По ходам сообщения Демарин быстро передвигается.
В заснеженных окопах обычная обстановка: накаты брёвен, снежные брустверы с пулемётными гнёздами, с подготовленными ложе для винтовок. Кое-где группами и поодиночке находятся военные. Большинство в морских бушлатах. Кто-то в общевойсковых шинелях. Встречаются и гражданские в фуфайках, в пальто с лопатами и ломами.
Демарин лавирует между ними, доходит до солдатской землянки, ныряет под брезентовый полог. Со шконки подскакивает юный матрос, прикладывает ладонь к бескозырке: «Вахтенный Костенко».
Тссс! останавливает доклад Демарин.
По краям землянки в два яруса расположены спальные места, занятые спящими бойцами разведроты. Все в тельняшках.
Он снимает с себя маскхалат, верхнюю одежду. В небольшой землянке тепло, греет самодельная буржуйка, сработанная из пустой бочки.
Оставшись в тельняшке и белых кальсонах, он запрыгивает на свободную койку в углу, без постельного белья.
Костенко, тихо окликнул он дежурного, разбудишь через час. Сначала меня. Потом Глушкова, Дмитриева и Волкова.
Ясно?!
Так точно, товарищ мичман! сдавленным шёпотом отрапортовал тот, но Василий этого уже не слышал. Его здоровый храп влился в хор товарищей.
В землянке сумрачно. Только небольшая керосиновая лампа, стоящая на грубо сколоченном столе, даёт небольшой свет. Рядом с ней раскрытые карманные часы. Стрелки бегут. Вахтенный заворожено смотрит на эти часы немигающим взглядом. Потом соскакивает, делает несколько шагов в сторону выхода из палатки, там стоит небольшая, 10-литровая, алюминиевая фляга с водой. Он берёт её за ручки с обеих сторон, с трудом, полуволоком подтаскивает к буржуйке. Обняв, кое-как поднимает и ставит сверху. Подкидывает в печь несколько поленьев. Потом снова садится на скамью у стола. Взгляд его падает на длинный нож.
Костенко берёт нож, подходит к ближайшему спящему матросу. Тихо склоняется над ним. Тот мирно сопит. Костенко чуть приседает и достаёт у него из-под койки вещевой мешок. Тут же развязывает его, достаёт квадрат хлеба, полбуханки. Стараясь резать ровно, отрезает кусок с два пальца толщиной. Суёт этот кусок в карман, завязывает вещмешок, кладёт на место под кровать.
Тихо пододвигается к другой постели, проделывает то же. Так обходит всех спящих. Под койкой Демарина оказался не вещевой мешок, а старый морской рундучок, небольшой замочек не был захлопнут, свободно висел на дужке. Костенко поднял крышку, которая чуть слышно скрипнула. Внутри оказались аккуратно сложенные вещи, прикрытые сверху газетой, сбоку складной нож, аккуратно завёрнутый в газету хлеб. На крышке изнутри были приклеены фотографии женщины и этой же женщины с двумя детьми. И ещё фото бравого матроса, явно дореволюционное, с надписью «ВАРЯГЪ».
Всё это юнга рассматривает крупно, сосредоточенно. Закрывает рундук, не тронув хлеб.
Потом возвращается к своей шконке возле входа, достаёт свой вещмешок, складывает туда всю добычу. Убирает вещмешок не под койку, а кладёт в изголовье, накрывает лежащим там же бушлатом.
Возвращается к буржуйке, подкидывает ещё поленьев. Вода во фляге закипает.
Стрелки часов подходят к точке подъёма.
Костенко смотрит на минутную стрелку, не отрываясь, ещё целая минута до 8 часов. Он ждёт. Он видит движение стрелки. И вот минутная стрелка соединяется с точкой под цифрой 12.
Парнишка в матросской форме подходит к Демарину, берёт его за плечо:
Товарищ мичман, подъём!
Тот, словно не спал: быстро сел на койке.
Давай сюда Дмитриева, Глушкова и Волкова!
Костенко метнулся к соседним лежанкам.
Демарин уже был у стола. Большим ковшом зачерпнул горячей воды из бидона, вышел с ним из землянки. Снаружи оказался прикручен простой железный умывальник, куда он и вылил кипяток. Зачерпнув тем же ковшом снега, сыпанул туда же.
Задрав рукава тельняшки, ловко умыл лицо, шею, руки. Быстро вернулся в землянку, отдал ковш стоящему у печи Глушкову. Следом за товарищем выскочили наружу и Волков с Дмитриевым.
Демарин тем временем зачерпнул воды алюминиевой кружкой. Сыпанул туда что-то из большой жестяной банки, стоящей на полке. Подошёл к своей шконке, достал из-под неё рундучок, достал хлеб, аккуратно развернул его на столе, отрезал ломоть, и так же аккуратно завернул, убрал всё на место. Ломоть густо посолил.
