, наконец, я решился с ней заговорить А нет, простите, её на кровать уже завалил мой одногруппник. Не судьба, если он её сегодня ещё и да и к чёрту, бред какой-то, но заснуть так и не удалось. Утром губы у неё заметно опухли, но судя по всему, так и не решилась, всё-таки парень есть некоторые девушки такие верные потрясающе. Макс видимо обдумал свои перспективы, после того как её любимый узнает, и переобулся перестал с ней разговаривать и всячески отмораживался.
За пару недель до этого я рассказывал на обеде анекдот: Идут Шерлок Холмс и Доктор Ватсон по Бейкер-Стрит, смеркается, зажигают фонари и Ватсон говорит:
«Используя ваш дедуктивный метод, я думаю Холмс, что вон за тем поворотом мы с вами отхватим ох********* пи******»
«Не знаю с чего вы это взяли, но пойдемте, проверим».
Они заходят за угол, отхватывают ох********* пи******. Лежат на брусчатке, смотрят на звёзды, Холмс закуривает трубку и спрашивает: «Ватсон, как вы это узнали?»
«Элементарно Холмс вчера я здесь выё*******!»
После обеда ко мне подошёл Антон приехавший работать совсем недавно, так и завязалась наша дружба (хотя первые полчаса он настораживал своим энтузиазмом, а может я уже разучился доверять людям), основанная на стёбе, приколах и фильмах. На самом деле немногие разбираются даже в современном кино, ищут и смотрят качественные фильмы. Большинство людей в своей неразборчивости наслаждаются фильмами ужасов или что ещё страшнее российскими комедиями.
Антоха живёт по принципу «А с хера ли нет?!», типа «Не попробуешь, не узнаешь». И как раз этой безбашенности, мне всегда не хватало. Девушку звали Ирина. Не без причин считая нас самыми общительными и веселыми, она попросила узнать в чём причина поговорить с Максом (такие только больше распаляются с отказов), и переживая, ждала ответа. Детские хороводы.
Предыдущим вечером я изрядно набрался пытаясь заглушить чувство жалости к самому себе, и ненависти ко всем этим абсурдным ситуациям. Закоулок застекленной веранды располагал к одиночеству и тоске. В темноте показался силуэт, волосы собранные в хвост: «Можно?»
«Да, конечно»: я смутился, застигнутый врасплох на самом болезненном размышлении.
Вы ведь с Максом друзья? (ну началось)
Не то чтобы прям друзья
Чтобы быть хорошим собеседником достаточно с интересом слушать, а мне нечего было ей сказать, ну то есть было что, но она была совсем на другой волне, да и для меня было ценно хотя бы находиться рядом с ней, слушать её голос. Огонёк сигареты освещал мои глаза, в которых тлело страдание. «Неужели она не понимает, неужели ничего не чувствует». Ира была очень откровенна, как с подружкой, осознание чего причиняло дополнительную боль. Она не курила и просидела в дыму второй пачки моих сигарет до пяти утра. И это была наша максимальная близость, на которую я мог рассчитывать.
Антон и я днём переговорили с Максом, и пошли в корпус, где ждала Ирина.
В общем, Макс, кажется, он боится, что твой Андрей вернется
Ой, дурак, да причём здесь Андрей, что он ещё сказал?
Ну, сказал, что не хочет с тобой общаться, и кажется, его не переубедить, так что Я с ним учусь, он всегда был немного странный.
Мы сидели на кроватях, хитро улыбающийся Антоха не упустил возможность сказать: «Не знаю замечаешь ли ты, но Илюха от тебя без ума.» Во время неловкой паузы во мне впервые смешались чувства негодования и благодарности за раскрытие тайны, которую я был готов унести с собой в могилу для неудачников.
Мы можем выйти поговорить? спросил я её вечером. В потоках прогретого воздуха парили светлячки, природа как всегда была наполнена гармонией, приобщиться к которой мешала тягучая боль сердца. Поймет ли она? Ведь даже если так, это не взаимно. Добровольно я вышел на эшафот, чтобы быть осмеянным, если не явно, то про себя.
Мы можем выйти поговорить? спросил я её вечером. В потоках прогретого воздуха парили светлячки, природа как всегда была наполнена гармонией, приобщиться к которой мешала тягучая боль сердца. Поймет ли она? Ведь даже если так, это не взаимно. Добровольно я вышел на эшафот, чтобы быть осмеянным, если не явно, то про себя.
