Пережал, презрительно бросает Жанна, наша дрессировщица.
Ее лимит слов на сегодняшний день исчерпан, в этом она похожа на Рауля. Жанна встает и удаляется к подопечным, которых любит куда больше людей. Мы продолжаем наблюдать. Ветер крепчает, вздувая темные пуританские юбки, старомодные усы и шляпы. В доносящемся сквозь непогоду звоне колокола чудится что-то тоскливое. Карлос не любит это звук, ему сейчас непросто сохранить чарующую улыбку и не поморщиться, а память знай услужливо подбрасывает картины, от которых не отмахнуться и связкой капеллановых крестов. Но я верю и знаю: будь Карлос твердым от бешенства, жидким от затопившей сознание памяти или газообразным от страсти, он способен действовать и всегда найдет способ склонить чашу весов в свою пользу.
В ход идет тяжелая артиллерия: со сходней, словно бы по стечению обстоятельств, спускаются Жозель, Мария и Паннетта. Несущие корзины белья старушки с аккуратно повязанными платочками выглядят нелепо для нас и трогательно для зрителей этого спектакля, Паннетта садится на траву невдалеке и начинает подбрасывать два мячика. Их становится больше Три, пять Городские шушукаются, кто-то уже улыбается очаровательному ребенку с пышным голубым бантом на шее. Мэр пожимает Карлосу руку.
Мы остаемся. Я позволяю себе напоследок скорчить рожу священнику, что все это время сверлил взглядом окна Травиесы. Флавио тоже кривит губы. Да, в этом мы с красавчиком-итальяшкой похожи. Но, хвала богу, только лишь в этом.
Пока на берег сводят истосковавшихся по твердой земле лошадей, таскают свертки и шесты для шатра, я, пожалуй, все-таки расскажу тебе о тигре. Его зовут Паша, и это было бы весьма пошлой кличкой, падай ударение на второе а. Но полосатого прохвоста по какой-то никому (кроме, разумеется, Карлоса) не ведомой прихоти прошлых владельцев зовут именно Паша с ударением на первое а, и выговорить это верно может лишь Ярек. О нем чуть позже. Так почему я назвал тигра прохвостом? О, потому что он к собственному удовольствию виртуозно умеет играть на нервах окружающих. Стоит его величеству заскучать, как в ход идут печальный взор, затем тоскливый мяв, и, наконец, гвоздь программы: благородный обморок. Насколько дрессировщица Жанна лишена женского кокетства и манерности, настолько ими одарен наш тигр-гроза саванн. Он кладет переднюю правую лапу на глаза, отставив заднюю левую. (Панетта так же тянет носочек перед тем, как запрыгнуть на шар, и я более чем уверен, что Паша подсмотрел этот не лишенный изысканности жест именно у нее). Затем со сладострастным стоном заваливается на бок и оглашает окрестности звуками, приличествующими разве что краснозадым бабуинам в период брачных игр.
И Жанна приходит, гладит Пашу по голове, являются, ожидая распоряжений, неразлучные Жозель с Марией, Карлос жестом фокусника достает припрятанное лакомство И его высочайшее полосатое величество вздыхая, делает нам большое одолжение: воскресает. Я как-то попробовал повторить, играл куда натуральнее и даже хватался за сердце, однако дождался только того, что меня окрестили ленивой задницей и велели не дурить
Рассказав о полосатом короле огненных колец, нельзя не упомянуть о его госпоже. Несмотря на королевские замашки, именно Жанна главенствует в тандеме из громового рыка, блесток и пламени, и в этом нет никаких сомнений. Она мала ростом по сравнению с другими виденными мною женщинами, довольно хрупка, но это изящество стилета дамасской стали. Когда Жанна говорит, слушают все. Даже я.
Она прорабатывает номера с животными лишь при условии полного отсутствия наблюдателей, в тишине, разрываемой короткими командами и щелчками бича. Карлос исключение. Впрочем, он всегда исключен из любой выборки, ты заметил? Так вот, о биче. Эта долгая лаковая змея всего лишь атрибут сцены, я ни разу не видел, чтобы Жанна им кого-то действительно била. Ей это не требуется, для подчинения достаточно взгляда. Так она никогда не смотрит на людей, возможно, и к лучшему. Но владеет Жанна бичом в совершенстве. Как-то раз прямо на ходу сбила со стены шатра приблудившегося паука, напугавшего Панетту.
Откуда же взялась эта женщина? Она, пожалуй, единственная (привычно исключая капитана) профессиональная артистка среди обитателей Травиесы и пришла сама. Разговор с Карлосом длился ровно четыре минуты (блестящая стрелочка судовых часов в кубрике успела обежать именно столько кругов по своей белой арене), после чего Жанна прошла прямиком в каюту, где до того дня в одиночестве обитал Вольфганг, наш клоун, дряхлый, как дуб, из которого сделаны двери Травиесы.