Вернулись с умывания трое других старших буерных расчётов.
Демарин вынул из кармана большой корабельный свисток, поднёс к губам.
Душераздирающий свист пронизал всё помещение.
Свистать всех наверх! гаркнул Василий.
Бойцы повскакивали со своих лежанок. Засуетились со сборами.
Борис, Юрий, Иван, позвал Дмитриева, Волкова и Глушкова Демарин. Пока личный состав собирается, послушайте вводную.
Он расстелил на столе карту. Четыре головы склонилось над ней.
Мы не слышим, о чём говорят эти трое потому, что их то и дело заслоняют другие бойцы, ходящие по землянке умываться, одеваться, наливать себе кипяток. Они негромко, но постоянно что-то говорят, создавая общий фон утренних сборов. «Подвинься!», «Давай быстрей!», «Ой, что мне снилооось!», «А, где мой гюйс?!».
Вдруг весь этот гомон перекрывает один громкий возмущённый возглас:
Так! Кто лазил в мой мешок?! У нас завелась КРЫСА?!
Все затихли. Командиры и все в землянке оглянулись на говорящего.
Немой вопрос повисает в землянке
.
Я всегда завязываю свой мешок якорным узлом, а сейчас он просто замотан. Кто-то туда лазал!
Он размотал завязку, сунулся внутрь.
Похоже, хлеб срезали.
Общее молчание. Матросы достают свои вещмешки.
И у меня хлеб
И у меня, слышатся возгласы.
Та-а-ак, встаёт из-за стола командир разведроты. КРЫСА, значит, завелась. Обыскать все рундуки!
А-а-а-а! протяжно доносится с койки у входа, с лежанки Костенко. А-а-а-а! Это я! Я! Я КРЫСА-А-А! Ы-ы-ы-ы!
Он выходит из полумрака, протягивая трясущимися руками свой открытый вещмешок, наполненный ворованными хлебными ломтями.
У, у ме-меня мама, сестрёнка-а маленькая поми-мирают, с голоду-у-у, произносит он сквозь всхлипывание. Папа с те-театром эвакуир-ровался, а нас, нас ос-оставил. А они-и-и-и умира-ают .
Он падает на колени.
Понятно. Встать! Остаёшься вахтенным и считай себя под арестом, строго распорядился Демарин. Вернёмся с задания, решим, что с тобой делать.
Остальным, он повысил голос. Через десять минут быть у буеров.
Волков, Глушков, Дмитриев за мной! скомандовал своим заместителям. Членам экипажей погрузить на буера гранаты. Ящик гранат на каждый буер. Иметь полный боезапас к стрелковому оружию.
Трое вышли из землянки.
Сцена 8.
Берег Ладожского озера. Советская сторона. Предрассветная мгла.
По буерам! даёт команду мичман.
Четыре буера подняли паруса. Упругий озёрный ветер подхватил их, и они попарно ушли в белёсый сумрак. На каждом три человека в снеговом камуфляже и ящик гранат.
С высоты птичьего полёта едва видны эти белые «букашки», целеустремлённо движущиеся к некой невидимой цели. Они, то расходятся, то снова сходятся, лавируя между неких, невидимых сверху препятствий на льду. Вокруг них только белое безмолвие, да едва слышный шелест полозьев.
Постепенно проявляется узкая береговая полоса: брёвна, сооружения с колючей проволокой, пушки, пулемётные гнёзда, чёрные трубы землянок. До неё около километра. Но сверху кажется это совсем рядом.
Буеры идут чётко вдоль прибрежной полосы, поднимая позёмку вокруг себя.
Светает.
Камера с птичьего полёта плавно перелетает на «немецкий» берег, снижается прямо к наблюдательному пункту. Офицер в сером полушубке с повязанным поверх лисьим воротом от дамской шубы глядит в перископ поверх снежного бруствера. Камера опускается на его затылок каска в белом колпаке и его глазами смотрит на озеро.
Там появляются два странных видения. Словно два столбика небольших снежных тайфунов пролетают мимо окуляров перископа. Офицер отрывает глаза от окуляров, недоумённо смотрит на озеро, быстро достаёт из кармана большой носовой платок, протирает наружные стёкла перископа, вновь припадает к ним.
И тут на его глазах вырастают огромные чёрные столбы! Доносятся страшной силы взрывы! Один за другим, затем вперемешку, они звучат смертельной какофонией разрывов.
Камера уже на озере, на буере мичмана Демарина. С него видны три другие буера, несущиеся параллельным курсом. Между ними ряды полузастывших прорубей, куда ранее фашисты опустили морские мины. Буеристы с силой, чтобы пробить тонкий лёд, прямо на ходу, бросают туда гранаты и на огромной скорости несутся дальше.