Я рассказал ей историю о любви с первого взгляда, впервые испытанном чувстве, которое невозможно было вместить, к девушке находящейся за миллион световых лет. О том как я всегда смотрел на неё, не в силах отвести взгляд, не в силах думать о чём-то другом, потому что она жила в моем сердце. Тяжесть уходила со словами, и я со слезами на глазах был благодарен судьбе, за то что она дала мне возможность сказать всё это, больше не умирая от яда невысказанных чувств.
В зеркале её сердца отразилось нечто прекрасное, «Неужели можно так сильно любить?» Мысли спутались, теперь она была готова на всё, лишь бы я не прекращал говорить только бы дослушать до конца. Чуть позже она признается, подобрав изысканную метафору, что в тот вечер ей просто «оторвало башку», от того как я говорил. Но история не заканчивалась, с каждой секундой набирая силы, подобно рождению молодой звезды на фоне тёмного космоса. Каждое прикосновение, каждый истомный, полный горечи недавнего отчаяния, поцелуй, волнами искр доходил до её живота, пробуждая что-то. Ты не можешь больше думать и впервые слышишь тишину внутри, это чувство наполненности, которое люди называют счастье. Достаточно быть рядом, растворяясь друг в друге, голова теряет равновесие оттого, что небо и земля меняются местами, и больше ничего не имеет значения. Ну или почти ничего через несколько дней оказалось, что она всё-таки должна ехать в Сочи со своим парнем, чтобы он ничего не заподозрил, ведь она не может его вот так бросить, когда билеты куплены.
Что? Погоди что??? Ты серьезно? Но это же абсурд, так нельзя, я же не игрушка, как мне жить пока ты будешь заниматься с ним любовью на ночном пляже.
Не будем мы ничем заниматься.
Да что за бред, Господи, мне что пять лет что я должен в это поверить?
Скажу, что у меня женские дела.
И сколько они по-твоему будут длиться, две недели? Зря только всё это было, я подумал это было ошибкой, езжай куда хочешь только не звони, знать тебя больше не хочу.
Подожди, не уходи, дай руку, чувствуешь, вот моё сердце и оно бьётся в такт с твоим, мне тоже будет тяжело
Ну да, неимоверно тяжело загорать и набухиваться это же такой труд!
В этот момент ты понимаешь, что проиграл спор, можешь язвить и бухтеть, но ты проиграл, девушки куда лучше знают, как управлять твоими эмоциями. Она решила отсрочить выбор, и это был первый брошенный камень в корзину разочарования «она не любит также сильно и никогда не полюбит». Тем не менее, я не мог без неё жить и она это прекрасно понимала.
Я взял все рабочие смены, чтобы хоть как-то себя занять. Когда она позвонила её голос доносился откуда-то издалека, из другой вселенной. Безжизненная серость чёрно-белого кино, от этой боли не скрыться. Она сейчас там, гуляет, должно быть смеётся, а вечером он её грубо берёт в гостинице или у скал. Какая жизнь жестокая штука, вместо того чтобы я тихо страдал от неразделенной любви, она решила меня целиком выпотрошить и растоптать. Во время второго звонка, я в приступе ревности разбиваю телефон, достаю и ломаю сим-карту. Время замерло. Каждый день длится как год. Осталось пять дней, как же я её всё-таки ненавижу. Когда она приедет, скажу, что всё кончено.
Вечером официанты играют в настольный теннис, я не играю, глубоко погруженный в свою печаль. Вроде бы я с ними, но на самом деле нет. Якунин уехал на выходные, зато полненький Артур, под музыку пританцовывая с ракеткой, трясёт задом, срывая овации. Одна из наших зовёт меня в корпус, должно быть я сплю, потому что на кровати сидит Ира. Да точно с обгорелым, как у макаки в термальном источнике, лицом, хлопает зелеными глазами.
Я вернулась раньше, больше не могла без тебя.
Я вижу, стержень внутри треснул, но я сохраняю ледяное спокойствие. Я одёргиваю руки, и сжав губы мотаю головой, когда она пытается их взять в свои, мне больно и обидно, оттого что я готов утереться и обо всём забыть. Следующие дни мы не расстаёмся друг с другом больше чем на пять минут, все это замечают, никто ничего не говорит, может понимают, что стали свидетелями чего-то из ряда вон выходящего, а может не шутят жалея меня. Со стороны выглядит странно, как она глядя мне в глаза подымает одну бровь, затем вторую, и мы чему-то молча улыбаемся. Тысячи звёзд и мы только вдвоём.