Откуда же взялась эта женщина? Она, пожалуй, единственная (привычно исключая капитана) профессиональная артистка среди обитателей Травиесы и пришла сама. Разговор с Карлосом длился ровно четыре минуты (блестящая стрелочка судовых часов в кубрике успела обежать именно столько кругов по своей белой арене), после чего Жанна прошла прямиком в каюту, где до того дня в одиночестве обитал Вольфганг, наш клоун, дряхлый, как дуб, из которого сделаны двери Травиесы.
Удивительно, но молодая дрессировщица и старый пердун поладили. Жанне не раз предлагали переехать к себе более молодые члены экипажа (особенно канючил Ярек), однако никто из них не преуспел. Вольфганг шутит, что обладая съемной челюстью, умеет в постели такое, что и не снилось клыкастым юнцам. Я-то знаю, что в постели он умеет только храпеть, (к его чести негромко), а интерес к противоположному полу угас в Вольфганге, когда меня еще на свете не было.
Жанна никогда не опровергает эти отдающие салом каламбуры и только клоуну доверяет зашнуровать себе сверкающий корсет. Помогает самому Вольфгангу надевать парик и костюм, осторожно наносит на лицо широкую алую улыбку. Когда Жанна не вернулась ночевать на баржу на стоянке в Пи-де-Луар, кто поднял всех на уши и погнал искать ее? Вольфганг. И оказалось не напрасно! Когда прошлой осенью в Марселе Вольфганга разбил радикулит кто дважды в день втирал ему в спину приготовленную Яреком вонючую мазь? Жанна, кто же еще! В общем, живут они у себя в каморке дружно дай бог нам всем.
Вольфганг был первым, кого Карлос взял в цирк. Ну, не считая совсем молоденького меня (в этот раз мне приятно занять место исключения). Тогда мы назывались чудовищно бессмысленно Амарант: Карлос так долго думал над названием, что в итоге плюнув, взял первое попавшееся слово из словаря. В программе труппы было всего три номера. Карлос показывал фокусы с картами, мы с Вольфгангом играли в мяч, который то и дело проваливался в клоунские широченные штаны, что очень веселило публику. А в третьем номере я делал страдающему от головной боли Карлосу операцию, доставая из его головы цветные мячики, конфеты, шелковые ленты.
Капитан всегда делает все машинки для иллюзий сам. Перебирать, создавать, совершенствовать механизмы его любимое занятие. Ту первую крышку собственного черепа он хранит нетронутой и не перекраивает бесконечно, в отличии от прочих своих поделок. Эх, в те годы мы порой не ели по нескольку дней и ночевали в чистом поле, завернувшись в звездный плащ факира, тесно прижавшись друг ко другу Порой я скучаю по тем временам, хотя, скорее всего, просто скучаю по себе-молодому. Потому что немецкие стенания воняющего мочой и потом Вольфганга, валяющегося в ногах непреклонного Карлоса, были поистине невыносимы. Все существо нашего клоуна тогда стремилось к получению заветной ампулы морфина. С этой гадостью в крови он выглядел и пах куда хуже, так что хорошо, что Карлос все же сумел отучить Вольфганга от дурной привычки. А еще научил быть отличным клоуном, которого любят и взрослые, и дети.
Смотри-ка, пока мы тут болтаем, Рауль с Яреком и Карлосом уже выстроили шесты и теперь натягивают тросы! Осталось немного, и наш дом обретет пятое измерение, на берегу появится колдовской круг арены, вместо грибов его окружат золоченые стойки факелов. Жанна с Жозель разбрасывают песок
Загривок дыбом каждый раз, когда вижу все эти приготовления, и такой же мандраж испытывают остальные. Наверное, этим мы отличаемся от других трупп: сколько звонких сольдо вышибут из здешних жителей сладкие речи Карлоса и наши общие умения не столь важно. Мы правда любим цирк. На сцене плавная грация Флавио обретает смысл и вызывает такое восхищение, что он теряет всю свою омерзительность (да, я терпеть его не могу, и есть за что), а Ярек перестает смотреть исподлобья и, перелетая с трапеции на трапецию, улыбается открыто.
Но я снова заболтался, должно быть, Карлос уже звал меня. Ведь даже у столь мелкой сошки, как я, есть обязанности: нужно водрузить вымпел на макушку будущего шатра! Старые традиции не нарушают даже ради интересной беседы.
Сахар
Пока строится арена, никто из цирковых не прохлаждается: работа начинается в миг заключения договора между нами и аборигенами, когда в обмен на медяки мы обещаем им цветные бусины впечатлений. Поляну, избранную для строительства, со всех сторон облепляют любопытные дети. Взрослые сначала держатся поодаль, но быстро бросают притворяться, что наша возня им неинтересна. Жозель живо договаривается с торговками, желающими продавать зевакам леденцовых курочек, яблоки в меду и воздушную кукурузу. Пианистка наигрывает на маленькой гармошке, ритм звонким бубном задает Мальчик. Вообще-то логичнее было бы назвать парнишку Барабанщиком, продолжая традицию прозвищ его семьи, но Да, люди не такие логичные, как хотят о себе думать.